Владимир Лебедев - Записки нормального человека и размышления его попугая

От нервного потрясения я начал икать. Я никак не мог отделаться от этой ужасной картины. В ушах моих стоял истошный, душераздирающий вопль (хоть я и не слышал его там тогда), а перед глазами изворачивалось тело кошки с растопыренными когтистыми лапами.

– Нет, – подумал я. – Хозяин мой хоть и глуп, но не так уж плох. (Но хорошие мысли не держатся постоянно в голове. Я забываю их и начинаю вновь ворчать и ругать его).

Стемнело. Издерганный, озябший, промокший, я был вынужден заночевать на этом дереве. Спал я плохо, постоянно вздрагивал, вскрикивая, часто встряхиваясь, стараясь распушить посильнее перья, взбить пух, чтобы согреться.

Наутро, чуть свет, я уже твердо решил, что, если я не хочу умереть, я должен вернуться в клетку. С большим трудом, к счастью, я не успел далеко улететь, нашел я балкон с моею родной клеткой. Дверка была открыта. Хозяин, видно ждал меня, потому что, как только я оказался в клетке, он выскочил на балкон и, захлопнув дверцу, внес меня в темную комнату.

Я знаю, что такое свобода! И теперь, когда мне в окно заглядывает какая-нибудь шпана: воробей или ты…

Я не обращаю внимания на это. Я отжмурил глаз. Никого. Я и не заметил, что синица давно улетела.

Ну и черт с ней! Сейчас мне не скучно. Со мной Катька. По характеру Катька полная противоположность мне. Вот пример. Если Хозяин тронет пальцем жердочку, на которой я сижу, я тотчас же перескакиваю на другую, от греха подальше. Катьку же, наоборот: никто не заставит с нее слезть, даже если он приподнимет ее вместе с ней! Такой уж у нее характер. Она злится на жердочку (дура) будто та виновата, что двигается, и начинает ее кусать и грызть.

Катька любознательна, тогда как я совершенно нет. Катька постоянно раздвигает прутья и выскакивает из клетки. Меня же из нее и не выгонишь. Катька очень подвижна, я же ленив и апатичен.

Иногда она делает такой переполох в клетке, просто хоть вон лети! Уцепившись за жердочку, она так машет крыльями да еще при этом кружится через голову, что все: перья. пух, зерна. летят наружу. И охота ей тратить столько энергии на эти физические упражнения!

Вот и сейчас. Катька только что спокойно сидела на жердочке, склонив голову набок и закрыв глазки, бездумно ворчала, будто пережевывая свое чириканье. Она все делает самозабвенно. И тут снова стала вертеться колесом. А сейчас, прижавшись спиной к углу клетки, повернулась животом вверх, держась лапами за прутья. Я даже отвернулся от смущения. Я не импотент. Но не могу я делать это на виду у Этого… А потом… где гнездо?

Вот за прутьями Его Монументальное Величество. Экая рожа. экая глыба! Гора! Глаз долго должен блуждать по так называемой физиономии, пока не отыщет его гляделки или ротовое отверстие. Вот Он сделал серьезное выражение, выпятив нижнюю губу вперед, надув ее. Неужели он не понимает, что она выглядит карикатурной на его громадном лице.

Он думает, что он свободен, а я в клетке. Это, откуда смотреть. С моей точки зрения, это он за решеткой.

Вот Он прижимает свое лицо к прутьям. Ну и громадина! Отворяет дверцу. Громадная лапища пролезает ко мне… Ой! Что Он делает?! Не буду! Не буду! Только прекрати!

Вот стенка! Дубина! Болван! Вместо гнезда приделал для Катьки качели. Я чуть не умер от страха. И сейчас еще не могу отдышаться. Сердце так и колотится. Так инфаркт хватит! Дубина.

Я выхожу из дома. Во дворе частник копается в моторе своей собственной машины.

– Ну что, не идет? Заело? Да надо не так! Не отсюда! Ее надо же демократом подымать, демократом.

Есть демократ?

– Что? Что такое? Тьфу ты! Да не демократ, а домкрат, чудила!

Давай вместе подналяжем!

– Свинья!

– Да что вы кричите, гады? Как у вас язык поворачивается?

Ну, домкрат, так домкрат! Домкрат Истории! Скоро вас, частников всех прикроют. Не при капитализме живем! Дорогу общественному транспорту!

Хорошо на наших улицах площадях и жизнь хороша и жить хорошо! Я люблю подчиняться ритму наших лозунгов, призывов. Как хорошо! Напротив меня, на крыше здания большими объемными буквами: «ВПЕРЕД К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА!» Хорошо. Иду вперед. Что дальше? Так. За углом: «В ы ш е з н а м я м а р к с и з м а – л е н и н и з м а!» Так. Нет его? А вот оно. Понял. Минуточку. Сейчас подтянемся. Ногу сюда. Встанем поудобнее. Так, чтобы не упасть. Укрепим его повыше. Вот так. Уф! Теперь высоко. Спрыгнем. Отряхнем ручки. Что же дальше? Что тут на воротах? «НАРОД И ПАРТИЯ ЕДИНЫ! Ц е х н а у ш н и к о в.» Хорошо! Сплотимся еще тесней! Теснее-теснее! Вот так! Не знаю, кто эти наушники, но они пишут хорошие вещи! Д а з д р а в с т в у ю т н а ш и д о б л е с т н ы е н а у ш н и к и!

На торцах кинотеатра два красных полотнища: «У ч е н и е Л е н и н а н е п о б е д и м о!» и «П о б е д а к о м м у н и з м а н е и з б е ж н а!» Так, так, голубчики-недоброжелатели! Злопыхатели! Как не вертитесь, все равно будете жить при коммунизме! Это я вам говорю! Я – Балабошкин! Что же здесь? Таблица. Так. «С т о й! В ы с о к о е н а п р я ж е н и е» Стою. Сколько стоять? Постоял и хватит! Вперед! На мосту транспарант:

«С л а в а н а ш е й р о д н о й к о м м у н и и с т и ч е с к о й п а р т и и!» Ура! Слава! – кричу я. А что тут? «П р и о б н а р у ж е н и и з а п а х а г а з а, н е м е д л е н н о о б р а щ а й т е с ь…» Иффф! Вроде ничего не пахнет! Вперед!

Впереди я вижу две необычные фигуры: одна длинная в импортном костюме, вылощенная, вылизанная, другая – скорченная, извивающаяся, заглядывающая в глаза Длинному. Длинный (это сразу видно) – представитель международного Империализма, Перед ним – его прихлебатель, Наш Прихлебатель: Вы уж извините, у нас так заведено: чем больше помойка, тем больше лозунг, больше буквы. Представитель Империализма: Чем больше помойка – больше буквы! Ха-ха! Это вы здорово подметили! Прихлебатель: Вау! – произнес и захихикал. (Лучше бы выматерился.) Восхищается… и то по-иностранному! Я (подоспев вовремя): Вам нечего извиняться за наши временные неполадки. Уберем со временем. Представитель Империализма: А это у Вас что? Что за иконостат? Не иконостат, а иконостас. Но это к делу не относится. Это: портреты членов нашего правительства, руководители нашей Коммунистической партии. Вот этот – портрет Поскребышева. Если б Вы хорошо знали русский, то поняли бы, что и фамилии имеют смыл и разъясняют его.. Он, Поскребышев, выскребывает все происки наших идеологических врагов. А это портрет Стуслова… Стусло – это приспособление для пилы… что б не шла вбок.