Николай Ложников - Свободная касса!

Где-то через пару часов Анжелика заявила, что я уже созрел для самостоятельного труда и она оставляет меня без присмотра. По сути это значило, что меня оставляют без какой-либо помощи. Ноги мои уже слегка гудели, а в глазах начинали бегать длинные жёлтые полоски, подозрительно напоминавшие пресловутый картофель. Как ни странно, при этом движения мои становились всё более автоматическими и правильными, хотя всё ещё были недостаточно быстрыми. Время от времени я, забывшись, делал не три, а два или четыре перевёртывания солонки. Хотя, не думаю, что клиенты в этом случае с омерзением выплёвывали плоды моего творчества…

В пяти метрах от меня, отделённые от кухни бином и стойкой кассы, стояли в очереди за едой наши клиенты. Они были очень разные. Отягощённые карьерными мыслями клерки почти пубертатного возраста. Отцы семейств, переполненные чувством собственного достоинства. Симпатичные, по-летнему полураздетые студентки. И всё это были люди из другого мира. К которому ещё несколько часов назад можно было отнести и меня. Теперь же, стоя у картофельной станции в форменном козырьке и грязном вонючем фартуке, я краем глаза наблюдал издалека за этими людьми. В данный момент я принадлежал к совершенно другому миру. А ведь всё-таки, чёрт возьми, было что-то мудрое и правильное в трудах господина Маркса и его друга Фридриха…

– Где картошка? Где картошка, твою мать?! – отвлёк меня от высоких мыслей истошный вопль кликуна. В ту же секунду рядом со мной, как добрый ангел, появилась моя Анжелика. Вместе мы за пару минут заставили полными коробочками подставку, с которой две сердитые девушки забирали картошку на прилавок. В этот момент я дал себе слово завтра же подарить Анжелике шоколадку.

– Ничего, месяца через три у тебя в руках всё летать будет! – подбодрила меня весёлая румяная блондинка, собиравшая сэндвичи за соседним столом. – Я, когда только пришла, тоже неуклюжей была. А теперь лучший тостерщик во всём ресторане! Да и бигмаки собираю классно.

– Спасибо. Я буду стараться, – благодарно ответил я, слегка поёжившись от описанной перспективы.

Когда сознание моё уже начало покидать провонявшее кухонными миазмами тело, Анжелика заявила, что настало время обеда. Рядовым сотрудникам полагается один гамбургер или чизбургер или (иногда – типа, в «рыбный» день) бутерброд с рыбной котлетой. А на моём подносе, открытый завистливым взглядам окружающих, возлежал буржуйский бигмак, и поблескивал вспотевшими пластиковыми стенками стакан ванильного шейка. Комната для приёма пищи, сам факт существования которой на предприятии общепита показался мне прикольным, оказалась маленькой и душной. Стены были увешаны позитивным капиталистическим агитпропом. На почти гламурных фотках мелькали счастливые мальчики и девочки в неизменных козырьках с буквой «М». А за обшарпанными столами торопливо поглощали своё вкусно пахнущее богатство мрачные люди с измождёнными лицами. Вернуться на кухню нужно ровно через полчаса, причём уже нацепив фартук и вымыв конечности, – конвейер не только не может остановиться, но и ни на секунду снизить свой темп. За столиком рядом одиноко сидела бабушка лет шестидесяти с железными зубами.

– Это Анфиса, наш ветеран, – улыбнулась Анжелика, поймав мой вопросительный взгляд. – Лет пять назад приехала из Таджикистана и с тех пор у нас. Один из самых надёжных сотрудников, не то что эти малолетки. Хотя выглядит немножко постарше своих лет. Ей ведь всего сорок.

– Да ладно!!!

– Ну а что ты хотел, у нас не курорт…

Когда мы вернулись с обеда к нашим станкам, Анжелика смерила меня оценивающим взглядом.

– По-моему, ты потихоньку осваиваешься. – Щас ещё часок погоняешь балду на картошке, а потом пойдём на гриль – это гораздо серьёзней.

– Гриль я люблю, особенно на дачке под коньячок… – скривился я в подобии озорной улыбки.

– Ну, вот и ладушки! – весело сказала Анжелика. – Коньяк не обещаю, но крепкий сон этой ночью у тебя будет точно.

А я почувствовал, как у меня по спине пробежала пара мурашек.

Местный гриль ничего общего с грилем в общечеловеческом смысле этого слова, разумеется, не имел. Аппарат состоял из двух металлических створок, каждая из которых, по сути, являлась электрической плитой. Когда оператор раскладывал на нижней створке котлеты и нажимал кнопку, вторая опускалась сверху и на несколько минут скрывала серую мясную плоть. Самой волнующей процедурой, без сомнения, было раскладывание замороженных скользких котлет на раскаленной поверхности гриля. Поскольку это делалось без использования какого-либо инструмента типа лопаток или вилок, новый сотрудник имел хороший шанс пожарить вместе с котлетой собственный палец. Рядом с грилем лежал целый набор всевозможных скребков и тряпочек, посредством которых мне предстояло поддерживать створки в перманентной чистоте. Анжелика продемонстрировала пару движений скребком и оставила меня на какое-то время их отрабатывать. Доведя до блеска одну створку, я занялся верхней, которая образовывала с нижней угол в сорок пять градусов. И, вспомнив процесс очистки машины от снега, повел скребок снизу вверх…. Вязкий, кипящий жир полился на мою руку. Боль была зверской. Ёмкие фразы, которые я орал, тряся рукой и вытирая остатки жира о форменные брюки, из нормативной лексики содержали только предлоги. Зато вызвали явное понимание и уважение окружающих…

– Это еще херня, – заявила Анжелика, смазывая мою лапу какой-то дрянью, по консистенции похожей на обжёгший меня жир. – Вот у нас тут на днях один придурок в ночную смену вылил на себя ведро кипятка. Так у него теперь шкура на ногах, как у мутанта.

– И часто у вас такое происходит?

– Случается, – загадочно улыбнулась Анжелика.

Когда по окончании смены я открыл неприметную дверь в зал и смешался с толпой клиентов, у меня было ощущение, будто я вырвался из преисподней. А уж когда утонул в нежной коже автомобильного сиденья под музыку радио Jazz, я осознал, что рай на земле – вполне объективная реальность.

Следующие несколько дней трэйнинга отличались от первого только новыми производственными станциями и лицами коллег. Я научился таким необходимым в жизни вещам, как сборка сэндвича и приготовление яичницы из замороженной таблетки. Не говоря уже о разбодяживании водой кока-кольного концентрата и работе на кассе.

– Ну, я вижу, учёба прошла успешно, – сказал Виталий, разглядывая мою ошпаренную руку.

– Новый культурный опыт, – мрачно ответил я и потянулся в кресле, чтобы размять всё ещё нывшую спину.

– А мы тут всем отделом за тебя переживали. Особенно Круглова. Видимо, беспокоилась, что с твоим приходом в ресторан катастрофически снизится качество производимых там бутербродов. Ладно, чувствую, кровь у тебя потихоньку начинает густеть, скоро превратится в кетчуп, – ласково улыбнулся шеф. – Кстати, очень хорошо, что мы начали с производственного трэйнинга. У тебя, можно сказать, была возможность посмотреть, как живут низы. А сегодня получишь представление о работе компании на глобальном уровне – у тебя ведь в двенадцать ориентация с Андреем Лёвушкиным, нашим директором по маркетингу. В переводе с нашего на русский, ориентация – это знакомство с работой какого-либо конкретного подразделения. Так что, как выражаются наши англоязычные друзья, посмотришь на бизнес с вертолёта.