Валерий Ильичев - Тайна «Семи грехов»

– Ты прилежный ученик, Себ! Но тебе пока не хватает масштабности и воображения. Уж я-то позабочусь, чтобы дальше все смешалось и запуталось. Позволим себе небольшое развлечение! А сейчас после этого пролога напрашивается небольшой антракт. Нелишне будет выпить холодного пива! Только прими человеческий облик. Не могу же я на глазах у почтенной публики в центре Арбата вести серьезную беседу с грязным и неухоженным псом.

Быстро осмотревшись по сторонам, Себ юркнул в дурно пахнущую подворотню. На какое-то мгновение в воздухе ощущался острый запах серы. Вскоре в переулок, смешно семеня кривыми тонкими ножками, выкатился худющий скрюченный радикулитом субъект, одетый в старомодный жилет. Цепочка от карманных часов нервно колыхалась при ходьбе на остром выпирающем вперед брюшке.

Скептически окинув взглядом растущую неопрятными клоками бороду, Анатас с трудом подавил раздражение, но сдержался. В сопровождении своего странного спутника Анатас направился в сторону Арбата. Влившись в неторопливое движение праздношатающихся зевак, они двинулись в сторону Смоленской площади. Несколько раз кряду Анатас вынужден был осаживать рвущегося в дорогие рестораны Себа, придерживая его вместо ошейника за узкий хлястик старомодной жилетки.

Себ жалобно хныкал, гневно упрекая хозяина в жлобстве, но Анатас бормотал о замучивших его проверках, бесчисленных финансовых отчетах и строгой ответственности за перерасход казенных денег, отпущенных на межпланетную миссию.

Достигнув середины Арбата, спутники, наконец, взошли на открытую, слегка возвышающуюся над мостовой, словно эшафот, веранду. Расположившись за длинным деревянным столом, Анатас с легким презрением наблюдал, как его спутник жадно поглощает итальянское блюдо:

«И куда в него влезает столько пиццы?.. Иногда мне кажется, что меня сопровождает робот, специально изготовленный для переработки пищи в органические удобрения. Во всяком случае, у моего ученика это пока получается лучше всего остального. Надо вернуть его в реальность и испытать на сообразительность. Не зря же я получаю надбавку и премии за руководство стажерами. Интересно, как он среагирует на относительно простое заданье?»

– А ну-ка, Себ, попытайся угадать с трех раз, почему именно это горячо любимое мной место по праву можно считать символом новейшей истории России?

– Да потому, что в подаваемой пицце все же иногда попадаются кусочки колбасы!

– Ты опять думаешь только о жратве. Попробуй еще раз.

– Вон в том зоомагазине можно бесплатно посмотреть на экзотических зверей. А ведь всегда приятно видеть в клетке других и потому опрометчиво ощущать себя свободным.

– Наблюдение не такое уж глупое и к тому же ответ близок к разгадке. Но не буду тебя больше мучить. Здесь находятся в символической близости друг от друга военный суд, зоомагазин и дом, в котором жил сошедший с ума художник. Разве это не собранные воедино символы гнетущей несвободы?

– Ты еще забыл упомянуть находящуюся за углом «Стену плача и славы» в честь культового певца Цоя! Разве она не свидетельствует, что истинному таланту в России нет места? И ранняя гибель – еще не самая худшая судьба для творческой личности.

Словно спохватившись, что наговорил лишнего, Себ, урча, наклонил голову и жадно слизнул с бумажной тарелки последние крошки съеденной пиццы. И тут же жадно уставился на нетронутую порцию своего спутника. Подняв смуглый указательный палец с длинным грязным ногтем, назидательно произнес:

– Остывшая пицца теряет свои лучшие вкусовые качества!

– Если хочешь – можешь съесть и мою порцию!

Даже не поблагодарив щедрого благодетеля, Себ начал рвать руками тесто, облепленное смесью помидоров и колбасы, и, подбрасывая вверх, ловко ловить желтыми крепкими зубами. Заметив предостерегающий взгляд Анатаса, смущенно произнес:

– Извини, слишком вжился в роль уличного пса. А все же, признай, я здорово научился на лету хватать лакомые кусочки!

– Оторвись ты, наконец, от еды, Себ! Посмотри лучше на всех этих людей, неторопливо прохаживающихся мимо нас.

– Чего на них глазеть? Все скучно и серо. Они лукавят, грешат, дают волю страстям. Если их раньше испортил, как сказал классик, квартирный вопрос, то теперь больше волнуют деньги в карманах соседей и собственная безопасность.

– Да разве можно их за это осуждать? Людям в отличие от животных свойственно беспокоиться о своем здоровье. Они хотят жить долго.

– Ха-ха! Это меня больше всего и забавляет. Люди самонадеянно ввели в оборот понятие времени и думают, что кроме настоящего есть еще и прошлое, и будущее…

Человек напоминает мне муху, ползающую по грандиозному художественному полотну. Муха ощущает своими лапками лишь отдельные грубые мазки и думает, что место, где она только что проползла, уже прошлое, а впереди ее ждет будущее – такой же нелепый бесформенный мазок. И это в то время как гениальная картина начала и конца этого мира уже давно создана! И воспринять её смысл и красоту могут только отдельные личности.

– И себя ты, конечно, причисляешь к одному из посвященных в тайны мироздания? Великое заблуждение, приятель. Твои лукавые глазки тоже смотрят, а не видят. Этот мир – не застывшая картина, а постоянно меняющаяся гениальная с непредсказуемым эпилогом пьеса, допускающая импровизацию актеров. Нам только остается направлять их устремления и энергию в нужном направлении.

– Да разве же можно уследить за каждым из этой массы расплодившихся двуногих тварей?

– Это и не нужно! Большинство людей играет по нашим правилам без всякого принуждения. И у нас настоящий охотничий азарт должен просыпаться, когда человек стремится к добру и справедливости. Эти абстрактные нафантазированные понятия вызывают у меня раздражение, как и те, кто внушает людям надежды их реальное существование.

– Как, например, вон тот литератор Волин, со счастливой улыбкой бредущий по Арбату? В своих книгах он с завидным постоянством искренне призывает к жизни по совести. С ним нелегко будет справиться и заставить окончательно впасть в бездну греха. Давай заключим пари, сумеешь ли ты одержать над ним победу.

Анатас отдал должное уловке стажёра:

«Ловко он расставляет мне ловушку! Наверняка, метит на мое место. Но уклоняться от вызова я не буду. Этот хитрец сам попадет в приготовленный им же капкан».

– Хорошо, Себ! Я согласен заключить с тобой пари на душу этого литератора. Что ставим на кон?

Ни секунды не раздумывая, Себ, изобразив наивное простодушие, протянул смуглую поросшую густыми черными волосами тонкую руку:

– На две порции пиццы!

Анатас с демонстративной готовностью с размаху хлопнул по ладони конкурента. Себ вкрадчиво поинтересовался: