Inkoгnиto - Банк. Том 1

Семен хотел войти в историю. Конечно, его бывшим работодателям это не понравилось бы, но профессиональное тщеславие, свойственное всем настоящим мастерам и истинным профессионалам, всегда находит себе дорогу, как вода находит дырку в крыше. Кое-кто доказывал теорему Ферма, кто-то занимался более абстрактными областями математики, но он хотел решить прикладную задачу взломать не поддающийся никому с 70-х годов алгоритм шифрования DES. Скорее всего, над этим работал не только он. Но Семен надеялся быть первым, а взлом алгоритма, являющегося стандартом de-facto не только в США, на котором множество лет держалась не только государственная, но и большая часть коммерческой криптографии во множестве стран мира однозначно вписывал взломщика в летопись криптографии золотыми буквами. Очень многие математики обломали зубы на взломе этого алгоритма, а вот ты, Семен Моркофьев, пожалуй, додумался как это сделать. И очень-очень близок к решению, кстати, надо бы им и заняться…

Моркофьев взял еще один лист бумаги, положил его так, чтобы были видны результаты предыдущих действий, разложенные почти по всему столу, и, говоря сам с собой, начал доделывать преобразование, которое считал последним. Заполняя бумагу различными математическими загогулинами, не слишком понятными не то, что обычным людям, но и большинству математиков, Семен одновременно в фоновом режиме перепроверял написанное. Дописав, он внимательно посмотрел на полученную формулу и подставил в нее базовые константы алгоритма DES. Рассчитав результат на калькуляторе и перепроверив его, он посмотрел на итоговую цифру, которая чертовски ему не понравилась. И, чем больше Семен смотрел на результат, тем большее недовольство, переходящее в отчаяние, накатывало на него.

Требовался всего-то навсего суперкомпьютер. Безусловно, формула Семена сокращала вычислительные расходы на взлом на десятки порядков, но ломать данные, зашифрованные ключом двойной длины (а других в серьезных системах и не применяют уж лет пять) за приемлемое время в несколько часов можно было только на суперкомпьютере из мирового TOP-500. А найти его… Семен чувствовал, что упростить формулу он не сможет – и на эту-то ушло множество лет. В душе у него была непривычная пустота – в кои-то веки занятая проблемой часть мозга была свободной. Опубликовать работу в независимом журнале без экспериментальной проверки Семен не мог. И отнести открытие к старым знакомым на Лубянку он тоже не мог – уж там-то взлом DES-а живо засекретят. Хорошенько запомнив итоговую формулу, он продолжал выбирать меньшее из многих зол. Да уж, тут ситуация из разряда великой мудрости прапорщиков: «Куда солдата не целуй, всюду жопа…» Кроме того, Семен Моркофьев может и ошибаться – очень не здорово будет, если сунуться в какой-то журнал без проверки, а какой-то не менее умный человек живо найдет там ошибочку? Надо каким-то образом проверять, проверять, а как??? Внезапно Семен впервые в жизни ощутил на себе одну из причин российского пьянства – эдак с горя можно и запить, когда чего-то очень хочется, а никак не можется. Хотя законченным пьяницам уже скорее лениво, чем не можется… Но после решения задачи возникшая мысль о смазке житейских мыслей пивом была, в сущности, неплохой. Да и отдохнуть не мешало бы. Семен оделся, вышел из дому и направился в «Молли Гвиннз» на Пятницкой. Моркофьев и не предполагал, что сегодня же он не только решит вопрос с суперкомпьютером, но и полностью определит дальнейший ход своей жизни.

Зайдя в «Молли» и взглянув на то, что все столики были заняты, Семен прикинул, какой сегодня день недели и чертыхнулся про себя. На пенсии забываешь обращать на это внимание, но жизнь напоминает о том, что сегодня пятница. Толпа жаждущих после работы была гуще обычной. Ну ладно, во всяком случае места у стойки есть. Он присел на высокий круглый стул, даже скорее стульчик, если смотреть не на высоту, а на ширину места для задницы, и живо подошедшая к нему симпатичная официантка в клетчатой юбочке намного выше колен деловито приняла заказ на кружку Гиннесса и сухарики. В ожидании заказа Семен продолжал размышлять над своими проблемами, но так ничего и не домыслил. При этом он машинально наблюдал за все прибывающими и прибывавшими посетителями – эдак и у стойки мест не останется. Когда принесли пиво, Семен осторожно распрямился на стуле – опорная площадь маленькая, при резких движениях и кувыркнуться не долго, поднес кружку ко рту, сделал глоток и почти донес пиво обратно до стойки. Поставить пол-литровую кружку помешал неловкий толчок в спину от посетителя, пробиравшегося к свободному месту рядом с ним. Около половины пива расплескалось, хорошо еще, что не на штаны. У ловкого бармена живо оказалась неизвестно откуда прыгнувшая ему в руки тряпка, которой тот проворно устранил последствия незапланированного разлива пива. «А запланированные-то разливы пива разве бывают?» – подумал Семен и раздраженно обернулся к виновнику происшествия, находившемуся за спиной.

– Ну и что теперь?

Сергей Артемьев поднял глаза на того, чье пиво он разлил. Хотя уже и пожилой, но здоровенный бугай, точно рост на табуретке не определишь, но около метра восьмидесяти минимум. Настроен явно не добро, хотя кто же может быть добр в такой ситуации? Мысль о том, чтобы быстренько смыться, была отметена сразу, также, как и послать мужика с его претензиями куда подальше. Это достаточно вероятная дорога к тому, чтобы хорошенько и с чувством получить на улице по морде, а рисковать Сергей не мог – на установку вставных зубов денег не было.

– Извините… – пролепетал Сергей. Я закажу вам Гиннесс вместо разлитого»

Официантки начали орудовать не столь быстро – народ прибывал и прибывал. Сергей сел рядом с Семеном на такую же табуретку и начал искоса рассматривать человека, из-за не вовремя распрямившейся спины которого он будет пить пиво только через месяц. Среди многих способностей Сергея, невольно раскрывшихся после смерти родителей, стала неестественная для его возраста наблюдательность и то, что наивные люди называли «умением читать в душах». Умение это объяснялось отнюдь не телепатическими способностями, чудесным образом прорезавшимися в Сергее, а просто внимательным наблюдением за лицами, жестами и поведением людей и умением делать из этого выводы. Обычно такое развивается у внимательных и умных людей к 30—40 годам, но жизнь заставила его натренировать это раньше… Хмурость лба у сидевшего по правую руку объяснялась не только злостью от разлитого пива, которая, судя по тому, что уголки рта уже не были опущены, явно сошла на нет. Взгляд мужика был отсутствующим, не сфокусированным и устремленным неизвестно куда. Да и менее наблюдательный человек заметил бы довольно низко согнутую спину и подбородок, опиравшийся на кулак, прямо как у «Мыслителя» Родена. Мужичок явно о чем-то глубоко и сильно задумался – интересно, о чем бы это? Сергей начал было подумывать о том, как бы потихоньку смыться, воспользовавшись чужой задумчивостью, но тут подошла официантка.