Мадам Вилькори - Бабочка на булавочке, или Блинчик с начинкой. Любовно-иронический роман

– Или я – или никто! – это был ультиматум.

Даже на выпускном вечере ни один мальчик не осмелился меня пригласить, кроме молодого учителя математики Михаила Марковича, но так как с математиком хотели танцевать все выпускницы, стенка охранялась мною добросовестно, как всегда.

Мы со стенкой были в полном порядке. Это вполне устраивало и Витьку, и мою маму, и молодого учителя математики Михаила Марковича.

Демонстрируя равнодушие к делам сердечным, я отодвигала в сторону любовные романы, «непонятно» как затесавшиеся среди учебников, а на видное место выкладывала книги основоположников как настольные. Учеба – превыше личной жизни! Будучи преподавателем истории и обществоведения, мама благосклонно приветствовала мое увлечение основоположниками, пока не разобрала, что я перекручиваю на свой лад изречения мудрейших. Выкапывая эту дидактику, я угорала от ее дидактичности. Особенно меня вдохновлял Ф. Дзержинский: «Дети – это будущее! Они должны быть сильны духом и сызмальства приучаться к жизни».

Моя политическая нестабильность вызывала подозрение с раннего детства. Когда детсадовцы, построившись парами, шли гулять в парк к памятнику Ленину, я на вопрос воспитательницы Ираиды Максимовны «Дети! Кто это?», – ответила: «Вы что, не знаете, кто это? Это же мой дедушка Арон. У него – такая же кепка!» Не сумев переубедить меня, Ираида Максимовна оглядела окрестности, нервно перекрестилась и стала выгуливать нас на площади Свободы. Со временем я поняла, что дедушка Арон по сравнению с дедушкой Лениным – Ален Делон, но как сказать об этом вслух?

После детского сада была школа. В первом классе я, матерая антисоветчица, проглотила букву «т» в слове «страна», и вместо «Моя любимая страна» – написала: «Моя любимая срана». Хорошо, что время было другое, могла бы и по политической статье загреметь. А ну ее, эту политику. Чем больше пытаешься разобраться, тем больше запутываешься. Главное, не повторять ошибок прошлого и помнить, банты какого цвета вплетают в волосы к торжественным датам. 22 апреля мне пришло в голову повязать коричневые атласные бантики вместо белых капроновых, и этот элегантный цвет означал траур: покушение на жизнь того, кто живее всех живых. Похоронить вождя мировой революции в День Его Рождения!

Голову сломаешь, пока надумаешь, что, когда и кому сказать, чтобы не попасть впросак. Если учительница в школе спрашивает: «Дети, какое радостное событие нас ждет на следующей неделе?» – нужно отвечать: «Нас ждет радостное событие – выборы в Верховный Совет», а не «Нас ждет радостное событие – классный фильм «Три орешка для Золушки ». Почему не сказать правду? Правильный и честный ответ: «Самое радостное событие – эпидемия гриппа, а еще лучше – холеры, чтобы все завидовали!»

Дабы не нервировать маму и педагогов, я удалилась от политики подальше, зато придумала сказку о бабочках, где было все, как у людей.

«Бабочки были свободными, как птицы. Они порхали с цветка на цветок, взлетая высоко в небо. Их легкие крылышки сверкали, переливаясь в лучах солнца, как драгоценные камушки.

– Когда-нибудь и я стану бабочкой, – думала невзрачная Гусеничка, с завистью поглядывая на крылатых красоток.

Над Большим Лугом, покрытым изумрудно-зеленым травяным одеялом, среди синих васильков, желтых одуванчиков, полевых ромашек и кустов шиповника изящными вертолётиками летали стрекозы. Несмотря на обвинения Крылова в тунеядстве-потребительстве, они вели себя вполне прилично. Крылов наклеил ярлык отрицательного персонажа и забыл, а им – всю жизнь оправдываться. Мало ли что кому придет в голову?

В густой траве ползали важ-жные хоз-з-зяйственные жуки в блестящих солидных костюмах. Изображ-жая з-зиц-председателей, они тягуче жужжали, з-задалбывая з-занудством. Мол, на ж-жуках все держ-ж-жится.

Шустрые длинноногие кузнечики готовились к соревнованиям, прыгая на лопухе, как на батуте. Несерьезные типы! Брали бы пример с муравьев.

Запасливые трудолюбивые муравьи улучшали благосостояние муравейника, используя научные технологии. Слишком серьезные типы! Брали бы пример с кузнечиков. Муравьям не помешало бы купить абонемент в спортзал. Работа – работой, но надо же как-то следить за состоянием здоровья!

Тихие нарядные божьи коровки флегматично обсуждали последние новости. Они не знали, идти или не идти на день рожденья к мухе Цокотухе. Муха никому не нравилась. После сказки Чуковского – зазналась, развелась с комаром и, обзывая его кровопийцей, назойливо сплетничала, доказывая свою значимость для общества.

Неумолимые осы без-з-ж-жалостно заж-жимали права пчелиных собратьев:

– З-законы Большого Луга – важ-жны, а кто не будет соблюдать, того з-затравить, застыдить, з-запретить, з-застращать, з-заклеймить, з-замуровать в кокон!

Осиную партийно-профсоюзную мафию поддерживали луговые разбойники-шмели, рэкетиры-трутни и бандиты-шершни, состоящие в правящей партии и понимающе поднимающие друг друга. Золотистые трудяги-пчелы изо всех сил делали сладкую жизнь, но кажется ли она медом?

Лысые скользкие червяки презрительно поглядывали на лохмато-пушистых гусениц, считая себя самыми умными, самыми красивыми и самыми мужественными на всем Большом Лугу, а наша Гусеничка, почесывая спинку в ожидании крылышек, мечтательно ждала, когда в один прекрасный день высоко над лугом взлетит ее бабочка.

Бабочки были свободными, как птицы: они умели летать!

Мама была сплошным ходячим переживанием. Переживать – так же естественно, как дышать. Переживания были ее природной стихией. По-другому она не могла, не умела и не хотела уметь. Сегодня она переживала о том, что было вчера, и самоотверженно начинала переживать о том, что будет завтра.

Увешанная переживаниями, как елка гирляндами, мама волновалась и переживала за всех и вся. За свою старшую сестру Мару, которая была больнее всех больных. За свою младшую сестру Сару, у которой было что-то с сердцем. За дочку Сары – Лилю, которую бросил жених. За дочку Мары – Арину, у которой была такая сложная личная жизнь. За папиного двоюродного брата Леву и за Левиного сына Вову, которые не ладили между собой, чем вносили диссонанс в общесемейную идиллию.

Кроме родственников, у мамы была работа, классное руководство, классные и внеклассные мероприятия, родительские собрания, тетради, контрольные. А еще (учтите девяностые годы!) постоянно существующая угроза в виде Саддама Хуссейна, угрожающего сбросить всех евреев в море. И забота о мире во всем мире. А также быт с добыванием дефицита и умением из ничего сделать все.