Максим Чупров - Холодная рука. Сборник рассказов

Связь оборвалась. Правдин откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову, довольный, что не поддался на очередную шутку.

Эмиль брел по мертвой степи. Степь была повсюду. Тысячи километров до самого горизонта. Бескрайний океан степи и маленький человек в его плену. И степь была мертва. Ни стрекота кузнечиков, ни пения птиц, ни единого шороха в траве. Даже ветер не трепал его волосы, не обдувал лицо – ветер умер.

Эмиль брел и боролся с правой рукой. Рука тянулась к бурдюку. При каждом шаге вода заманчиво плескалась. Он боролся изо всех сил. Он не знал, как скоро его спасут и спасут ли вообще, поэтому экономил. Но делать это становилось все труднее и труднее. Горло превратилось в наждачную бумагу, губы потрескались, он хотел поговорить с собой, чтобы облегчить страдания, но каждое слово вызывало жуткую боль.

Пройдя сто шагов, он сделал глоток. Потом второй. На третьем заставил себя остановиться. Вода опьяняла. Эмиль закрыл бурдюк, упал на колени и посмотрел на небо. Есть ли на нем кто-то всемогущий, всевидящий, следящий за порядком? Если есть, то почему позволил этой планете умереть? Почему забросил его на эту планету? Со свинцового неба на Эмиля смотрела только огромная звезда – умирающий красный гигант.

Через час или через два – Эмиль потерял счет времени – он вышел к реке. Поначалу он обрадовался, но по мере приближения к воде улыбка сползала с его лица.

Стараясь не сорваться, он спустился по крутому берегу и сел на корточки у кромки воды. Вода пахла гнилью. Запах поднимался над ее поверхностью и клубился как пар. Эмиль вытащил из кармана документ приказа – кому он теперь был нужен! – и положил на воду. Листок не двигался. Лежал на месте, постепенно пропитываясь влагой. У реки не было течения; казалось, это вовсе не река, а очень узкое и длинное озеро. Вскоре листок распался на мелкие кусочки и растворился. Слишком быстро, подумал Эмиль.

Он поднялся на ноги и оглядел реку. У противоположного берега из воды торчал камень. На нем сидела птица – первое живое существо, попавшееся Эмилю. Птица была черной, она сидела неподвижно и напоминала статуэтку. Эмиль не видел ее глаз, но мог поклясться, она смотрит прямо на него. Смотрит и надеется, что он умрет раньше. Эмиль подобрал камушек и запустил в птицу. Камушек не долетел полметра и упал в воду. Птица не шелохнулась. Он постоял на берегу еще несколько минут, глядя на воду, наблюдая за птицей, и двинулся дальше.

В какой-то момент ему захотелось умереть. К чему все это? Неужели он еще надеется на спасение? Неужели думает, что какой-нибудь корабль приземлится в этой мертвой степи? Не проще ли упасть в траву, дождаться смерти и пусть птица выклюет ему глаза? И что хуже всего, вспоминая последние годы жизни, сопоставляя все факты, Эмиль задавался вопросом: а ищут ли его вообще? Слишком много существовало людей, претендующих на его должность (взять хотя бы его сына). Людей, которым ничего не стоит сказать: «Так, капитан, поиски можно считать оконченными. Если мы не нашли его сегодня, значит, он уже мертв». Возможно, его ищет Дворцовая Служба Безопасности, но у нее нет ни кораблей, ни людей для масштабных поисков, а сенаторы скорее пройдутся голышом по Храмовой площади, чем выделят ей деньги. Да и хочет ли он вернуться на свою должность? Эта ужасная одежда, эти бесконечные приемы, эта натянутая улыбка, от которой у него болят мышцы. А люди? Каждый день к нему приходили люди и у каждого свои проблемы. Эмиль ненавидел необходимость вести себя с ними высокомерно. Ненавидел их идиотскую покорность. Он хотел видеть в людях своих друзей. Хотел хлопнуть человека по спине, угостить бокалом вина и поговорить с ним на равных. Эмиль знал, что мог приказать любому вылизать свои сапоги, и через минуту они блестели бы слюной. Друг, каким бы хорошим он ни был, никогда не станет вылизывать вам сапоги.

Должность, конечно, почетная, уважаемая, хотя чего там – лучше и пожелать нельзя, но с годами начинаешь уставать даже от безмерной славы и почета.

А кто он здесь? На этой планете? Ничтожный человек, капля в море, маленькая движущаяся точка на огромной, безликой поверхности. Хрупкое, беспомощное и, несомненно, умирающее существо.

Эмиль поднялся на холм. Он шел вдоль реки, и теперь она была по левую руку. Впереди простиралась мертвая степь. Примерно через километр река круто поворачивала налево. Эмиль решил идти прямо и не поворачивать за рекой. Река ему не нравилась.

Красный гигант клонился к закату, и перед Эмилем шагала его длинная тень. Температура упала на пару градусов, ему полегчало. Уже стоило подумать о ночлеге. Эмиль остановился. Ночлег? Что за глупость? Можно улечься на землю в любой точке этой мертвой степи, разницы не будет. Здесь нет ни одного места для ночлега. Разве что у подножия холма. Эмиль обернулся.

На холме стояло черное бесформенное существо, закрыв своим телом половину красного гиганта. Короткая рука-отросток шевелилась в разные стороны, словно подзывая Эмиля. Существо было не меньше трех метров в высоту и одного в ширину. Невозможно было понять, где у него голова, где ноги и как вообще оно передвигается. Эмиль решил, что оно учуяло его запах и вылезло из реки, чтобы поймать и съесть. Существо могло быть даже тем камнем, на котором сидела птица. А та птица могла быть сейчас у него в животе… или чем там оно переваривает пищу.

Наконец тварь двинулась. Она пошла на Эмиля. Двигалась медленно, очень медленно, как старик с тростью, но все же двигалась. Вернее, ползла, приминая траву, словно слизняк.

Эмиль двинулся следом. И если он и шел быстрее, то ненамного.

Десять минут назад он выпил последнюю воду. Пить пока не хотелось, но он знал, если бросится бежать, то через километр свалится, задыхаясь, на сухую траву. Будет лежать, не в силах подняться, пыхтеть и смотреть, как на него надвигается огромное бесформенное нечто. Может быть, он поползет, как раненный солдат на поле боя. Хотя, скорее всего, нет.

Эмиль посмотрел на тварь. Тварь ползла.

Он хотел спать. Он прошагал без остановок пять часов, очень устал и хотел спать. Глаза слипались, ноги заплетались. Однажды он читал о человеке, который протопал во сне полтора километра от своего дома до винной лавки и обратно. Кажется, это называлось лунатизмом. Эмиль тогда рассмеялся и, назвав прочитанное полной чушью, отложил книгу.

Когда красный гигант наполовину скрылся за горизонтом, Эмиль понял, что тварь двигается быстрее, чем он предполагал. Или она ускорилась. Или он стал идти медленнее. Как бы то ни было теперь его и бесформенную тварь разделяло не больше пятнадцати метров.

Эмиль ускорил шаг. Ноги запротестовали, взвыв от боли и усталости. Он увеличил расстояние до тридцати метров и сбавил темп. Когда оно снова сократилось, снял с пояса бурдюк и запустил в тварь. Бурдюк прилип к ее телу, затем вошел внутрь, словно потонув в киселе. А через секунду тварь выплюнула бурдюк с такой невероятной силой, что он пулей долетел до Эмиля, чиркнул его по плечу и упал в траву метров через десять.