Владислав Писков - Лабиринт разума

Покидать родной дом, было трудно и печально. Мне, да и Виктору, еще никогда не представлялось, возможность, жить без родителей, да и как это вообще возможно. Но хочу сказать, что морально нас к этому подготавливали. Так что когда наступил новый учебный год, без всяких сомнений, собрав, вещи мы с Виктором отправились в школы интернат.

Добирались мы до школы на поезде. Проводником для нас был мой отец, он поручился доставить, нас прям до дверей школы. Когда прибыл на нашу старую остановку поезд, он казался огромным, массивным и громким. За собой он тащил четыре вагона, на которых слегка выгорела краска. Из его трубы валил, черны дым, который рассеивался по всей местности. Мы вошли в третий вагон, его вход оказался ближе остальных, и расположились в плацкарте. Мне и Виктору повезло, мы сели друг напротив друга возле окна, от которого мы почти не отводили глаз. На улице уже стояла жара, несмотря на раннее утро, и по этому, окна были открыты. Отец уселся рядом со мной и внимательно рассматривал газету, которую купил у проводницы.

Большой радостью было ехать на поезде и смотреть в окно, где мимо проносились, то деревья, то озера, то поля, в общем, самые красивые места нашей местности. Так мы просидели всю дорогу. После утомительных трех часов, как подметил мой отец, на конец, наш поезд прибыл на место. Это был огромный вокзал, где люди как муравьи, маячили туда, сюда, будто без всякой нужды. Выйдя из поезда, мы пересели на трамвай. Хочу подметить, что эта была моя первая поездка на нем, и Виктора тоже. На этот раз мы ехали примерно около двадцати минут. То место, куда мы приехали, на первый взгляд, мне совсем не понравилось, для меня было странно что, где-то на окраине города стоит школа, и сюда ходит один трамвай. Все это мне напомнило нашу ферму.

– Как тебе такая школа Виктор? – Поинтересовался я, на входе территории школы.

Виктор пожал плечами и без сомнения ответил:

– А мне нравится! Ничего так! – и пошел вперед.

Я первый раз вижу Виктора таким решительным. Обычно прежде что-то сделать он очень долго над этим раздумывал, взвешивал все «за» и «против». Но в этот раз он словно давно все решил, и смело отправился вперед. Мне даже пришлось его догонять.

В надежде, что я быстро освоюсь, я вошел в ворота нашей школы интерната. Огромное трехэтажное здание, расположилась перед нами, выкрашена в бледно – желтый цвет. А рядом как мне чуть погодя объяснил отец, находилась общежитие, где нас с Виктором поселили в одной из комнат, на втором этаже. На удивления моего отца, комната была в не плохом состоянии. На стенах наклеены светлые обои, даже кое, где были наклеены плакаты с музыкантами – я их не знал. Две кровати и один, но большой стол, две тумбочки, встроенный шкаф для одежды и две полки для книг, который веселее по обе стороны комнаты на стенах.

Неподалеку от нашего общежития, находилась столовая, от нее всегда пахло вкусной едой, немного дальше по левой стороне находилась школа, клумбы с цветами, затем футбольное поле, турники, в общем, на первый взгляд даже и не плохо.

После того как мы с Виктором осмотрелись и расположились в комнате, мой отец попрощался с нами, и нарек чтобы мы хорошо учились, и были послушными, и не забывали писать письма. После крепких объятий, он отправился в скором времени на вокзал. Мы естественно обязались выполнять все его поручения.

Не знаю почему, для такой большой школы, нашлось местечко лишь на окраине города, в тихом месте и почти безлюдном. Как мне показалось, было глупо строить здесь школу. Но все – таки она здесь, во всей красе, так что нужно довольствоваться тем, что есть.

Первые дни, в общем, начались не плохо, несмотря на то, что жутко хотелось домой. Но сдерживая в себе слезы, я все – же вел себя достойно. В первую очередь нас познакомили с классным руководителем, ей оказалась милая, слегка полноватая женщина по имени Берта. Она носила огромные очки и короткую стрижку. Всем нам она показалась, доброй отзывчивой, в чем мы убеждались в этом не раз. Она рассказывала нам историю школы. Оказывается, раньше здесь до второй мировой войны была больница, но вскоре ее реконструировали в школу интернат. Так же мы выезжали классом в город, и ходили в городской музей, где нам показывали разные картины великих художников, их биографию, великих полководцев и т. п. Пожилая, но приятная женщина рассказывала историю именно этого города, все, что происходила здесь до войны и после, и показывала разные находки. Все так было интересно, что мы и не заметили, как прошло время, и нам нужно было отправляться в интернат.

Занятия проходили каждый день, с понедельника по пятницу, суббота и воскресенье, как и у большинства тружеников, были законные выходные. Мы проводили их на территории интерната, так как нам не разрешали покидать стены школы, без классного руководителя. Но если не, надолго, и чтобы, никто не видел, то можно, что мы вскоре стали повторять за старшеклассниками.

Учится, особо трудностей не было, лично для меня, а вот Виктору было сложнее, то ли он не хотел учиться, то ли он вовремя занятий летал в облаках. Мы сидели за одной партой, и мне приходилась помогать ему, но за это он в столовой убирал за меня грязную посуду. Честно признаюсь, вскоре здесь мне понравилось. Письма домой мы с ребятами отправляли один раз в месяц, в них я описывал, как проходили дни, и чем нас кормили, моей маме всегда было интересно, чем нас кормят, но когда я под – глянул, письмо Виктора, то понял что не только моей маме интересно, чем мы тут питаемся.

В нашем классе было двадцать семь человек, он считался самым большим классом. Мы с Виктором быстро освоились, познакомились с ребятами, с которыми стали хорошо общаться. Но и были ребята те, кому мы не понравились. Однажды нас с Виктором поджидали возле ворот школы, когда мы стали выходить, они на нас налетели и стали бить, мы били в обратную, не уступая им, ни в чем. Побить нас им не удалось, нашу драку заметил учитель истории, и сказал, чтобы такого не повторялось больше, и что на оборот мы должны держаться друг за другом. А если мы не послушаемся, то он все расскажет директрисе.

Не знаю, что повлияло на этих ребят, но больше нас они не трогали.

Что я могу сказать о нашей директрисе, так это вредная женщина, не высокого роста, метра полтора в прыжке, примерно лет сорока пяти. Она носила узкие очки, и была худой словно тростинка, к тому же она очень, много курила. В ее кабинете всегда пахло табаком, и пепельница была постоянно заполненной окурками, от которой исходил горелый запах. Ее звали Вангелия. Старшеклассники говорили, что она колдунья, и что ей никогда нельзя смотреть в глаза, так как она по ним читает мысли. Ко всем ученикам она относилась строго и одинаково, любимчиков у нее уж точно не было. К нашему счастью она вела предмет в старших классов. В общем, ее никто не любил, и все ее боялись. А вот с учителями нам повезло, таких людей редко встретишь, всегда шли на помощь и подсказывали кое-где. Мне казалось, что это из чувства жалости к нам. Все до одного в школе были не местными и жили далеко от города.