Павлов А. - Совака

Да, наше прибежище заметно изменилось, оно стало более благоустроенным, пацаны оборудовали его так, как в детстве мы даже и не могли мечтать. Все вещи, хотя и были старыми, но явно не с помойки, а ставшие лишними у кого-то дома, они перекочевали на чердак и продолжали исполнять свои функции.

На деревянном помосте, застеленном старым ковролином, стоял стол, несколько стульев и обшарпанный, но крепкий диван. Кто-то приволок телевизор и старый компьютер, который безвозвратно устарел, но мог соединяться с интернетом. В одном углу стоял весь в наклейках старый холодильник, в другом – к канализационному фану, проходящему через чердак, была подключена старая раковина, в нее можно было вылить остатки пива или помочиться. В большом продолговатом окне стояла новая открывающаяся наружу рама.

– Слушай, Валер, прямо апартаменты! Вы, я смотрю, разжились тут за десять лет.

Валера сидел на стуле, напротив него за столом на диване сидели еще два наших старых друга – Дениска и Мишка. Михаил потягивал минералку из прозрачного стакана, а Денис пиво из бутылки.

– С возвращением! Считаю должным напомнить для вновь прибывших некоторые правила, – проговорил, вольготно раскинувшийся на диване, Ден.

– Первое: поддержание чистоты – всеобщая обязанность, пустые бутылки и одноразовую посуду уносим с собой после каждых посиделок. Второе: никаких женщин сюда не приводить. Третье: за все неприятности мы договариваемся нести коллективную ответственность.

– Слушаюсь и повинуюсь, – я поставил на стол пакет с пивом и чипсами. – Ну, говорите, как вы тут без меня жили.

Валера, Миша и Денис рассказывали разные истории, которые происходили тут за последние десять лет. Когда компания была больше, чего только здесь не было: и дрались друг с другом, и, бывало, приводили девушек легкого поведения. Один раз кто-то додумался мусор в окно выкидывать, так за ними полиция гонялась чуть ли не по всему городу. Но всегда все заканчивалось благополучно, тихо, без каких-либо последствий. Сейчас у оставшейся горстки друзей и ума было побольше, да и тяги к подвигам поубавилось.

К окончанию школы в нашей компании было человек пятнадцать. Со временем круг этот стремительно сужался: кто-то переезжал, и связь обрывалась, как в случае со мной. Было немало друзей, которые погибли, в основном по нелепости: кто спился, кто умер от передоза, кто пошел по криминальным дорожкам и сгинул в тюрьме либо стал жертвой бандитских разборок. Но основная масса просто поменяла место жительства и исчезла с поля зрения.

На данный момент, со слов Дениса, от той компании осталось четверо друзей: Валерий, Денис, Михаил и Владимир. Правда, у последнего что-то непонятное с головой происходит, он совсем перестал общаться с приятелями и, как полный придурок, постоянно топчется вокруг светофора на пешеходном переходе неподалеку.

– Владимир всегда был обидчивым и замкнутым, еще в детстве он постоянно считал ворон и сторонился людей, – сказал Михаил, – просто со временем его чудачества становятся более выпяченными.

– Надо все-таки пригласить его к нам на посиделки, – предложил Валерка, – было время, когда он тут с нами веселился, может, обиделся на что-то, такое у людей с тонкой душевной организацией случается.

Исходя из нынешнего изрядно поредевшего состояния компании, я понял, что оставшиеся друзья с радостью воспринимают мое возвращение. Михаил сообщил еще одно правило, а то мы слишком увлеклись воспоминаниями. Два года назад, когда друзей оставалось уже человек шесть, на очередных посиделках товарищи поймали себя на мысли, что большую часть времени они посвящают разговорам о былом: как шалили по молодости и в какие истории попадали в прошлом. Чтобы не впадать в уныние, они дали себе слово: здесь о прошедшем не вспоминать, а все разговоры должны вестись или о будущем, или о настоящем. Становиться к тридцати годам мешком воспоминаний никому не хотелось, но это надо было контролировать. Договорились, что начавшему разговор со слов: «А помнишь?» – плескать пиво в лицо. Эта мера неплохо себя зарекомендовала, но не сегодня, тем не менее стоило вспоминать эту установку и одергивать друг друга.

– Будем считать правилом хорошего тона, не говорить с восторгом об ушедшем времени. Мало разве чего интересного происходит вокруг в настоящий момент? – бодро сказал Денис, взял кружку, налил в нее немного пива из бутылки, – все, хватит о прошлом, а то плескану. Давай, Макс, расскажи лучше, как ты поживаешь.

Ближе к полуночи мы начали расходиться. Валера, Денис и Михаил жили поблизости, они собрали пустые бутылки в пакеты, проложив их бумагой, чтобы не греметь в подъезде пустой тарой. Оставшееся пиво поместили в холодильник. Я вызвал для себя такси. Мы договорились созвониться к концу следующей недели, чтобы встретиться опять.

Все выходные я обустраивал гнездо для совы на своем застекленном балконе. Мне удалось расширить отверстие на улицу, которое было внизу балкона почти на уровне пола. Наверное, это был водосток. Потом нашел коробку побольше, сделал одно отверстие, которое направил в эту дыру. С внутренней стороны балкона ящичек можно было открыть, чтобы почистить гнездо и положить еду. Меня грела надежда, что когда сова подрастет, она все-таки улетит в лес, который рос в трех километрах от жилого комплекса, где я жил, но сначала надо было поставить птицу на крыло.

Выяснилось, что кормить сов рекомендуют мышами или мелкими птенцами. Важно было, чтобы птица заглатывала мясо с костями и шерстью целиком. За выходные я нашел место, где можно прикупить белых мышей. Мне пришлось долго объяснять продавцу, зачем они мне нужны. Было понятно, что живые мыши будут разбегаться при кормежке. В итоге продавец за дополнительную плату умертвил для меня пять мышей. Он просто брал их за хвост и с размаху бил головой о прилавок. Зрелище было отвратительное, мыши пищали и дергались. Да и стоило все это не так уж и дешево. Зато вечером сова была довольна. Супруге я запретил брать птицу в руки, подносить к холодильнику, стиральной машине, микроволновке и мясорубке.

– Вот это теперь твое домашнее животное, можешь его кормить в гнезде, гладить, фотографировать, но в квартиру не заносить, чтобы сова ничего не обгадила. И в руки не брать, так как может клюнуть или укусить, вдруг у нее паразиты или болезнь какая-нибудь.

Лена была недовольна, но с доводами согласилась.

– Все-таки мне нужен какой-то теплый комочек, чтобы потискать. Надо чтобы он был умильный и ласковый, я бы с ним фотографировалась, – сказала Лена, глядя как совенок разделывается с мертвыми мышатами. – А сова твоя – страшная.