Наум Вайман - Новая эра. Часть первая

– Ладно, мама, давай посмотрим фотографии…

… – я не хочу с ним жить, для меня пытка… я за ним не гонялась… я не знаю… я больше так жить не могу… повесили на меня мертвый камень, мертвый груз на моей шее, 50 лет я была слишком доброй, я хотела его переделать (плачь), я ни в чем не нуждаюсь, я нуждаюсь только в сочувcтвии… если я сказала нет, значит нет! я знаю что я говорю! К чертовой матери заберите его от меня!… он мне признается: я тебя люблю, так любят? уходит черт знает куда… он уходит – я счастлива, как только он приходит… из головы его вон вышвырнуть… я его выгоню в форточку… половина его! как это его половина?! когда я купила (навзрыд) … ты помогла Игорю

– Мама, ну давай смотреть фотографии…

… – не надо меня сравнивать с такой дрянью как он… он от меня не заслужил вот так… минимума внимания… он нахал и тиран… нет, она всегда врала… ну, так я не хочу чтоб он открывал свой вонючий холодильник… вы же мне не дали я сама могла… вы же мне не дали, вы меня приковали к нему… я не хочу его знать, он мне совершенно чужой человек, который не стоит моего мизинца, ногтя моего не стоит…

– Вот видишь, это собор во Флоренции, а это…

От Л: прочитала похуяровско-питерское эссе. Как ты выражаешься, рыгает цитатами

Показалось немного «вымученным». «Но история искусств показала нам, что из миститизма рождается только шизоидные Блаватские чертежи. А нам любезна простая правополушарная идиотия»???

Сейчас позвонил муж, заказал в Мадриде гостиницу, переделанную из Bordello 17 века. В команте ванна на ножках в центре и зеркала на потолке…

В день рождения буду в Барселоне… а ты небось забыл когда?

а как здоровье твоего малого треугольника?

От Ф: К сожалению я вспомнила, что у нас в четверг до 4-х собрание. Так что остается вторник. Если ты можешь, я постараюсь перенести психолога на 12. Ты давно мне не присылал никаких отрывков…

Целую

Наум, дорогой, привет!

Забрать книги очень просто. Это все будет в Москве, в издательстве «БСГ пресс», там есть телефон ….. (это Москва) и Александр Иосифович – директор и хозяин, человек милейший. Книжки там будут на следующей неделе или в конце этой. Адрес я точно не помню, так что лучше туда позвонить и все узнать, это прямо рядом с Сухаревской площадью.

Все упакованы в пачки, кажется, по 10 экз.

Но надо, чтобы в Москве кто-то был из нас – я или Александр. Это чтобы деньги, как понимаете, забрать, чтобы они там не валялись…

Да, посланные по почте вы должны скоро получить, так как почта – авиа.

Чтение мое было в этом странном заведении, где я плясал один одинешенек, в темном зальце на фоне светящегося экрана, как китайская тень на булавке. Был полумрак и я никого из слушателей не увидел, и мне их не удалось «нагрузить», поэтому жутко устал, так как обращался лишь сам к себе. Читал из новой книги «Файф», она еще не опубликована. Говорят, класс…

Но мы еще обменяемся литературой, когда подружимся по-настоящему. Когда между нами перестанут стоять эти проклятые деньги.

Золотоносов еще книги не видел, так как мы редко пересекаемся в реальном мире, он ее обязательно получит в конце недели, тем более, она будет номенирована на Букер как роман. Я ему ее подарю, как и еще кое-кому из хороших критиков (напр., Никите Елисееву).

Я собираюсь поехать в Париж 16 марта, меня пригласили добренькие французы из ихнего МИДа на книжный салон. За французский счет. Может, я кому-то предложу Ваш роман. Хотите? Тем более, ИНАПРЕСС повязан с неплохими издательствами.

Пишите, ваш НК

Матвей – Науму

Эрих Ауэрбах был евреем, который смылся из Германии от Гитлера и был занесен куда-то аж в Александрию (если я ничего не путаю: к сожалению, я «утратил» первое издание книги, о чем не перестаю горевать). Поскольку Ауэрбах был отрезан от научной жизни и даже от библиотек, он просто взял несколько «великих» текстов – от Гомера до Джойса – и проанализировал их на материале отдельных фрагментов. Он проявил чудеса герменевтической изобретательности, «восходя» от скрупулезного стилистического анализа к крупным обобщениям – словом, не растерялся и сделал из нужды (отсутствия «аппарата») добродетель. Это, без дураков, классика литературоведения ХХ века. Перевел книгу А. В. Михайлов, безусловно лучший наш (ныне уже покойный) германист, глубоко философски образованный (ему принадлежат лучшие переводы из Хайдеггера и Гуссерля, на что способен, согласись, не каждый «литвед»). Так что это еще и классика перевода. Единственный недостаток нынешнего двухтомного издания тот, что, в отличие от прежнего добротного «кирпича» в ледерине, эти тома в мягкой обложке. Но первое издание стало библиографической редкостью, я себе бы купил, если смог; и непонятно, сколько оно могло бы стоить. Книги, действительно, становятся все дороже, но и доллар потихоньку растет, так что для «иностранца» это, по-моему, пока не смертельно.

Предлагаю еще роман Г. Джеймса «Послы» («The Ambassadors») относится к позднему периоду творчества, когда Джеймс был одержим идеей «точки зрения». Джеймс был американцем, но презирал родину за «вульгарность», жил в Европе (дружил в молодости с Тургеневым и Флобером), окончательно осел в Англии. Он придумал такую теорию (кстати, он был родным братом американского философа Вильяма Джеймса, придумавшего «прагматизм» и «поток сознания»), что автор не должен вести повествование «с точки зрения всеведущего Бога», а должен вести себя скромнее, т.е. каждый раз «переселяться» в того или иного персонажа, не выходя за пределы его «точки зрения». В «Послах» этот принцип выдержан с редкой чистотой. Идеи Джеймса и его поздняя проза оказали колоссальное влияние на теорию литературы (в особенности на американскую «новую критику», но не только) и на многих «элитных» писателей (его называют «писателем для писателей») – от Конрада до Джойса. Даже фокусы типа «Расемона» из далекой Японии в каком-то смысле навеяны если не самим Джеймсом, то «модой на Джеймса». Ранее в тех же «Лит. памятниках» был издан другой роман Джеймса – «Женский портрет». Если заинтересуешься, его можно достать. Если надумаешь с этими (или какими-нибудь еще) книжками, сообщи сразу: вдруг придется выезжать в центр, так уж заодно…

Всегда твой

Матвей

Позвонил Ф. До двух занята. Будет на Алленби.

– Давай встретимся в книжном?

– В том самом, где мы познакомились?

– Да, пойдем, погуляем куда-нибудь в «Йеменский виноградник…»

– Хорошо.

Одета как всегда строго: серый костюм, походка скованная. Красивая, но глаза какие-то птичьи. Смотрит как бы с любовью, но за двойной кружок-ободок зеленоватого, зернистого глаза, как через двойные стены замка, не перебраться. В Сезан Делаль зашли в новый ресторан, неплохо, и мясо было недурственно, надо с Р. сюда сходить. Выдули бутылку красного. Выдул я в основном, она и стакан не допила. «Ой, я пьяная…» Рассказывал о Флоренции.