Денис Чернов - Бог любит Дениску. Сборник рассказов

На самом деле Вовкин отец, когда узнал, какую шутку его сыну приготовили друзья, хохотал до слез и рассказал, что он, будучи ребенком, тоже любил озорничать, но на такие шалости ему никогда в жизни ума не хватило бы. Дыру, которую так долго долбили Ваня с Антошей, дядя Валера заделал бетонным раствором. А со стороны подъезда ее следы видны до сих пор.

В детстве и юности я был страшным меломаном. Моя любовь к музыке началась еще в детском саду. Дома был проигрыватель, на котором я слушал сказки. Заслушал все сказки до дыр. И вот однажды в доме появилась пластинка зарубежных исполнителей «Радуга». Три песни на этой пластинке накрыли меня с головой. Sunny в исполнении ВИА «Бони М», «Чао, бамбино, сорри» в исполнении Мирей Матье и «Если б не было тебя» в исполнении незабвенного Джо Дассена. Эти три песни я прослушивал по нескольку раз подряд. Потом появились Леонтьев и Пугачева. А когда мне было примерно лет пять, на голову моих родителей обрушилась страшная беда.

Однажды мы с мамой, возвращаясь домой из детского сада, зашли на почту по какой-то маминой нужде. Пока она стояла в очереди, я завис у ларька со всякой мелочевкой. Там было все – от канцтоваров до бритвенных принадлежностей. И мой взгляд упал на маленькую черную пластиночку. Я раньше никогда не видел такой пластинки. Она была совсем крохотная. На пластинке была одна единственная песня «Эхо первой любви» в исполнении Евгения Мартынова. На ней было написано «долгоиграющая». Ах если бы моя мама тогда только могла предположить, какой смысл им с папой вскоре откроется в слове «долгоиграющая»!

Никогда я не клянчил у своих родителей никаких покупок. В этом плане мной можно было гордиться. Даже из «Детского мира» меня можно было спокойно увести без игрушки и даже без разговоров о том, что мне там понравилось. Выпрашивать игрушки было ниже моего достоинства. Но когда я увидел эту пластиночку, внутри меня что-то перемкнуло. Я взмолился, чтобы мама купила мне ее.

– Но ты же не будешь ее слушать, – отговаривала меня мама. – Там всего одна песня, и она не детская. Тебе будет это неинтересно.

– Мама, ну пожалуйста! Купи! Я даю тебе честное слово, что я буду ее слушать! Честное-пречестное слово!

Сердце матери не выдержало, и пластиночка оказалась у меня в руках. С каким трепетом я нес ее домой! Даже если бы мне в тот момент предложили обменять эту маленькую пластиночку на все сокровища мира, я бы не стал рассматривать это предложение.

Я пришел домой и не раздеваясь кинулся к проигрывателю. Дрожащими от нетерпения руками я поставил пластиночку и, прильнув к динамику, погрузился в волшебный мир музыки. Песня была о том, как мужчина вернулся в город, где не был много лет, и пришел к дому, где жила его первая любовь. В нем пробудились старые чувства, он кинулся к окну, за которым жила та, которая на всю жизнь отпечаталась в его сердце.

«Я нашел этот дом, я в окно постучал

Я назвал ее имя, я почти прокричал.

И чужой человек мне ответил без зла:

«Здесь, наверно, она никогда не жила».

Я как будто прожил вместе с этим человеком всю его жизнь. Мое сердце разрывалось на части от обиды за него. Я плакал так горько, как будто это я потерял свою первую любовь.

«– Ты ошибся! – мне город сказал.

– Ты забыл! – усмехнулся вокзал.

– Ты ошибся! – шептали дома.

Спелым снегом хрустела зима.

А над крышами вился дымок.

Но ведь я ошибиться не мог!»

Я прослушал эту песню еще раз, потом еще и еще… Каждый день, возвращаясь из садика, я садился у проигрывателя и раз за разом проживал вместе с Мартыновым эту трагедию.

– Опять свою страдальную завел! – возмущался папа.

Поначалу в его возмущении было больше иронии, но потом с каждым днем становилось все больше раздражения. И в один прекрасный день, придя домой, я не обнаружил своей пластиночки. Она куда-то пропала. Я до сих пор подозреваю родителей в том, что пропала она не без их участия. Я поплакал и со временем успокоился, но рана от несчастной любви Мартынова глубоко отпечаталась в моем сердце.

Шли годы, мой музыкальный кругозор расширялся. Я никогда не понимал тяжелой музыки. Мне нравилось диско, спокойный и мелодичный рок, фолк. Я следил за новинками и тратил на кассеты весомую часть своих заработков. А зарабатывал я с самого детства.

В 15 лет на меня свалилось огромное богатство. Друг моего отца привез из Японии подержанный музыкальный центр. Купил он его там за какие-то совсем смешные деньги. Центр был ярко-красного цвета – двухкассетный магнитофон с автореверсом, радио и проигрыватель. У него не было колонок и не крутилась пластинка. Дядя Саша великодушно отдал его мне. Колонки у меня были, а пластинку я сумел починить. У меня началась новая жизнь. Когда у меня появлялась какая-нибудь музыкальная новинка, я выставлял колонку в окно и включал музыку на весь двор.

Однажды, когда я очередной раз травил соседей своим музоном, пришла соседская девочка Ира. Их семья жила прямо над нами. Мы очень дружили. Ее папа дядя Толя дома бывал редко. Все время где-то на заработках пропадал. А вот мама тетя Лариса была нам как родная. Входила к нам без стука, а иногда и без повода.

– Мама спросила, нельзя ли сделать музыку погромче? – спросила, заикаясь и волнуясь, Ира.

Я кивнул и пошел убавлять звук. Я подумал, что от волнения она перепутала и сказала «погромче» вместо «потише». Через пару минут опять раздался звонок в дверь. На пороге стояла тетя Лариса.

– Ну ты что, назло что ли, убавил? Уж никогда бы не подумала, что ты такой жмот!

– Так ведь просили потише!

– Да Ирка, наверное, перепутала. Я просила погромче. Песня у тебя уж очень красивая играла. А у нас вторую неделю магнитофон сломан, так хочется музыки. Уж ты не жадничай.

– Вы какие-то неправильные соседи, – пошутил я. – Никогда бы не подумал, что соседи могут попросить сделать громче.

После этого каждый день ко мне стали прибегать то Ира, то ее сестра Люба, то сама тетя Лариса и просить сделать погромче. Меня это стало немного напрягать. Иной раз хотелось включить музыку фоном и заняться каким-нибудь делом, но они все время требовали максимального уровня громкости. И наконец мне пришла в голову гениальная идея. Я нашел длинный электрический провод и провел его через окно из своей комнаты в комнату тети Ларисы. Она как раз была над моей. Подключил их колонку к моему музыкальному центру и поставил тете Ларисе выключатель, чтобы она могла отключать музыку на ночь, ибо я имел привычку под музыку засыпать, а когда просыпался в 7 утра, то обязательно включал себе что-нибудь бодрящее. Так мы и жили несколько лет. Я закончил школу и пошел работать на завод. Временами я даже забывал, что работаю личным диджеем своих соседей. Об этом напоминал только уходящий в окно провод.