Сергей Коломиец - Дорогие мои земляки

Подъехал на дрожках председатель, хмуро глянул на приезжих, подошел к лейтенанту. Кто это, откуда привезли? Немцы это, контрики, с Волги вроде и еще откуда-то, по указу, вот список, принимай. Зачем они мне, куда я их всех поселю, давай грузи их обратно. Ты давай не заводи разговоры ощерился лейтенант, приказ это понял? Райком все знает, принимай и не разговаривай, можешь не считать. Он сунул список председателю, все в наличии, у меня не сбежишь, сам знаешь. Садясь в тачанку смеялись над Кланей, пристававшей с расспросами, правда-ли, что все привезенные из Германии. Ворочая белыми глазами и дергая милиционеров за рукава, пыталась узнать хорошо-ли там жить? Мордатый охранник, разматывая вожжи, весело подсказывал ей, из под самого Берлина они, а некоторые из Парижа, а живут там чуть хуже чем в вашей деревне. Похлопал ее по заднице и хлестнул кнутом жеребца.

Председатель сунул список в карман, подошел к приехавшим, те еще теснее сгрудились. Пахать, сеять, за скотом ухаживать умеете? Люди молчали, потом один седой заговорил-из деревень мы, все можем. Вот что, сказал председатель, будем думать где вас селить, отдельных квартир не будет, вечером соберем правление, решим кто и где будет жить и работать, а сейчас ждите.

Правление собралось к вечеру, некоторые ворчали на председателя, но увидев привезенных, умолкали, другие даже не взглянув на них поднимались на крыльцо. Ну что товарищи, начал председатель, вопрос у нас один, где селить будем? Несколько пустых домов есть, но этого мало, сами видели сколько привезли. Чего везли-то, там бы и охраняли, проворчала доярка Анисья. В ферму их загнать и пусть ночуют в яслях, предложил завсклад Переверзев, товарищ Сталин наверное не зря отправил их сюда, видимо за дело. Ну уж ты загнул Андреич, сказала Анисья, дети ведь у них. Сторожка моя пустует, предложил старый Каирбек, там тепло, одну семью можно поселить, а я в молоканке буду, там тоже печь стоит.

Хорошо, сказал председатель, четыре избы у нас есть, еще хатенка бабки свободна, барахлишко ее цело, пусть забирают, как знала горемыка вовремя преставилась. А куда остальных девать-думайте. Чего тут думать, сказала Анисья, какое-то колхозное помещение придется освободить. Вот твой склад например Андреич, хранится там у тебя совсем немного. Ну уж нет, подскочил завсклад, колхозное добро пусть пропадает, а они как бары жить будут, не согласен я. Ну как баре они жить не будут, вставил председатель, если перегородки поставить по комнатушке на семью выйдет, да и тепла там особого нет, сами знаете, не помещение, а трухля одна. Значит решили, многодетных в избы, остальных в старый склад. Не согласен я не унимался завсклад, в райком буду жаловаться, не позволю добро гноить. Все, вопрос решен Андреич, угомонись, сам знаешь, нет больше места.

Как бы тебе последнее помещение не пришлось освобождать, неожиданно сказал Каирбек, заворачивая самокрутку. Ты то что старый понимаешь в этих делах, буркнул завсклад. Может и не понимаю, но раз детей и старух привезли, значит много еще врагов у товарища Сталина. Не у товарища Сталина, поправил завсклад, а у советской власти, война какая идет, сам видишь, предать могли.

Выходя, продолжали спорить, что-то много предателей, их всегда было раз-два и обчелся. Пойми старый, упреждает советская власть, наперед думает. На крыльце председатель обратился к приехавшим, сегодня ночевать будете в клубе, завтра начнем расселять, завклуб уже там, она все покажет.

Председатель и Каирбек жили рядом, домой шли вместе. Ты мне все-таки объясни Кузьмич, чего их привезли, это сноха моя по своей бабьей глупости приняла их за фашистов. Они же вроде нашенские, советские. Не знаю, пыхтел самокруткой председатель, понять не могу, но и органы не ошибаются. Может они на самом деле сдаваться надумали, ну да ладно дед, не будем ломать голову, нам работать надо, время покажет что да как.

Утро выдалось прохладным, над селом клубился туман, отчетливо слышались голоса людей, звон ведер, мычание скотины. От клуба в густом тумане медленно двигалась толпа приехавших. Белели невыспавшиеся лица детей, некоторые еще спали на руках матерей. Не было слышно ни голосов, ни детского плача. Мимо на телеге проехал завсклад, с грохотом отворил двери склада, стал швырять на телегу какие-то ящики, мешки, старую сбрую. Далеко разносились его злобные выкрики и матюки. Долго здесь не поживете, дальше поедете, в Караганду, в шахты, там прохладнее будет, или наоборот жарче.

Вышедший на крыльцо председатель, подозвал приезжих. Значит так-Бергер, Кауц, Шульц, Вольф, Вибе, будете жить в избах, остальные в складе. Вот дед, он все покажет, поселяйтесь. Перегородки, нары, печь, плотники сегодня сделают, помогайте им, завтра на работу. Толпа двинулась в сторону склада. Оттуда доносились крики, куда прете, не видите не освободил еще. Завсклад с грохотом швырял какие-то железки, старую посуду, мешки. Через пол-часа его телега гремела по улице, заглушая злобные выкрики.

Пришли плотники, осмотрели здание, присели покурить. Что мужики стоим, подходите закуривайте, позвал приезжих плотник Тимофей. Мужские руки жадно потянулись к самосаду. Что долго не курили? Один из приезжих, жадно глотая дым проговорил, вторая неделя пошла, тут же назвал себя-Генрих Ланге, учитель, вернее бывший учитель. Подошли остальные, раговорились. Вот что мужики, работы у нас много, к вечеру надо управиться, сейчас горбыль привезут, давайте начинать.

Склад быстро разметили на отдельные комнаты, общий коридор, умывальник, место для печей. Коммуной будете жить, как после гражданской, помнишь учитель? Да-да, закивал тот головой, если не поленитесь, сказал Тимофей, бревен заготовите, баню срубим.

Работа кипела, помогали и большие и малые, к обеду склад было не узнать. Оставалось сделать топчаны, да залатать кое-где дыры. Вернувшись после обеда, плотники заметили, что многие матери старательно укачивали плачущих детей, украдкой шлепали старших. Мужики, сказал Тимофей товарищам, смотрите, дети ведь голодные, к председателю надо идти. Увидев подошедшую, завхозшу попросил, иди к завскладу, начальство, наверное приказало их кормить. Да была я уже у него, утром ходила. Некогда говорит мне переезжаю, потерпят ваши гансы.

Ну гад, матюкнулся Тимофей, давай мужики по домам, несите кто что может, не по-людски это детей морить. Вернулись скоро, принесли хлеб, картошку, сало. Ешьте сказала завхозша, к ужину что-нибудь горячее придумаем. Плотники не выдерживая вида детских дрожащих рук, жадно тянущихся к хлебу, отошли подальше, закурили, стараясь не глядеть друг на друга. Наголодались, сказал Тимофей, отдавая учителю Ланге мешочек с самосадом. Тот, благодаря, подтвердил, последние два дня можно сказать ничего не ели. Беспалый плотник сказал завхозше, ты иди ищи председателя, пусть этот куркуль завхоз, выдаст людям пропитание, заодно про печника узнаешь, когда он будет.