Саша Селяков - #Алло, мам#

Саша Селяков

#Алло, мам#

Все герои и события являются вымышленными.

Любые совпадения случайны.

© Селяков Саша, 2017

1

– Алло, мам, привет.

– Привет, сынок! Ну, наконец-то! Ты так давно не звонил, я уже волноваться стала.

– Два дня назад разговаривали.

– Правда? А мне казалось дольше… Ну да бог с ним, ладно. Как ты? Давай рассказывай.

Что я мог ответить? Я уже четвертый год находился в местах лишения свободы, и впереди еще было два раза по столько же. А это, ой, как немало. Конца края не видно.

– Нормально. Все хорошо, – поэтому отвечал я так.

Нет, хорошо не было, ведь это исправительная колония, лагерь, зона. Хорошо здесь не могло быть по определению. А вот нормально – да. После определенного количества времени (у каждого по своему, у меня месяца так уже через три) ты настолько сживался с этим местом, что начинало казаться, что провел здесь всю жизнь, а мира за колючей проволокой, того вольного мира, не существует в принципе, его показывают лишь на экране телевизора. И фраза «человек такая сволочь, что ко всему привыкает» начинала казаться тебе чертовски верной.

– Опять нормально, – расстроено вздохнула мама.

Нормально конечно было не всегда. Случались и свои мелкие радости, новые открытия, потрясения, невзгоды… Да, как и в жизни! Это и была жизнь, но вот только посвящать в нее родных мне людей я не хотел. Ведь чего не коснись, какой бы новостью я не захотел поделиться, это привело бы к целому шлейфу вопросов об устройстве и порядках этого мира – «а почему ты решил так?», «почему нельзя было остаться в стороне?», «кто это такие и почему ты их так называешь?»… Вот поэтому я ничего и не рассказывал. Я не хотел, чтобы это касалось близких людей. Даже косвенно. Даже мыслей.

– А у нас все хорошо, – поняв, что ничего больше от меня не добьется, начала мама, – о ком тебе рассказать… брат твой работает с утра до ночи, повышения ждет, машину хочет сменить… зачем, не понимаю… говорит «ты че, это же немец!», хотя и та у него иномарка не из дешевых… вот… тетя твоя ремонт на даче закончила, в гости нас всех зовет… передавала тебе привет… она каждый раз тебе его передает…

Я слушал и улыбался. Мне было интересно узнавать новости о родных. Их победы и достижения, разочарования и новые надежды. Лишение свободы подразумевало под собой полную изоляцию или, как минимум, жесткое ограничение чувств. Так что разговоры с мамой, кроме всего прочего, были для меня еще и этакой эмоциональной перезагрузкой.

– Через неделю подходит дата следующей передачки, ты уже список составил?

– Да нет… Мне особо и не надо пока ниче, все вроде есть.

– Откуда есть то? Три месяца с последней посылки прошло! Вы, поди, все за неделю скушали! Давай не выдумывай.

Вообще-то мы съели все за три дня, сигарет хватило примерно настолько же. Но мы жили как большая семья, и спросить у соседа «че-нить перекусить», а тем более закурить, было нормой – никто не отказывал. Попадались, конечно, и особо хитрые, привыкшие ехать на ком-то и пировать за чужой счет, но, как говорится, в семье не без урода. Тем более этих уродов сразу видать – в тюрьме все как на ладони.

– Ну, правда, мам, пока не критично. Как нужда будет, я скажу.

– Ой, смотри только голодным там не сиди! Звони сразу, как надо будет.

– Хорошо, мам. Ну ладно, пока. До связи.

– Давай, сынок, держись там. Люблю тебя.

– Я тоже, мам. Пока.

Нажав на «сброс», я передал трубку, сидевшему на соседней шконке, высокому худощавому парню, всем своим бледным видом показывающим, что ему край делов как надо быстрее куда-то позвонить. Я чувствовал, как он весь разговор прожигал меня взглядом, но слова сказать не смел. Разговор с матерью – это святое.

Я лег на шконку и уже в который раз начал изучать, висевшие надо мной, ржавые узоры панцирной сетки.

2

Теплый ветер приятно обдувал лицо. Высоко задрав голову, я шел по узкой пыльной тропе через картофельные поля и наслаждался безмерной щедростью утреннего солнца. Утро – мое любимое время суток в июле, а июль – любимый месяц в году. Сказочная идиллия.

Пригладив выжженные волосы рукой, я широко потянулся и закрыл глаза. Скоро. Уже скоро я окунусь в лазурную воду спокойного озера и ощущу всю прелесть природной гармонии. Почувствую единение, стану с ней единым целым.

Немного поплавав на нагретой солнцем поверхности озера, я занырну поглубже, где вода обдает ледяным холодом, и, дождавшись пока пойдут мурашки, снова выплыву навстречу обжигающим золотистым лучам…

Поскорей бы уже. Интересно, а почему это ветер ничего не надул мне в лицо, ведь дорога такая пыльная… И этот шум переливающейся воды… Озеро ведь еще далеко. Что за…

– Игнат, чай будешь?

Блииин… Капец вообще. Так и не искупался.

Открывать глаза и смотреть на этих обломщиков мне не хотелось, и, в надежде, что сон вернется, я перевернулся на другой бок и попытался расслабиться, очистив свой разум от начинающих появляться настойчивых мыслей. Злых и раздражительных. Каких же еще?

Какие еще мысли могут возникать, когда обламывают такой сон? Озеро летом. О, боже мой, как давно я не купался. А ведь у меня был шанс ощутить это во сне. Интересно как это? Похоже ли это на настоящее купание или иллюзорные ощущения не способны передать…

Бум! Бряк! Дзинь! Клац! Нет, ну как тут поспишь, когда у тебя под ухом происходит целая чайная церемония с широким и долгим переливанием из кружки в кружку, чтобы чай, блин, насытился кислородом. А четками надо щелкать, чтобы, наверное, аромат полностью раскрылся.

Вообще сколько можно его пить? Днем и ночью, утром и вечером только и слышишь «че чая?», «на тебя варить?», «может хапанем?». И как они еще печень не выплюнули после такого количества выпитого чифира?

Повод найдется всегда. Друг, живущий через три прохода, вдруг зашел узнать как здоровье… у освободившегося год и три месяца назад Валерки (или Мишки?) родилась дочка… перед едой для аппетита… после бани, чтоб чахотки не было… да просто от нечего делать. Чай, чай, чай.

Вот представляю, если мне кто-нибудь на свободе в гостях чаю предложит, сколько нового он о себе узнает! Рад не будет, что предложил. Да он сам, наверное, пить его больше не сможет, прочувствовав на себе всю насыщенность и многогранность моей словесной риторики.

Какой тут сон? Мыслей уже на пару опусов.

– О, Игнат встал. Как спалось? Чай-то будешь?

– Да, с утра можно, – я сделал маленький глоток из протянутой мне кружки и, сладко поморщившись, достал из кармана сигарету, – а то голова ватная, не соображает ниче. Еще и думки всякие разные в нее лезут…

– С думками надо по аккуратней, сам же знаешь. Такого надумать можно, сам рад не будешь. А делать потом чего? Вокруг забор и злые дядьки с автоматами. Вот так потом люди глупости и совершают. Че, допил? Ставь кружку, еще долью.