Ирина Чикалова - Планета Счастье

Около десяти начали собираться гости: Искандер со своей девушкой Мией, Винсент, Адель, которой чрезвычайно шла морская форма. Нэнси заставила всех в нее одеться, ибо концепция была – корабль, совершающий средиземноморский круиз, а Стивен – капитан. Майкл пришел в восторг от своей формы, то и дело позировал и перед дежурным фотографом, и перед остальными, изображая то сурового Посейдона, то развязного матроса, то серьезного боцмана. Когда в очередной раз в дверь позвонили и Нэнси попросила Стивена открыть, на пороге он обнаружил иссохшего мужчину лет сорока с бритой головой и длинной узкой бородкой. Тот сложил руки в намасте и поклонился. Подбежала Нэнси:

– Это Ну Пао, мой хороший друг. Он уже почти отказался от пищи. Скоро перейдет на питание солнечной энергией.

– Для этого нужно еще много работы. Работы над собой, – тихо и вкрадчиво глядя Стивену прямо в глаза, говорил Ну Пао.

Стивен тоже поклонился просветленному Пао и, решив держаться от него подальше, откланялся со словами о том, что ему нужно бежать к остальным.

В прихожей Нэнси устроила корабельный реквизит, и все, не переставая, фотографировались с ним.

В дверь снова позвонили, и на пороге появились два здоровенных парня, которые держали на руках девушку, одетую в костюм Русалочки.

Нэнси, закатив глаза к небу и тяжело вздыхая, запричитала:

– Лулу, ну я же говорила – морской наряд, ну там фуражка, тельняшка. Я же присылала картинки, как должно выглядеть, и еще спрашивала, все ли понятно. – В ее глазах застыл ужас. – Или ты что, перепутала? На следующей неделе вечеринка по мультикам, и там ты – Русалочка! А сейчас же день рождения Стивена.

Лулу в еще большем ужасе смотрела на Нэнси, готовая от горя разрыдаться.

– Как же так, – тихо оправдывалась она, – я же записывала, записывала… – И начала что-то проверять в телефоне, спрятанном в маленькой сумочке с чешуйками, тщательно подобранной в соответствии с образом.

Увидев Лулу, Стивен выхватил ее из рук носильщиков.

– Лулу, милая, привет, как же я рад тебя видеть! А ты что, костюм перепутала?

Лулу с виноватым видом сняла с себя хвост и теперь, в обтягивающих синих легинсах, выглядела как гимнастка в цирке.

– Прости меня, Стивен. С днем рождения, – сказала она, повиснув у Стивена на шее.

Лулу была известным бьюти-блоггером, а Стивен познакомился с ней на одном из благотворительных вечеров. Ввиду универсальной безупречности своей внешности Лулу могла снимать сюжеты и про то, как похудеть, правильно питаясь и регулярно делая нужные упражнения – Лулу с серьезным лицом и отведенной назад попой демонстрирует, как добиться идеальных ягодиц; и про домашние средства для волос – Лулу с той же серьезной сосредоточенностью намешивает нечто из яиц, кайенского перца и прочих средств, «завалявшихся, конечно, у всех дома», и затем наносит на свои длинные, густые волосы. Как на самом деле звали Лулу, никто не знал, как и то, какой у нее был при рождении цвет глаз, потому что под каждый свой образ она подбирала соответствующие линзы, и волосы тоже могли быть то розовые, то голубые, в зависимости от обстоятельств, тематики вечеринки или просто настроения Лулу.

– Не переживай, ты всегда неотразима. Меркнут звезды и луна, лишь двери распахнет она, – представил Стивен Лулу собравшимся. – Прекрасная Лулу. Только сегодня и только у нас.

После еды, коктейлей и танцев, какие позволяла просторная гостиная Стивена, которая, тем не менее, никогда не казалась ему такой тесной, все выбежали смотреть салют. После чего гости стали разъезжаться по домам. Количество выложенных фотографий с придуманным Нэнси хештегом «#stevenshappy30» значительно превысило даже ее амбициозные планы. Нэнси была очень довольна, вечеринка удалась. Стивен шутил, улыбался, хотя и был хмур днем (над этим стоит и дальше работать – заключила оптимистичная и уверенная в себе Нэнси).

Когда они вернулись, обнаружили Лулу уснувшей в кресле.

– Надо ее разбудить и посадить в такси.

– Ни в коем случае, – возразил Стивен, аккуратно поднял хрупкую Лулу и перенес на диван в гостиной.

Объяснять неправильность его поведения сегодня у Нэнси уже не было никаких сил, но она поставила себе заметку в телефоне: «Неверное представление о том, что может обидеть окружающих. Неспособность твердо обозначить свои границы и делать так, как себе удобно».

На выходные, последовавшие за бурной праздничной пятницей, Стивен отпросился у Нэнси побыть один: эмоциональная перегрузка была слишком высока, и нужно было прийти в себя в тишине и уединении. Нэнси не одобрила, но согласилась, учитывая исключительность события и то, что «он пока не привык» жить полной насыщенной жизнью. По поводу объяснений он не стал спорить, главное – удалось получить драгоценные минуты без суеты и людей вокруг.

С утра в субботу Стивен поехал навестить могилу родителей и тети Бет. Купил цветов и краски для могильной ограды, которая, как он полагал, могла облупиться с последнего его визита почти год назад. Давно уже работник на кладбище занимался «поддержанием памятников и надгробий в надлежащем состоянии», и сумма на это поддержание ежемесячно автоматически списывалась с карты, но Стивен хотел хоть что-то делать сам.

– Привет, мама, я тебе расскажу, ты не поверишь, вчера Нэнси – помнишь, я рассказывал, девушка из Психологической службы – так вот она устроила какое-то немыслимое мероприятие. – Стивен в подробностях пересказал события дня. – Да, я согласен, пап, что все это перебор. Но она так старалась. И главное – толстяка и мистера Бина вытащила. Мистер Бин стал отцом и совершенно сходит от этого с ума, искренне получает удовольствие. Я не знаю, смог бы так. Слишком большая ответственность. Я пока только за Адель могу отвечать. Но с ней-то никаких хлопот – ни подгузников, ни еды в баночках, ни этих, как их там, зубопрорезывателей. Мистер Бин даже от них в восторге… Я тебе уже рассказывал историю про Мигозетти и копья? Прости, видишь, старею.

Тетушке Бет он приносил ее любимую выпечку и клал птичкам в кормушку. Так они часто делали с ней вместе.

После этого он просто сидел рядом, молчал и даже не мог сказать, о чем именно думал. Тишина в лесу совсем не такая, как в городе: из абсолютно ничего – вдруг стук дятла, и начинаешь в нем различать оттенки и даже мелодию – то анданте, то виваче. А потом – кукушка или стук колес с железной дороги вдали и пронзительный гудок поезда, который в городе теряется в общем шуме, а здесь так ясно, так отчетливо позволяет почувствовать контраст между нежным, аккуратным, сомневающимся шелестом листвы и прорывающимся сквозь чащу уверенным приветом от человека. Эта тишина окутывает, убаюкивает, можно послушать, как размеренно бьется сердце, хотя бы немного навести порядок в рое мыслей, послушать, что хочет сказать душа, которую в городе приходится всегда прятать, чтобы вставать каждый день, бежать на работу, говорить неправду, улыбаться, когда хочется поколотить; душа, которую некогда слушать, потому что она всегда хочет что-то не то, что нужно, чтобы жить нормальной жизнью, которую пыталась заставить его вести Иветт по наитию, а теперь Нэнси – уже с профессиональным подходом.