Света Нахимберг - Аннушки

Бессонные ночи, хлопоты по хозяйству вызывали у Анны сильные головные боли: иногда она даже не могла подойти ночью к плачущему ребёнку, тогда она будила Ивана, чтобы он позаботился о сыне. Анне пришлось пойти к участковому терапевту и рассказать ей о своих проблемах. Врач радушно принял её, измерил давление и удивился, как могла женщина с таким высоким давлением дойти до поликлиники. Врач не стала скрывать цифры давления Анны и предложила лечь в стационар. Анна рассказала врачу, что дома её ждут трое малолетних детей и лечь на обследование она не может. « Вы, пожалуйста, выпишите мне лекарство, которое облегчит мои страдания». Видя, в каком положении оказалась пациентка, врач выписала ей «копеечный» нитроглицерин, который надо принимать во время приступов головной боли. Так продолжалось много лет, во время приступов она рассасывала таблеточку, боль отступала. Терапевт во время приёма сказала ей, чтобы она чаще приходила к ней на консультацию. В очередной раз, измерив Анне давление, решила посоветовать Анне пройти ВТЭК, которая могла перевести её на инвалидность. С большим трудом Анна прошла всех врачей – специалистов, каждый из них писал своё заключение о нетрудоспособности Анны. Когда прошло заседание ВТЭК, комиссия выдала ей справку, по которой она оформила инвалидность, Анне по второй группе стали платить пенсионное обеспечение, но оно было в те времена очень даже скромным, но и это были хоть какие-то деньги. Анна чувствовала себя всё хуже и хуже, она даже перестала ходить на улицу на скамеечку около дома, практически эта скамейка стояла прямо перед окном её кухни, но сидеть и судачить с соседками обо всех «новостях» у неё не было сил: подружек она приглашала домой, угощала чаем с вареньем и домашней выпечкой. Подруги приходили к ней «поплакаться» на своё житьё-бытьё, они знали, что Аннушка никогда не выдаст их «секреты», такой верной и порядочной она была. Теперь, когда здоровье Аннушки ухудшилось, в магазины и на базар ходили подросшие девочки, они копейка в копейку отчитывались перед мамой за покупки, Анна хвалила их, но очень редко целовала: у них в роду так было принято, что целовались или при встрече, или при прощании. Семья Анны в родном селе была большая: пятеро девочек и один мальчик, он был самым младшим в семье, его оберегали старшие сёстры, а родители относились к нему как будущему наследнику. Они жили в Вятской губернии, в большом кирпичном доме, который возводили «на яйцах»: в раствор для кладки добавляли яйца, он получался от этого и пластичным, и более долговечным. У них было неплохое хозяйство, в основном все продукты шли на питание этой большой семьи. Отец Анны построил с помощью односельчан мельницу, на которую в дни уборки урожая съезжались со всех ближайших деревень и сёл крестьяне, плату за помол он брал не большую, поэтому у него мельница не простаивала, а крестьяне платили ему кто зерном, кто мукой – это было хорошим подспорьем для содержания его большой семьи, наёмных работников у него не было, он справлялся со всеми работами сам. Это было очень тяжело, но нанимать работников он не мог: им надо было платить за работу, а семья и так сводила концы с концами. Васенька был ещё мал, девочек на такую работу он не брал, жалел их. Такое физическое истощение не довело до добра: однажды он пришел с мельницы, отказался от ужина, вдоль стены стояла лавка из цельного дерева, он лёг на неё и затих. Когда мама Анны подошла к нему, он уже был холодный – такой короткий век отмерил ему Господь… Мама Анны осталась одна с такой оравой детей, они росли, их надо было чем-то кормить, а от своего хозяйства еды не хватало и мама Анны приняла решение продать мельницу, надеясь хоть как-то поддержать семейный бюджет. В тридцатых годах они узнали, что на Каме строится новый город, первой уехала старшая дочь, вышла замуж, родила детей и начала уговаривать своих родственников перебираться в Березники. К этому времени две сестры, Анна и Клавдия, решили поискать счастья в Березниках, дома остались сестра Нина, сестра Августа и братишка Васенька. Мама до этого времени не дожила, они остались