Сергей Спирин - По волнам житейского моря

К полковнику медленно возвращалось сознание, а в голове уже роился набор слов, от которых мог покраснеть и ротный старшина. Но бледные губы наставника только выдохнули:

– Чем же ты слушала, милочка моя???

Да, Александр Васильевич Андрусенко, отдавший тридцать пять лет своей жизни службе в Радиотехнических войсках, был настоящим полковником.

До семнадцати лет меня все называли мальчиком и вот однажды, в переполненном автобусе, пожилая женщина сказала:

– Молодой человек, пробейте билетик, пожалуйста.

Я даже сразу не понял, что просьба обращена ко мне. Спустя несколько лет, также в переполненном автобусе меня нарекли дядей. Молоденькая мама сказала своему маленькому сыну, что дядя заберёт Кузю, если Кузя не вынет палец изо рта.

Малыш страшно испугался и засунул в рот всю пятерню. А Кузина мама растерялась.

– Ну вот, какой я взрослый, мной уже и малышню пугают, – подумал я.

– Мужчина, мужчина, ну дайте же пройти, – нетерпеливо визжала огромная тётка, пробиваясь к трамвайной двери. На её пути был я, зажатый с трёх сторон людьми. Как мы разошлись, я и сам не понял, только на следующей остановке, расталкивая пассажиров, тётка благополучно выкатилась из трамвая.

Так я стал мужчиной.

…Поезд подходил к Краснодару, когда в наше купе ввалился окровавленный парень. Из раны на его руке жутковатым пульсирующим фонтанчиком била ярко – красная кровь.

– Отец, отец, я не умру? – бормотал он испуганно – белыми губами. Руку перетянули полотенцем, резинового жгута у проводницы не оказалось, кровотечение остановили, а в Краснодаре парня увезла «неотложка».

– Спасибо, отец, – на прощание тихо сказал он.

И вот вчера у дверей нашего подъезда соседка уговаривала трёхлетнего сынишку:

– Пойдём домой, котик, уже поздно.

И, увидев меня, добавила:

– Видишь, и дедушка уже домой идёт.

Я оглянулся – какой дедушка? Оказалось, речь шла обо мне. Время бежит и, вероятно, завтра сама жизнь скажет:

– Эй, старик, отойди с дороги. Не видишь молодые люди идут?

И всё повторится вновь…

И всё повторится вновь…

Жизненные обстоятельства привели меня в прокуратуру, и дело – то было пустяшное – забрать бумажку для домкома, председатель попросил. В кабинете, в который мне предстояло войти, миловидная сухонькая старушка возилась с букетом роз. Достав из шкафа цветочную вазу, она вышла из кабинета и отправилась за водой, бросив мне на ходу:

– Ждите.

Старушка устроила цветы в вазу и…

Покорившись обстоятельствам, я приготовился долго ждать. Но не прошло и пяти минут, как хозяйка кабинета вернулась и пригласила меня войти. Устроив цветы в вазе, и узнав по какому я делу, она не спеша начала поиск нужного документа, попутно рассуждая о тяжести прокурорского труда, о сложности и многогранности профессии, о выдержке и терпении, свойственной её представителям. Бумажка не находилась и женщина неторопливо продолжала свой рассказ о том, как более сорока лет назад она пришла в прокуратуру, как много ей пришлось увидеть и пережить за эти годы и, как хорошо было бы отдохнуть на пенсии и заняться маленькими внучатами. Сквозь толстые стекла очков на меня смотрели добрые глаза приветливой бабушки. Представив идиллическую картинку «Бабушка и внуки» и пытаясь поддержать совершенно не нужный мне разговор, я неожиданно для себя сказал:

– Да, на пенсии Вам было бы просто замечательно.

И разразилась вдруг гроза, бабахнул гром – это шмякнулась на стол папка с документами. Яркий свет двух мощных лазеров вспыхнул в глазах приветливой бабушки и, многократно усиленный линзами очков, казалось, испарит меня на месте.

– Как Вы можете?… Меня, меня на пенсию? Вот Ваша бумажка!!… Как не стыдно!!!, – голос, срывающийся на визг, летел за мной до выхода из прокуратуры.

И разразилась вдруг гроза

Охранник на посту удивлённо покачал головой. Успокоившись уже на пороге, я посмотрел на полученный документ, на нём не хватало даты, подписи и печати.

– Опять в пекло, – мрачно подумал я.

Делать нечего, пришлось вернуться назад. То, что произошло потом и в кошмарном сне не привидится. Бабушка-чиновница топала ногами, шипела и визжала что-то про мою совесть. Огромные, как блюдца глаза её, метали в меня испепеляющие молнии.

Воздух в помещении раскалился, стёкла в окнах дрожали и медленно плавились, а цветы в настольной вазе вмиг потеряли все свои лепестки. Истерика закончилась растрёпанной причёской и слезами. А я пулей вылетел из кабинета, мечтая только об одном, чтобы охрана или кто-нибудь из сотрудников прокуратуры не застали меня наедине с рыдающей чиновницей.

«Век воли не видать!»

Дату, подпись и печать в документе я увидел уже на улице.

Вова Фурман работал на Чукотке в гидрологической партии на реке Паляваам не первый год и, как ему казалось, неплохо разбирался в местных грибах. Во всяком случае, подберёзовик или надберёзовик от мухомора он отличал уверенно.

…Маленькая справка для тех, кому не довелось побывать в тундре. Настоящая берёза там не растёт, только карликовая. По Вовкиной терминологии, маленькие подберёзовики так назывались потому, что были меньше окружающих их берёзок, а большие, высокие и статные подберёзовики, переходили в разряд надберёзовиков, потому что их шляпки гордо возвышались над карликовым берёзовым лесом. С мухоморами и вовсе проблем не было – их сложно перепутать со съедобными грибами.

И вот однажды, возвращаясь с рыбалки, прямо возле жилого балка Володя обнаружил симпатичные грибочки, которые он раньше здесь не встречал. Они были сказочно прекрасны – плотненькие, средних размеров, как солдатики, стояли они на изумрудном травяном покрове. Несколько минут гидролог любовался грибами, мучительно вспоминая, где он мог их видеть.

Гидрологическая партия на реке Паляваам 1985 год

Услужливая память подсказала:

– В журнале.

– Точно, – промолвил вслух Володя, довольный своей памятью.

И решил:

– Сейчас соберу, сам поем и ребят накормлю.

Вездеход со сменой был где – то не очень далеко на подходе. Сказано – сделано. Вскоре на столе стояли две сковороды с жареными грибами, и ребята не заставили себя долго ждать – на горяченькое поспели.