Юрий Ротенфельд - Запечатанная книга. Образ будущего: кризис понимания. 2-е издание

Если элеаты положили начало новому направлению в познании – абстрактно-всеобщему способу теоретизирования на основе отношений абстрактного тождества, то Сократ переводит его в общепринятый способ философствования. Поэтому мышление Сократа, как и мышление элеатов, не выходит за пределы формально-логического, филологического мышления, тогда как другие досократики, в том числе и софисты, осмысливали природу и человека не только посредством классификационных, но и при помощи сравнительных понятий, обладая при этом философским мышлением.

Выходит, что с легкой руки Сократа, а затем и Платона, философия как некая синкретическая наука потеряла остатки своего особого понятийного аппарата, превращавшего ее в объективное знание. Тем самым она сделала шаг назад, отступила от философского мышления к филологическому и поэтому стала бесплодной. А ее предмет, напротив, с течением времени приобретал все более сложный и динамичный характер. Именно с Сократа, лица постороннего в науке о природе, но вторгшегося в нее с желанием познать человека, начинается новая деградация всей античной философии, после чего она никак не может оправиться вплоть до сегодняшнего дня. Отступив с позиций конкретно-всеобщего способа мышления на позиции абстрактно-всеобщего способа, философия вырождается в обычную философскую литературу. В то время как конкретные науки пошли далеко вперед. Поэтому становится очевидным, что груз философских проблем, тем более современных, невозможно осилить только тем языком и тем способом мышления, который имеется у философов. Им нужен тот язык, которым пользовались досократики.

Ограничивая Сократа и Платона филологическим мышлением, я несколько упрощаю, поскольку и Сократ, и Платон исследовали бытие и мышление с определенной гносеологической позиции, с определенной точки зрения. А она обусловлена сравнительными понятиями: абстрактным тождеством и абстрактным различием, что уже, само по себе, определяет их мышление как философское. Но эти предельные отношения тождества и различия как раз и ограничивают мышление классификационными понятиями. Делают его формально-логическим метафизическим мышлением.

Все несчастье европейской философии, в том числе и современной, вытекает, на мой взгляд, из попытки вытеснить из познания релятивность и противоречивость реального бытия, из желания поставить на их место мысли чистого разума, обусловленные формально-логическим мышлением на основе предельных отношений тождества и различия. Но если Парменид был первым, кто пошел по пути активного использования предельно общих классификационных понятий, уводящих философию в тупик, то именно с Сократа, а затем и Платона, началось их всевластие, продолжающееся и поныне.

Недостатки сократо-платоновского учения первым увидел Аристотель. И он выступил против платоновской диалектики, которую охарактеризовал как «мнимую мудрость». Аристотель считал, что

диалектика Платона, занимаясь той же областью, что и философия, отличается от нее «способом применения своей способности» и тем самым «подделывается под философию».

Аристотель ясно увидел, что диалектика Платона – это уже не философия.

Аристотель понимает, что в основе познания лежит сравнение вещей друг с другом. Поэтому

«следует найти основные роды различий», которые и будут началами бытия 5 5 Аристотель. Соч. В 4х т. Т. 1. – М.: Мысль, 1975. – С.225. .

При этом последователи Аристотеля обращали внимание на ту часть его учения, которая опиралась на формальную логику. И совсем не придавали значения тому, что Аристотель дифференцирует различия, понимая их как конкретные различия, которые «различаются от чего-то в чем-то определенном».

Это значит, что, в отличие от Сократа и Платона, Аристотель пользуется не только предельно общими классификационными понятиями – категориями, но и сравнительными понятиями. И он стремится систематизировать и те, и другие, выделяя помимо десяти наиболее общих категорий четыре вида противолежания: противоположное, соотнесенное, противоречащее, лишенность и обладание. Но это как раз и есть те понятия, которые лежали в основе объективного мировоззрения первых греческих мыслителей и которые делали их учение философским и научным! И именно их мы находим в основании почти всех аристотелевских сочинений: «Метафизики», «Физики», «Этики» и др. Но, в отличие от Аристотеля, эти отношения тождества и различия мы называем не видами противолежания, а сравнительными понятиями.

Аристотель не только философ, но и ученый. Его философия – это не только формально-логический, абстрактно-всеобщий способ теоретизирования, но и конкретно-всеобщий, диалектико-логический, в связи с чем философия Аристотеля не только сближается с научным знанием, но и становится с ним в один ряд, будучи основанием конкретно-научного подхода, его логикой. И в этом главное отличие философии Аристотеля от философии Платона и от современного абстрактно-всеобщего способа философствования. К сожалению, Аристотель не был согласен с гераклитовской концепцией обмена, поскольку не понимал циклического движения.

Прошли века фанатичного поиска истины, прежде чем обнаружилась ограниченность формально-логического мышления и пришла пора его философской критики Гегелем и Марксом. Сегодня мы ясно видим, в чем недостаток абстрактно-всеобщего мышления, в том числе и диалектического. Из арсенала мыслительных средств был исключен целый класс конкретно-всеобщих сравнительных понятий, отражающих структурное многообразие бытия, его самоорганизацию и процессуальность! Но ни гегелевская, ни марксистская диалектика, ограничившие себя принципом «конкретного тождества», т.е. «тождеством противоположностей», этого не заметили. Поэтому в философских учениях Гегеля и Маркса даже не был поставлен вопрос о дифференциации этих предельно общих понятий на конкретные различия, обусловливающих логику научного мышления. Зато появилось три наиболее общих закона развития, призванных регламентировать отношения между «противоположностями». Но они не приблизились к пониманию и решению этой проблемы. Тем более, они не решили проблему цикличности бытия.

Отсутствие же в философском языке сравнительных понятий невозможно компенсировать никаким количеством традиционных категорий – классификационными понятиями предельной общности. Поэтому философию Аристотеля, и, прежде всего, ту ее часть, в которой используются сравнительные понятия, можно с полным правом рассматривать в качестве завещания всем грядущим поколениям людей, завещания, которое по сей день так и не нашло своего адресата 6 6 Ртенфельд Ю. А. Запечатанная книга: Кризис понимания. Кн. 2. Философия, или тень мудрости: Альтернативный курс древней европейской философии. – Луганск: Свiтлиця, 1999. .