Ордуни - Кто ж виноват? Рассказ

– Даже не знаю, радоваться мне или плакать… Он ведь такой ненадежный! – с умилением заключила она.

– Ну, это ты зря! – не выдержал тут я. – Ничуть не больше других…

– Не знаю, чем он тебя не устраивает? Мужик, как мужик, таких еще поискать надо, – на удивление соглашается со мной жена и тут же не упускает случая сделать мне «комплимент»: – Твой муженек за пару месяцев делает больше, чем мой за двадцать лет семейной жизни…

К моему стыду это – сущая правда. Должен вам признаться, что я вольно-невольно отравил жене всю ее жизнь, на худой конец, молодость. В этом чудовищном тезисе она таки сумела меня убедить, и некогда её робкая догадка сегодня стала достоверным фактом, не требующим никаких доказательств, даже для меня. Как я умудрился это сделать?.. Ну, это большой вопрос, и об этом лучше узнать у нее самой. Хотя, каюсь, я действительно виноват, особенно перед ней, да и вообще, я кругом виноват… но именно поэтому я человек, а не потому что кому-то вздумалось назвать меня homo sapiens . Если же вы спросите, в чём именно виноват, я в недоумении пожму плечами, ведь когда мужчина начинает понимать свою вину перед женщиной, он, как мужчина, уже не представляет для нее никакого интереса…

За разговором время пролетело незаметно, и спустя пару часов появился Вальдемар, мой свояк и главная тема сегодняшнего разговора. Он, как обычно, слегка пьян, чрезвычайно весел и потому чрезвычайно разговорчив. Хотя почему-то мне сразу показалось, что дело тут вовсе не в его назначении и даже не в вине… Завидев меня, он чинно достал из-под шинели матовую бутылку дорогого французского коньяка и таинственно улыбнулся. Вальдемар по воле судьбы дослужился до гражданского чина аж восьмого ранга! Если мне не изменяет память, он был назначен на должность надворного советника. Несмотря на службу, к своей жизни он всегда относился философски, жену свою любил, по крайней мере, на людях, что, однако, нисколько не мешало ему на деле оказывать знаки повышенного внимания и другим представительницам прекрасного пола. Именно это обстоятельство и было основной причиной того, что Вальдемар был вечно «притчей во языцах» и в нашем доме, и в домах всех приятельниц его ревнивой супруги. И хоть моя жена в душе и ненавидела всех представителей мужского пола, тем не менее на людях вела себя достойно, как и подобает женщинам ее круга и положения.

– Дорогой Вальдемар, говорю тебе, положа руку на сердце, – заливается моя соловьем, – мы все очень рады за тебя! Расскажи нам, пожалуйста…

– Она хочет узнать, как это ты докатился до такого? – перебиваю ее я.

– Что ты себе позволяешь! – возмущается жена.

– Уверяю, я очень долго шел к этой должности, вам известно…

– Ай-яй-яй! Такой серьезный дядя, а всё туда же… Кто о чем, а вшивый о бане!

– Нет, ты только не подумай, что я карьерист какой…

– А то нет!

– Боже упаси! Когда я вполне убедился, что чиновничество есть особое специфическое состояние мозга, мне опротивели все насмешками над ним…

– «Разумеется, далее XIII класса восходить ты не смеешь, и вообще, смеяться над больными значит иметь жестокое сердце…» Где-то я уже это слышал. Уж, не к либералам ли ты поддался, дружочек?

– Сплюнь! Просто так получилось… уж кому-кому, а тебе хорошо известно, что я консервант до мозга костей, и ратую и словом и делом лишь за старые порядки. У нас свобода, брат, чревата неволей… И потом, ни одна должность не в состоянии оградить нас от житейских, да и не только, невзгод. Ты даже себе не представляешь, чего мне стоило высидеть на этом чертовом назначении.

– Так ведь высидел? – не удержалась свояченица. – А потом еще и нахрюкался, ваше благородие!..

– Да еще местечко тепленькое заполучил… – прыснул я со смеху.

– Так-то оно так, но не совсем… надоело просто! Все напыщенные, с важными минами, умничают, совершенно не зная толк в деле, бурчат себе под нос, а потом с видом первопроходцев русского Севера удаляются восвояси… Брр!

– Не надо оправдываться, это так естественно…

– Кто оправдывается! Просто я всю жизнь мечтал не об этих звездочках да петлицах, а о настоящих звездах, путеводных!

– Конечно, легко философствовать на сытый желудок, звезды ему, видите ли, подайте…

– Ишь какой выискался! Я с тобой еще дома поговорю… – поддакивает мне свояченица.

– А ты не кипятись, – спокойно обращается ко мне свояк, игнорируя женины угрозы, – ты лучше послушай. Пусть ты и прав, но это совсем не одно и тоже, ведь от количества первых зависит лишь величина дохода… ну, и стадия гастрита или геморроя, тогда как путеводные звезды определяют, живет ли человек или просто существует… Разницу улавливаешь?

– Но если все займутся своими путеводными звездами, кто работать-то станет, кто будет обслуживать потребности общества? Что вообще с нами со всеми будет, ты об этом подумал! Ведь всё пойдет к чертям!

– Да брось ты, и так кругом один балаган! В занятиях общественными делами, к сожалению, людям свойственно преуменьшать значимость всего общего и, заботясь преимущественно обо всем личном, отдаваться общему делу, ну как бы это сказать, не со всей душой что ли… Причем происходит это, за редкими исключениями, повсеместно, на всех уровнях вертикали социального устройства. Хотя винить в этом конкретного человека непредусмотрительно, таким уж сделала его природа…

– Куда уж там «общественным делам», когда стол советника на самом кончике твоего носа… – не удержался я и снова рассмеялся.

Вальдемар, чтобы не ударить лицом в грязь, пропустил мои слова мимо ушей и нравоучительно продолжил:

– Именно по причине этого крайне важного, пусть и весьма печального обстоятельства, очень многие общественные начинания напоминают не что иное, как театральное представление, какие обычно бывают на ярмарках. То тут, то там приходится наблюдать «комические сценки» да «цирковые номера», и там, где требуется серьезный подход к делу, мы наблюдаем, одним словом, балаган!

– Дорогой Вальдемар, не беспокойся, тебя я знаю, как облупленного, да и балаганов перевидал великое множество, ты лучше расскажи нам о своих путеводных звездах…

– Я ему такую путеводную звезду устрою! Пусть даже и не мечтает! – гневно заключила свояченица и стала справляться у моей жены про рецепт пирога, испеченного Аксиньей.

Итак, рассказав в двух словах нам о своем новом назначении, выслушав от жены в свой адрес уйму любезностей и с жадностью опрокинув стакан-другой, Вальдемар воспользовался тем, что дамы оставили нас и вышли на кухню, дать ценные указания кухарке (моей вдруг почудилось, что Аксинья недопекла пирог).