круглыми сиротами и надеялись только на себя. Анна и Клавдия сразу устроились ученицами на завод токарно-сверлильного цеха: специального образования у них не было, поэтому их взяли с испытательным сроком. У Анны было больше сноровки и понятия, её быстро допустили к сверлильному станку. Клавдия долго осваивала токарный станок, потом успешно сдала экзамены и получила второй разряд для работы на станке. Обе сестры теперь неплохо зарабатывали, иногда они посылали переводы домой: там остались две сестры, одна из которых, Нина, тяжело заболела, врачи не могли поставить ей правильный диагноз, а она таяла на глазах. Ей выписывали дорогие лекарства, поэтому сёстры помогали им материально. Вскоре Клавдия подружилась с рабочим пареньком, он красиво ухаживал за ней, они ходили с ним в кино и в театр – это был особенный театр, на его сцене играли эвакуированные из Московского театра актёры, среди них были даже те, кто раньше снимался в кино. Дружба дружбой, но после предложения Николая (так звали ухажера Клавдии) стать его женой, в нём что-то «сломалось»: он оказался очень ревнивым, Клавдия и на самом деле была просто красавицей, но повода к ревности не допускала. Она часто обижалась на Николая за упрёки в неверности, иногда дело доходило до рукоприкладства (это в трезвом виде), а уж выпивши Николай не сдерживал себя и отчаянно избивал жену. Клавдии было совестно показываться на работе со следами побоев – Николай бил её не разбирая, куда попадал кулак. Она старалась запудрить синяки, пониже к глазам сдвинуть платок, но это была неэффективная конспирация. Однажды к ней подошел мастер цеха и спросил: «От «большой любви?» Что же ты ни пожалуешься на него, за что он тебя так?». « Да, дурак просто, ревнует меня на пустом месте, поводов-то нет! А протрезвеет, просит на коленях прощения, я пока прощаю, но терпение заканчивается – выгоню, ведь он живёт в моей комнате в общежитии». После очередного «покаяния» они жили без проблем, Николай возвращался с работы трезвый, помогал ей готовить на общей кухне, соседки даже начали завидовать Клаве. Тогда-то Клава и почувствовала, что она беременна. Она сказала мужу, тот обрадовался, что у них будет ребёночек. В положенный срок родилась здоровая девочка, они назвали её Людмилой. А Аннушка, узнав о рождении племянницы, стала звать её просто Милой. Кстати, определение «милая» было самой большой похвалой из уст Анны. Об этом можно было судить по её телефонным разговорам: если она о ком-то говорила «милая», это значит хорошая! А здоровье Анны ухудшалось с каждым днём, но она не опускала рук, всё так же делала уборку квартиры, готовила еду. Но ни в магазины, ни на базар, ни в аптеку она сама ходить не могла: такой необходимый ей нитроглицерин покупал в аптеке Иван, лекарство очень быстро заканчивалось, его приходилось покупать часто. Дети подрастали, они тоже, как и их мама были неприхотливыми ни в еде, ни в одежде. У Анны на будни было синее платье в мелкий белый горошек, а на праздники – синее с крупными горошками. Всегда опрятный передник, сшитый своими руками. Она многое шила детям: и платья, и рубашечки, и рубашку сыну, которая ему очень нравилась, он берёг её, старался не испачкать, друзьям хвалился, что её сшила мама. У Анны не было дорогой утвари на кухне, но всё блестело, как будто сделано из нержавейки: она чистила вилки, ложки, сковороды, кастрюли и другую посуду обыкновенной пищевой содой с мелким речным песком, получался такой замечательный эффект. Её посуду всегда было приятно держать в руках. Анна не могла читать прессу: её заболевание отражалось на зрении, телевизор у них был, но она его больше слушала, чем смотрела. Муж, поужинав, садился на свой любимый диван, одевал очки и очень внимательно вчитывался во всю информацию, на работе он делился новостями со своими сослуживцами в ламповой, где в основном работали женщины, им дома было не до газет, хватало дел по дому. У Анны боли всё чаще мучали, ей на пару дней хватало упаковки нитроглицерина, но обязанности по дому она выполняла как очень хорошая хозяйка. Трое детей, каждому надо уделить внимание, не зависимо от того, как себя чувствуешь.