Ирина Млодик - Там, где тебя еще нет… Психотерапия как освобождение от иллюзий

В этой стране родились твои родители и ты. Твой отец был отличным моряком, лучшим на нашем побережье, и именно потому его выбрали капитаном корабля, который мы строили всем нашим городком. Некоторые из нас видели корабли, стоящие в гаванях больших городов. Мы считали, что у нас обязательно должен быть свой корабль, тогда еще не знали зачем, но считали, что когда-нибудь он спасет кого-то из нас. Так и случилось.

Ну да, ты еще не знаешь, что такое корабль. Это такая большая-большая лодка, на ней могут отправиться в плавание много людей, очень много, и она управляется не веслами, а парусом. Это такой кусок ткани – он крепится на высоких мачтах и ловит ветер, который помогает кораблю двигаться по волнам. Управлять таким кораблем непросто – под силу только опытному моряку, который все знает о ветрах, парусах и течениях. Твой отец был таким – он чувствовал море, знал его капризы и повадки, уважал его мощь, ощущал его безграничность и всегда, я думаю, втайне хотел подчинить этого всемогущего гиганта своей воле.

– А моя мать? – К Гансу вернулась способность дышать. Он так долго бродил в догадках, не знал вообще ничего и теперь хотел только одного: знать как можно больше, как можно подробнее. С одной стороны, он не мог вместить в себя весь тот новый мир, который открывал ему рассказ старика, с другой – боялся упустить любую малость. Каждое произнесенное слово как будто возвращало ему самого себя, по частичке, по крупице, по крошечке.

– Твоя мать была лучшей портнихой в нашем городке. С ее помощью мы сшили крепкий парус. Она была красавицей и мастерицей, ей была свойственна отвага, обычно не присущая женщинам. А еще она безмерно любила твоего отца. Десять лет назад я бы еще мог написать ее портрет, но сейчас уже, сам видишь, руки никуда не годятся, да и черты ее почти совсем стерлись у меня из памяти.

Ты родился за полгода до Большой Чумы. Эта гнусная тварь иногда посещала наши края, и те, кто постарше, хорошо помнили ее зловоние, запах погребальных костров и ужас, который она сеяла повсюду. Наши края она почти всегда обходила стороной, лишь слегка задевая своим черным крылом. Однако в тот год она надвигалась на нас, словно большая черная ворона, – стремительно и неотвратимо. Целые города пустели, превращаясь в сплошные погребальные костры. Люди, в последней надежде избежать мучительной смерти, покидали свои дома и направлялись к морю. Когда мы поняли, что дня через два первые беглецы уже достигнут нашего побережья, то некоторые из нас решили сесть на корабль и плыть к другим землям, о которых давно грезил твой отец. Землям, на которых не было Чумы.

Люди нашего города в то утро собрались на главной площади, и наш капитан горячо убеждал взволнованный народ в том, что отправиться в плавание – это единственный выход, единственный способ спастись. К моему удивлению, нас, храбрых или безумных, оказалось не так уж и много. Старики, помнившие Чуму, не сомневаясь, сели бы на корабль и отплыли, не медля, но у них уже не было сил, многие из них не перенесли бы тяжелого плавания, и все они предпочли остаться там, где прожили всю жизнь, готовые встретить любую судьбу. Молодые считали себя вечными и не боялись ничего, кроме зимних бурь. Они привыкли жить там, где живут, и делать то, что делают, и не хотели перемен. К тому же у них оставалась надежда, что Чума может обойти их стороной, а покидать привычную землю и отправляться в неизвестность многим казалось весьма рискованным. Потому в плавание отправились только те, кого влекли море, новые земли и возможность изменить свою жизнь, отдавшись стихии и доверившись смелому капитану. Среди них был и я. Косить сено, доить коров, резать свиней – это точно не было моим предназначением. Я хотел вырваться из этого крестьянского быта, чего бы мне это ни стоило. Мои безутешные родители, молясь, остались встречать Чуму, а мы – пятнадцать человек, включая тебя, малютку, – снялись с якоря и на рассвете покинули родные края, навсегда оставив землю, давшую нам жизнь.

Сарай незаметно заполнили сумерки. Ганс попрежнему сидел не шелохнувшись, боясь пропустить даже вздох старика.

– Я устал, сынок. Нам пора возвращаться в Город, уже темнеет, да и похолодало – кости ломит. Себастьян нас уже, наверное, совсем потерял. Нам еще с тобой подниматься вверх, сам знаешь, для моих коленей – это настоящее испытание. По дороге меня ни о чем не спрашивай, нельзя, чтобы кто-то нас слышал. Приходи ближе к ночи, я расскажу тебе остальное.

Так они и поднимались в гору: Ганс в полном молчании, старик – кряхтя и потирая больные колени. Рыбак искоса поглядывал на бедного парня: каково узнать о себе правду, наверняка земля уходит из-под ног. Теперь он точно не сможет оставаться просто сапожником… Эх, стоит ли знать больше, чем уже знаешь? Как бы бедой не обернулось…

Ганс с трудом дождался полуночи, все валилось у него из рук, работать он не мог, поэтому убрался в мастерской впервые за много месяцев своего заточения. Ночью он направился к дому старика, изо всех сил стараясь ступать неслышно, но на гулкой мостовой его шаги не мог скрыть никакой туман. Со стариком и его сыном они прошли в самую дальнюю комнату, окна которой выходят к морю, зажгли свечи, и старый рыбак продолжил свой рассказ.

– Себастьян все знает, сынок. Он слышал эту историю уже много раз, а когда был ребенком, даже хвастался ею перед другими мальчишками, но, к счастью, ему никто не верил.

Так вот, на рассвете мы отправились в путь. Ты замечательно переносил плавание, твоя мать – значительно хуже. Ее непрерывно мучила морская болезнь, и через две недели у нее совсем пропало молоко. Вот тогда тебе пришлось несладко: ты орал день и ночь, пока кто-то не придумал давать тебе сосать размоченный кусок сыра. По расчетам нашего капитана, мы должны были достичь новых земель со дня на день, но этот долгожданный день почему-то все не приходил. Становилось все холоднее, капитан все больше хмурился, запасы воды подходили к концу. И как-то вечером твой отец собрал команду и сказал:

– Друзья, мне трудно говорить об этом, но, похоже, я подвел вас. Вы доверились мне, а я подвел вас. В мои расчеты закралась ошибка. Я не мог знать, что здесь такое сильное течение, которое идет против нашего курса, нас сносит, и корабль не в силах противостоять ему. И самое страшное, что, похоже, я плохо понимаю, где мы находимся, небо уже несколько дней затянуто то тучами, то туманом, и я не знаю, когда мы сможем добраться до ближайшей земли. Я прошу вас до минимума сократить потребление воды и еды, поскольку неизвестно, когда нам удастся почувствовать землю под своими ногами… и удастся ли…

Команда ответила угрожающим молчанием, но твоя мать вышла вперед и громко сказала: