Лидия Гончарова - Приличные люди. Небольшой роман

Надо немного вздремнуть, пока все разошлись. Скоро опять проходной двор откроется. Один за другим, дверь не запирается. Два соседа относятся ко всем этим безобразиям спокойно. Они снимают свои комнаты недорого. А у кого снимают? Ну, разумеется, у генеральской дочки Эмилии Янсонс. Эта квартира в арбатском переулке принадлежит ей, а деньги за комнаты поглощает всё тот же ипподром.

Она любила ставить на тёмную лошадь. Выбирает по имени. Например, Внук, любимый жеребёнок от Внезапной и Укола. Должен когда-нибудь прибежать первым, хотя фаворит в ближайшем забеге скорее Тальони.

Но что толку на фаворита ставить? Три рубля выиграть? А вот если Внук придёт – отличная будет выдача. А что с деньгами делать будем? Ну, ладно, это мы потом придумаем. Сейчас кофейку и поспать. Она относилась к тому редкому типу людей, у кого кофе вызывает сонливость.

Ах, да! Теперь уже не снимают. Комнаты пришлось отдать в долгосрочную аренду. Нет-нет, не долги, не карты и не лошади. Упала, старая карга, уже почти весной. Всю ту зиму ни разу не поскользнулась, а тут – на тебе, завалилась.

Попала в больницу. Перелом ноги и руки лечила полгода. Кровать, сиделка – это всё чепуха, вполне смогла бы оплатить. Ученики ходят, картёжники тоже не забывают. А без лошадей деньги копятся беспощадно. Только и успевай в преферанс проигрывать.

Но коленный сустав оказался в плачевном состоянии. Будущее угрожало костылями навсегда. Лет уже немало, раз двадцать праздновала тридцать девять. Пора, кстати, десятку прибавить. А как на ипподром на костылях? А как без ипподрома?

Вот и решилась прооперировать колено. Поговорила с жильцом, он сумел взять кредит, родственники напряглись. Конечно, сильно уступила. Зато хожу, суставчик-железяка и гвозди-саморезы. На снимке – просто загляденье.

Вторую комнату тоже пришлось временно продать из-за девочки одной, бывшей ученицы. Ей сделали операцию на сердце, всё в порядке, слава Богу. Там длинная цепочка спонсоров собиралась, никак не могли договориться, кто-кому-когда и сколько.

А сосед, который вторую комнату снимал, парень небедный. У него здесь студия, он художник. Крыша в его комнате стеклянная, он и снимал, чтобы родителям на Рублёвке масляной краской не надоедать. Ну, а здесь они с котами на перегонки старались, кто-кого выживет. Так и живут, вполне дружелюбно.

Художник принёс деньги, всё лечение оплатил и до сих пор той девочке помогает. Эти, которые спонсоры, оказались как будто нечистыми на руку. Неприятно вспоминать.

Теперь комнаты дохода не приносят, кормят только уроки. От них и деньги, и натуральные приношения.

Открыла компьютер, в почте новое письмо.

«КТО ВЫ, ПОЧЕМУ Я ПОМНЮ ВАШЕ ИМЯ?»

Так начиналось длинное письмо. Эмилия, увидев эту фразу, немедленно закрыла почту. Вот и попробуй теперь заснуть. А надо, надо. После обеда начинается работа. Выпить снотворное? Пожалуй. Несмотря на все слабости характера, Эмилия Карловна обладала железной волей и здравым смыслом.

Звонит телефон. Просится забежать Митя, оставит какой-то документ для перевода.

– Давай, только быстро. Я отключаюсь от цивилизации до тринадцати тридцати.

– А я уже у ворот, захожу в подъезд.

Входит в дверь, она, как всегда, открыта. С ним барышня.

– Давай текст. Как обычно, срочно? Что за девушка? Невеста?

Прелестное дитя пролепетало: «Здрассте», а Митрофан (Митя – в данном случае сокращение от чудесного русского имени, опозоренного господином фон-Визиным, и потому надолго вышедшего из употребления), этот дамский угодник, покраснел не слабее своей подруги:

– Да нет, это сестра Кронгауза.

Надо же так нескладно врать! Кукольное личико, ну просто Настя из кинофильма «Морозко», сестра Вовки Кронгауза, ярко выраженного еврея, по-прозвищу Негр.

– А как зовут сестру Кронгауза? Вы, барышня, с ним не двойняшки, случайно? Очень похожи. Ты бы врал аккуратнее, Митроша, и зачем врать-то? Это дитя ведь здесь уже бывало, не так ли? Твой текст, срочно? Давно бы уже сам выучил немецкий. Двадцать страниц? Двадцатку давай. Хорошую, конечно. Всё, прощайте. А ты сам-то когда спишь? Настя, уложите его спать, он всю ночь трудился, я свидетель.

– ЭмильКарлна, к субботе успеете? А откуда вы знаете, что она Настя?

– Ну, раз она сестра Кронгауза, так кем же ей быть, если не Настей. Счастливо, голуби мои. Я – спать. Митя, вечером жду, ты мне нужен. О-чень!

Эмилия ушла в голубиную спальню, по дороге бормотала:

– Именно Митя мне поможет. Митя-Митроша-Митрофан. Так она бормотала, бормотала, глаза закрылись, усталость победила…

Вечером Митя пришёл поздновато. За столом уже играли на пару Лохматый с Болтом. Эти бандиты не могут без подзаборных игр. Пока переходили под землёй Новый Арбат, Болтянский проиграл Лохматому десятку в Железку. Ну надо быть такими идиотами? У Лохматого купюра на четвёртой цифре победила.

– Так, орлы, в моём доме прошу в Буру не играть. И в Очко не вздумайте. Это в тюрьме будете упражняться. Сейчас приедет Плютто, и распишем культурную пульку.

– Эмилия, не сердитесь, мы только в Деберчик. Хотите войти рубликом?

– Нет, у нас с Митей важный разговор, а я буду нервничать, что ты тут меня разоряешь. Не смогу сосредоточиться. Пойдём, Митроша, к голубям.

Эмилия включила компьютер, открыла почту. Весь день первая строка письма стоит у неё перед глазами. Сели рядом на диван, придвинули столик.

– Вот, смотри, Митенька, сегодня получила и испугалась читать одна. Давай, составь мне компанию.

– Знаете, Эмилия Карловна, давайте я почитаю один, а вы идите к ребятам. Там, я слышу, Плютто уже пришёл. Играйте, а я к вам половиной войду. Так спокойнее на мой взгляд, а?

– Ну, пожалуй, ты прав. Тогда я тоже потом одна читать буду, мне после тебя уже не страшно. Пошла играть. Обещаю не продуть.

Эмилия погладила голубей: Серого по клювику, у Белой проверила больную лапку, и ушла играть в преферанс.

Митрофан вернулся к почте Эмилии. Вот оно, испугавшее пожилую женщину письмо. Открыл:

«Кто Вы, почему мне знакомо Ваше имя, почему оно мне дорого?»

Да, начало интригует. А вы-то кто? Не мешало бы представиться.

«Если я правильно вспомнил своё имя, меня зовут, должно быть, Алекс Рубан. Во всяком случае, здесь я именуюсь именно так. Попробую, не вдаваясь в подробности, изложить суть моей проблемы.

Я осознал себя – как будто родился приблизительно сорокалетним мужчиной, с сильными физическими повреждениями внешних и внутренних органов.

Очнулся в больнице, где и прошла моя дальнейшая жизнь. Вначале, в качестве пациента, затем я освоил множество медицинских манипуляций, вплоть до сложнейших операций.

Постепенно я сделался ведущим нейрохирургом, а теперь и одним из владельцев этой больницы. На ум приходит естественная мысль о том, что в прошлой жизни я был обученным врачом-хирургом. Руки помнили множество движений, над которыми надо долго и тщательно работать.