Юлия Кургузкина - Что ты ищешь

Заброшенный сад, подобно робкому цветку, постепенно начал раскрывать свои лепестки навстречу солнечным лучам. День за днём стал наполняться гармонией и красотой. Девушка стала проводить в саду всё своё свободное время. После увольнения с работы, которую она последнее время люто ненавидела, это самое свободное время появилось у неё впервые в жизни.

Цветы на клумбах раскрыли свои личики, улыбаясь солнечному дню. Широко раскрытыми глазами смотрят в небо тигровые и розовые лилии. Рдеют красные и жёлтые тюльпаны. Пестреют анютины глазки. Будто скромные монахини, стоят белые гвоздики. Источают густой аромат бардовые пышные пионы.

Из своих укрытий на поляну к чистому фонтану стали выходить обитающие здесь животные. Вот под кустом малины собралось семейство зайцев-беляков. Стоя на задних лапках, обирают спелые ягоды. В высоких елях с ветки на ветку скачет рыжая белка с пушистым хвостом. В зелёных кронах шумно общаются неугомонные птицы.

В глубине сада на длинных канатах покоятся деревянные качели. От любых взглядов сокрыты они за высокими кустами сирени. Фиолетовые, лиловые, белые соцветия кружат голову терпким амбре.

Оттолкнувшись каблучком от земли, девушка привела качели в движение. Будто огромный маятник в ещё больших часах, мерно закачались они из стороны в сторону.

Весь сад, беззаботно плескающийся в солнечном свете, стал походить на застеклённый домик, огороженный от целого мира. Где-то за его пределами внешний мир крутит колесо событий. Безостановочно, быстро, словно обезумевшая белка, не обращая внимания на тех, кто выпал. Не разбирая дороги, люди гонятся за целями. Не все их достигают, а те, кто, достиг, не радуются полученным результатом. Люди мчатся к целям, подобно ночным мотылькам, стремящимся к свету лампы. Блеклая надежда на счастливое будущее не даёт насладиться красотой мира. Призрачный маяк очередной цели, зачастую, навязанной окружением, слепит глаза рекламными обещаниями счастья и подгоняет двигаться быстрее. Но в ту ли сторону мы бежим?

Качели замедлили свой ход. В саду появился кто-то ещё.

По направлению к качелям направляется высокая темнокожая дама. Длинные волосы заплетены во множество тонких косичек. Чернота пропасти во взгляде заставляет отвести глаза – из-за страха утопить в них собственные представления о себе самой. Мрачная подруга Тоска. Шурша подолом чёрного платья, садится рядом на качели.

– Плачь, – произносит она тёмными губами.

Внутри что-то надламывается, трескается, подобно сухой ветке под ногами идущего путника. Неизвестно откуда вспыхнувшие эмоции захлёстывают сознание. Противоречивые чувства смешались в один горький коктейль, мешающий говорить и оправдываться. Обиды, невысказанные, и высказанные не тем людям, которым хотелось бы, прорвались беспомощным всхлипыванием.

Боль, запертая на пудовые замки в погребах памяти, изливается теперь неудержимыми потоками слёз.

– Почему? Когда всё это закончится?

Тоска не отвечала, безучастно смотря за горизонт.

– Скажи, хоть что-нибудь.

– Ни к чему тебе мои слова. Не для того я здесь.

Океан тоски бушевал внутри своих берегов, бросая на самое своё дно, не давая возможности оглядеться и прийти в себя. Разбитые иллюзии врезались острыми краями в кровоточащие раны воспоминаний.

Постепенно всё же шторм прекратился, не оставалось больше сил – ни на слова, ни на мысли.

Тоска посмотрела на девушку.

– Есть еще что-нибудь, что ты хотела бы мне сказать?

– Сначала было многое. Теперь – нет.

– Хорошо.

Она встала и направилась к воротам. Секунду спустя фигура её растворилась.

«Надо же, качели убаюкали меня, – встрепенулась девушка, – Дурацкий сон».

По узкой тропинке сада идёт пожилой мужчина. Выцветшие бледно-голубые глаза. Седая голова. Клетчатая рубашка заправлена в чёрные брюки.

– Ну, соскучилась, небось, по мне?

– Не думала, что Вы придёте, когда я не в самом лучшем расположении духа. Рада видеть Вас.

Старик снял с плеча рюкзак, сел на скамейку.

– Уныние – тяжкий грех, – процитировал он.

– Тяжко не унывать, когда наблюдаешь некую тенденцию.

– Шутишь. Значит, не всё потеряно.

– Вы пришли за брошью?

– Нет, она твоя. Пойдём, прогуляемся?

Обойдя тенистые тропинки и зелёные аллеи, вышли к небольшому озеру. Поверхность исщеплена золотистыми бликами полуденного солнца. Отблески света рисуют расплывчатые картины, которые тут же смывают неспокойные волны. Ветер напевает неизвестный мотив ещё не созданной песни. Волна выбросилась на берег, оставив после себя пенный след. В следующую секунду её сменит другая, оставив точно такой же отпечаток на мокром песке. Белая чайка спикировала и выудила из щедрых недр мелкую рыбёшку.

Старик замедлил шаг, и вскоре опустился на прогретый песок. Некоторое время в задумчивости созерцал горизонт. Потом поднял маленькую гальку и запустил её в озеро. Синяя гладь колыхнулась, и долго ещё рисовала круги на поверхности. Камешек давно утонул, но озеро, казалось, теперь сложно было успокоить.

– Видишь? – спросил старик, – Камешек-то уже давно на дне, а озеро волнуется так, будто по нему рассекает катер, – Старик обвёл взглядом озеро, – Сад замечательный. Здесь красиво, свежий воздух, простор, солнечно, всё отлично. Но.

– Но?

– Довольна ли ты всем этим?

– Чего-то не достаёт.

– Во-о-т, – протянул старик, подняв указательный палец вверх, – Я сказал тебе о садах, но забыл упомянуть о дне.

Из нагрудного кармана рубашки он достал небольшой ключ. Обычный ключ из белой стали, каким открывают обычные двери.

– О нет, – вздохнула девушка, – Опять нужно куда-то идти, что-то делать.

– Не совсем. На этот раз ничего делать не нужно, как раз наоборот. Тебе нужно просто спуститься в подвал.

– Зачем в подвал? – Наверное, слишком испуганно спросила девушка.

– Насиловать тебя буду! – отшутился старик, – Чесс слово, вот же поколение телевизоров! – Он покачал головой, – Подвал. Подземка. Переход, если хочешь. Слышала ты что-нибудь о местах перехода?

– Ну, слышала…

Старик хитро прищурился.

– Что ты боишься потерять? Разве осталось что-то такое у тебя, за что ещё стоит цепляться?

Девушка опустила взгляд.

– Сколько времени я буду там находиться?

– Ты вернёшься сама. Точнее, как бы сказать помягче… Вернёшься уже не ты. Ты умрёшь.

– Как это я умру?

– Страх – обычное явление, – спокойно констатировал старик.

– Я не боюсь смерти. Просто, мне кажется, если бы я приближалась к смерти, я бы почувствовала это.

– Не глупи. Я говорю не о телесной смерти. Но «ты», твоё прошлое, умрёт.

– Вы так спокойно говорите об этом, что, кажется, это пойдёт мне на пользу.