Василий Богданов - Бунтующий Яппи

Времени 14:50. Я сижу у Кокоши в кабинете. Со мной адвокат. Кокоша просил меня найти адвоката. Я нашёл. Кокошино «блядь», произнесённое сквозь зубы в настежь открытое окно, ёмко описывает ЧП, свалившееся на Кокошин избирательный округ; крайне мутный комментарий адвоката по поводу сложившейся ситуации и перспективы грядущей предвыборной кампании в городскую думу. Холёный розовощёкий адвокат с обманчивой улыбкой младенца очень долго разъясняет Кокоше возможные процессуальные препоны. Кокошино лицо, как всегда, хранит неподвижность, будто замороженное местным наркозом. Очень медленно шевелится только нижняя губа: «Блядь». Победа по очкам, которую предлагает адвокат, его явно не устраивает. Нужен нокаут. На стенах кокошиного кабинета красочные фотографии изображают, как депутат в кимоно с ноги заряжает противнику в голову, или сам расшибает лбом пылающие кирпичи, или с гордой улыбкой держит над собой кубок чемпионата по кикбоксингу. Много фотографий, фиксирующих момент поражения кокошиных противников. «Блядь, вот бы его на ринг вызвать!» – шевелит нижней губой Виктор Кокоша. Адвокат разводит руками: дескать, не тот случай.

– Виктор Владимирович, там уже граждане собираются, – осторожно докладывает похожая на Рембрандтову Данаю круглозадая Ира, секретарша, которую Кокоша втайне от жены по пятницам равнодушно трахает в сауне гостиничного комплекса «Эрмитаж».

– Чё, много их там? – раздражённо бросает Кокоша, закрывая окно.

– Да человек десять-пятнадцать, – презрительно отвечает она, стараясь попасть в тон начальнику.

– Ну пусть ещё подождут, – говорит депутат. Каждое слово он роняет медленно, будто тщательно обдумывая. – Как наберётся человек тридцать, будем запускать.

– Хорошо, – улыбается Ира. – Надеюсь, они не все притащатся.

– Я тоже на это надеюсь, – деревянно ухмыляется Кокоша. – А ты чё, блядь, не сказала им, чтоб присылали только делегатов, не больше одного человека от подъезда? – слова тяжело падают, как камни, складываясь в неприступную крепость, ворота которой крепко закрываются так же, как и Кокошин рот.

– Сказала, Виктор Владимирович, но они же, как бараны, – сетует секретарша.

– Блядь, – размыкает губы депутат, – в натуре, как стадо баранов. Могут и все припереться. Хули тогда с ними делать? Они же все сюда не влезут. – Он, будто Терминатор, сканирует глазами свой кабинет.

– Может, я тогда не буду всех пускать? – бесстрашно предлагает Ира.

Я молчу. Адвокат улыбается, как младенец. Кокоша бесстрастен.

– Точно. Пускай только делегатов от подъездов. Остальных на хуй. На улице подождут, – обрубает он.

– Есть! – Ира берёт под козырёк и исчезает из кабинета.

Кокоша скользит взглядом по стульям, расставленным для делегатов.

– Короче, порядок такой, – говорит он нам. – Сейчас они зайдут, и я вас представлю. Тебя, Андрей, как моего помощника, а Вас как адвоката, специалиста по таким искам. Потом мы их внимательно послушаем. Так надо. Хотя я вам уже всё в принципе рассказал. Всё равно. Пусть языками почешут. Потом вы по очереди встанете и скажете, что мы все вместе собираемся делать. Только надо будет им очки втереть как следует, бля. Про защиту их конституционных прав и прочую хуйню. Чтоб они думали, что у нас всё под контролем.

– Виктор Владимирович! – взмолилась секретарша, отворяя дверь кабинета. – Они мне уже всю душу вымотали!

– Что? – недовольно спросил Кокоша, прерывая инструктаж.

– Хотят войти… – Она выразительно указала взглядом за дверь.

– Ну, пусть заходят уже, – равнодушно махнул рукой депутат.

