Оксана Сибирь - Сильные женщины. Рассказы

– Как дела, Валентина?

– Да хорошо, мам, картошку начали копать, как твоя работа?

– Ничего привыкну, справимся.

– Чего полы плохо помыла?

– Да где же плохо? Все вроде бы чисто!

– Да вон, посмотри, в углу мусор какой то.

Дочь, вздохнув, взяла тряпку, пошла по новой протирать полы, иначе мать задаст жару опять.

Денек выдался жаркий, Аню мучила сильная жажда, она подошла к бачку в коридоре налить воды и увидела его! Все поплыло у нее перед глазами.

– Николай!

– Что?

– Николай, говорю меня зовут. А Вас как?

– Анна, – сказала как выдохнула и быстрее с глаз.

Вечером, добираясь с работы домой, она услышала шаги за спиной и не поворачиваясь поняла, что это он.

– Разрешите, я провожу Вас до дома?

– Да, уж всё равно идёте, – только и нашлась что сказать Анна.

В её жизни, кроме мужа Михаила, других мужчин то и не было, да и с ним она прожила несколько лет до войны, не успела ни налюбиться, ни намиловаться.

– А Николай, просто красавчик, глаз невозможно отвести. Еще до встречи с ним, Анна слышала про молодого повесу. Говорят, что он женат, а здесь на заработках и ни одной юбки не пропускает.

Молча дошли до Анютиного дома.

– Ну вот мы и пришли. Всего хорошего, – сухо обронила она. Завтра увидимся.

Валентина увидела в окно мать с молодым человеком и почему то сильно заколотилось сердце. – Ох, не к добру это, – подумала девочка.

– Кто это, мам?, – спросила она вошедшую Анну.

– Не твоё дело, покорми меня. Корова пришла?

– Да, стоит мычит. Что, не слышала?

– Как ты с матерью разговариваешь? – где ей было услышать Чернуху, когда она ног то под собой не видела.

Валентина приготовила на ужин свежей картошки с укропом. Анна поела с аппетитом, как будто ничего вкуснее раньше не ела, запила все простоквашей вприкуску с лепешками.

– Ты у бабушки была?

– Да, она сама заходила. Лепешек напекла свежих, ты поела?

– Конечно. Как картошка? Удалась нынче?

– Да, ничего, мелкой почти нет.

– Ну и ладно, на выходные докопаем. Пошла я в стайку.

– Привет, Чернуха. Ну как ты тут, моя хорошая? – разговаривала Анна с любимицей, пока обмывала вымя. – Ну что же мы такие разнесчастные то? Каким же ветром нас занесло в эту Сибирь? От комаров и мошки ни днем ни ночью проходу нет. Вон и у тебя вся шея покусана, – слепни уже оставили свои следы на шее и спине, оводы по забрались под шкуру и отложили личинки, скоро вся спина коровы покроется бугорками.

– Кормилица ты наша, что бы мы без тебя делали то? Как бы выжили?

Напоив корову и почистив сарай, так как утром не успела, Анна пошла во двор, села на лавочку возле березы. Ветерок обдувал её нежную кожу. По девичьи тонкий стан и упругую высокую грудь обтягивало давно уже изношенное серое платье. Опять нашла тоска, стало жалко себя, свою неустроенную личную жизнь. По щеке потекла тихая скупая слеза. Плакала Аня редко, при всей своей хрупкости она была очень сильной духом. Только и утешало, что не она одна так живет, в послевоенное время мало кому жилось хорошо. Освободив и очистив душу слезами, она пошла спать. В эту ночь ей опять приснилась старая церквушка, Богородица нежно смотрела на нее с иконы, будто жалея.

