Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет. Роман

– Да, – с вызовом сказал я. – Самцы все хитрые. Без хитрости мамонта не завалишь. Нельзя не уметь врать в наше неспокойное время.

– Да из вас вруны – никакие! – рассмеялась девчонка. – Буквально! Вот он вечером в пятницу ко мне на хорошей машине приезжает, золотая цепочка и все такое, и пальцы гнет. А днем на крышу шашечки приделает – и таксует… Как двести долларов натаксует – сразу ко мне едет. Снимает шашечки – и к Светочке…

– А Светочка – это кто?

– Я, а что?

– Ты же вроде сказала, что ты Нина.

– А для него – Света, – спокойно поправилась девчонка. – А какая, блин, разница? Меня обманывают, и я обманываю…

Мы помолчали.

Ночная Москва хороша и прихотлива. Днем или же вечером выходного дня, шагая пешком по самому ее центру, можно принять сумму фасадов, ярких витрин и опрятных тротуаров за нечто вполне европейское. По ночам же, через ветровое стекло автомобиля, этот город открывает свое истинное лицо. Он огромен, весь плавно изогнут, застроен очень богато, но хаотично. Щедро залит электрическим светом – и тут же опрокинут в непроглядный мрак. Все просторно, все немного криво – Азия, господа! Будь я проклят, если это не Азия.

– Не печалься, – бодро провозгласил я в сторону своей взгрустнувшей собеседницы, – в моем бизнесе все в точности так же. Один деятель приезжает в гости, кофе попить, на «мерседесе» за сто тысяч. В конце разговора – занимает пятьдесят долларов. Через две недели аккуратно возвращает. Опять кофе, поболтали, то, се. Через месяц – занимает сто. Отдает. Так продолжается полтора года. Таких, как я, у него человек двадцать, он объезжает всех по кругу, и этим живет. Тоже думает, что он самый хитрый…

– А у меня однажды такое было – жуть… один мой знакомый со мной трое суток провел. Хороший дядька, добрый, не козел. Потом рассказывал, как пришел к жене, после трехдневного загула, пьяный, из карманов презервативы падают и фишки из казино. Знаешь, что жене сказал?

– И что же?

– Что его похитили бандиты, а потом специально напоили и натолкали в карманы всякой дряни, чтобы жена не поверила… Жуть! Жена причем унюхала мои духи, а он ей – это, мол, все бандиты, это они меня женскими духами облили! А она ему – да такие духи слишком дорого стоят, чтобы бандиты их покупали! А он – эти бандиты крутые, и денег у них много… Жуть! И она его – впустила! Поверила в этот бред! В такой тупой обман! И в милицию звонить не стала. Во какая жуть бывает! А ты говоришь – женам не изменять…

– Мои клиенты, – признался я, – не лучше твоих. Один приезжает за своими деньгами исключительно на метро, в старом спортивном костюме и драных кедиках, а в руке – авоська, знаешь, такая, образца семидесятых годов, набитая доверху старыми газетами, и между этими газетами он прячет пачки денег. И в таком виде едет к себе. А сам, между прочим, хозяин большого супермаркета…

– Жуть! А у моей близкой подруги есть очень богатый и культурный клиент, так он, представь себе, кончает только в том случае, если его в самый решительный момент изо всех сил, с размаху, ударить по голой заднице горячей курицей-гриль…

– Где же, – изумился я, – они берут курицу-гриль? В решительный момент?

– Покупают заранее, а потом разогревают в микроволновке.

– Это круто, – улыбнулся я. – А другой мой клиент, тоже, кстати, богатый и культурный, однажды явился получать свои пятьдесят тысяч долларов вместе со своей сестрой, а в сестре – килограммов сто живого веса, если не больше! И в обхвате – метра полтора… Я ему все отсчитал, а он мне говорит: извини, но не мог бы ты выйти на минуту? Я так понял, что они все пятьдесят штук, пять пачек по сто листов, загрузили прямо в ее бюстгальтер…

– Жуть! А еще один мой клиент… Я вдруг протрезвел и обнаружил, что вместо того, чтобы мирно спать в супружеской постели, катаю по ночному городу уличную женщину, и презрение к самому себе пронзило душу, словно страшный меч.

– А про меня, – перебил я, – ты тоже будешь другим дуракам рассказывать что-нибудь смешное?

– Нет, – обиделась девчонка. – Я же не всем рассказываю… Если человек приличный, я с ним тоже прилично… А если какой-нибудь бандит попадается, то с ним особо и не поговоришь…

– Много попадается?

– Кого? Бандитов?

– Да.

– Много, – вздохнула девчонка. – Очень. Просто жуть, как много. Они же сюда, в столицу, со всей страны сползаются… – Она стиснула тонкие руки. – Животные… Ненавижу…

– Вот и мой босс так же говорит. Он презирает эту публику.

– А ты?

– А я – нормально. По мне, лучше быть бандитом, злым, но действующим, чем превращаться в жирного обывателя и гнить перед телевизором с бутылкой пива…

– Ты ошибаешься, – сказала девчонка. – Не лучше.

– Это лично мое мнение. Может быть, когда-нибудь я его изменю…

– А еще, ты зря сравнил моих клиентов и твоих. Ты на асфальте не работаешь. Ты в банке сидишь, в мягком кресле. Глупо сравнивать.

– Не завидуй, – поучительно сказал я. – Это только снаружи все красиво. Банк, машина за двадцать тысяч, часы за три, костюм за две… А внутри все то же самое. И гопников в моем бизнесе тоже хватает. Ты, извини за прямоту, продаешь одно место на своем теле, а я продал сразу и тело, и душу, и все остальное. Один раз продался – но в комплекте. В одном флаконе…

– Все равно, богатым быть здорово.

– Ага. Первые два месяца. Потом привыкаешь. И тупо тянешь лямку.

– Тогда почему ты не бросишь свою работу, не займешься чем-нибудь более приятным?

– Бросить? – изумился я. – Это невозможно. Это – как тюрьма… Где тебя высадить?

– А у тебя есть еще пятнадцать минут?

– Да.

– Тогда отвези меня на то же место, откуда меня взял, хорошо?

– Там везде посты стоят, а я пьяный.

– Дашь денег…

Я полностью потерял интерес и к беседе, и к собеседнице.

– Уже дал. Больше не хочу. Хватит. И так сегодня крупно потратился. Я им каждый божий день даю денег. И этому конца не видать. Я же говорю, как в тюрьме…

Сильно потерев ладонями отекшую морду, наш ловец мамонта полез в карман.

– Я лучше… это… сейчас тебе дам немного, вот столько…

Он потащил из пачки купюру, или три, верхняя надорвалась, девчонка посмотрела на нее с сожалением, а на него с жалостью. Охуятор бросил бумажки на голые колени своей спутницы.

– Заплати дураку с шашечками. Он тебя доставит куда надо.

– Ну, тогда пока! – очень мило произнесла Нина, она же Света. – Спасибо за приятный вечер!

Я кивнул, не глядя, в очередной раз прикурил и уехал – крутой, как пар из паровоза. Паровозы, как известно, давно устарели: они производят много шума, но мало тяги. Низкий коэффициент полезного действия. Одни понты, короче.

Через пять часов после этого разговора я оказался в настоящей тюрьме и понял, что зря уподобил золотую тюрьму и каменную. Парадокс вышел чересчур легковесным.