В ту же минуту в кабинет под полупрезрительным взглядом секретарши цепочкой потянулись оробевшие граждане, возглавляемые невысокого роста полной женщиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти, с криво накрашенными губами цвета «баклажан».

– Я же знала, что Вы нас уже давно ждёте, Виктор Владимирович! – бодро объявила женщина и испепелила взглядом секретаршу. – А вот Ваши, с позволения сказать, сотрудники!

Она остановилась, и её съехавший набок огромный малиновый шиньон задиристо встопорщился. Секретарша изобразила полную отстранённость.

– Виктор Владимирович, да Вы же поймите, Вы наша единственная надежда! – Женщина бросилась к Кокоше, и я решил, что она сейчас рухнет ему в ноги.

– Здравствуйте, Вера Семёновна, – поморщившись, улыбнулся Кокоша.

– Значит, Виктор Владимирович, что я Вам сейчас скажу. А они пускай пока рассаживаются… – Она деловито взяла его за локоть и отвела в сторону. В эту минуту её переполняла гордость оттого, что ей целиком удалось завладеть вниманием депутата. Она стояла рядом с ним, живым воплощением власти, и каждый её суетливый жест, каждый взгляд, каждое взахлёб произнесённое слово приобретали вдруг особенное значение.

– Вы только посмотрите на неё… – Меня мягко потрогали за запястье. Очень благовоспитанная дама присела слева от меня.

– Я присяду рядом с Вами? Позволите, молодой человек? – спросила она.

– Конечно. Пожалуйста, – пожал я плечами.

– Меня зовут Ирина Фёдоровна, – представилась дама.

– Очень приятно. Андрей.

– Вы, верно, адвокат?

– Нет, адвокат вот. – Я указал взглядом на сидящего справа адвоката, который чуть поклонился и подарил даме чарующую детскую улыбку.

– Михаил Аркадьевич Русальский, адвокат, – сказал он, одновременно протягивая ей визитку.

– Очень приятно, – отвечала дама. – А Вы, наверное, помощник депутата? – спросила она у меня.

– Да, – ответил я.

– Я всегда сажусь здесь, – продолжала Ирина Фёдоровна, – не с остальными. – Она кивнула на располагавшихся против нас граждан. – Мне можно. Я тоже помощник Виктора Владимировича в некотором роде. Без меня ему пришлось бы невероятно тяжело. Вы себе не представляете, что это за люди! Вот с виду все более-менее приличные, у всех сейчас одна и та же проблема, которую надо решать сообща, но внутри, Боже мой, каждый хочет выгадать свой корыстный интерес. Как их организовать? Как элементарно заставить их выбрать делегатов и направить в одно место? Видите эту женщину? – Она осторожно кивнула в сторону Веры Семёновны, которая всё ещё цепко держала депутата. – С виду такая активистка! Борется за общее дело! А на самом деле, – Ирина Фёдоровна понизила голос, – я-то знаю, что ей предложили 10 000 рублей за её акции, и сейчас она думает, как бы ещё подороже их продать!

Я делал вид, что наблюдаю за всё прибывавшими гражданами, которым уже не хватало стульев, и они становились вдоль стен депутатского кабинета, а на самом деле внимательно слушал Ирину Фёдоровну.

– Я Вам больше скажу, Андрей… – Она снова доверительно коснулась моего запястья. – Сейчас эта особа рассказывает Кокоше то же самое про меня, будто бы это я согласилась променять совесть на деньги! Но Виктор-то Владимирович не дурак. Он не может поверить всей этой грязи. Я единственный преданный ему человек. Я даже знаю, кто из здесь присутствующих ещё продался. Вон видите, видите, – она снова перешла на шёпот, – вон ту мадам в идиотской зелёной шляпе. Она тоже себе на уме, хотя и громче всех возмущается. А остальные? Остальные – простые безграмотные люди, которые понимают, что их надули, обвели вокруг пальца, но толком не знают, как это произошло, – с грустью завершила Ирина Фёдоровна.