Жизнь понеслась, закрутилась, в сердце неожиданно ворвалась любовь. С Николаем все у нее сладилось быстро. По выходным, когда его соседи по общежитию разъезжались домой, она бегала к нему вечерами, прячась от людского глаза, огородами, но в деревне не скроешься от любопытных глаз. Люди косо поглядывали на Анну, осуждали, а может и завидовали: – Такой красавчик, да еще моложе на пару лет. Один недостаток был все же у него, женат да с детьми. Но Аннушке было все равно, что люди говорят. На каждый роток не накинешь платок.*

– Сколько её, той жизни? – рассуждала она. А с той семьей, Николай сказал, что покончил отношения. Да и на выходные он никуда не уезжал.

Постепенно люди попривыкли к их отношениям и Николай перебрался жить к Анне в дом, к всеобщему недовольству Валентины и матери Анны, Марии.

Наступила зима, длинными, холодными ночами Анюта прижималась к Николаю под предлогом погреться, а сама надышаться им не могла, как будто предчувствуя свое недолгое счастье.

По дому Николай мало чем им помогал, дров наготовил на зиму и ладно. Так и жили потихоньку, пока не «грянула гроза» среди ясного неба. В январе месяце Анна поняла, что понесла. Мать уже заметила её состояние и только осуждающе смотрела, ничего не говоря. Да и что тут скажешь, связалась с женатым, чего доброго, только и жди, что сбежит. На чужом несчастье – счастья не построишь.*

Анна не переживала, как нибудь сладится, ведь любимый рядом. Прошло уже два месяца, она испытывала жуткий токсикоз по утрам, вперемежку с сильной изжогой, спала в основном сидя, чтобы не угореть от собственного жара, льющегося из желудка. Она держалась, но однажды заметила что Николай стал куда то отлучаться, сначала не надолго, потом все чаще и дольше, стал уезжать на выходные. На все вопросы только нечленораздельно мычал что то, потом таки признался.

– Жена родила недавно третьего ребенка, надо возвращаться, не могу же я их бросить на произвол.

– А как же я? Как же наш ребенок?

– Ну что он у тебя первый? Аборт сделаешь, еще не поздно, делов то.

– Уходи и никогда больше не возвращайся.

Николай молча собрал свои пожитки и ушел, больше она его никогда не видела.

Сердце Анны рвалось на части, душу обуревали сомнения, но наревевшись вдоволь за ночь, она пришла к выводу, что от ребенка нужно избавиться.

Утром она собрала узелок с чистыми вещами, оделась…

– Мама, ты куда собралась?

– Не спрашивай, дочь, пойду я, если не вернусь к утру, корову покормишь, да смотри телиться начнет, бабушку зови. Вдвоем поди управитесь…

– Мамочка, родненькая, что ты надумала? Не ходи туда, прошу тебя.

Валя хоть и мала была, да поняла куда мать собралась, в соседнюю деревню, аборт делать, не иначе. Валентина упала на колени, обняла ноги матери, уткнулась в них головой и запричитала:

– Мама, одумайся. Милая моя, бедненькая, я не пущу тебя. Пусть он родится этот ребеночек, очень тебя прошу. Не убивай его. Черт с ним, с этим дядей Колей, без него справимся. Пожалуйста, ради меня оставь.

Анна подняла зарёванную дочь, ну куда ж деваться то.

Прошла зима, а затем и весна промчалась. Летом потихоньку передвигаясь Анна еще как то управлялась с делами, даже бегала за коровой, та не хотела ходить домой, теленок почти все высасывал, а зачем ей домой то идти, ляжет да и лежит в лесочке в теньке. С наступлением осени Анюта уже кое как переставляла ноги, а нужно было копать картошку, мать с Валентиной одни не справятся. Копали, почти целыми днями напролет, не разгибая спины. Мошка нещадно съедала, пот струился под грудью, ребенок постоянно давал о себе знать, видно тоже не сладко ему там приходилось. Анна торопилась, вот вот роды начнутся, а нужно еще высушить все и убрать. Седьмого числа они все закончили и Анна стала собираться в больницу. Девятого числа она произвела на свет еще одну девочку.