Марья Полётова - Поколение выродков

Вот и представьте, на что бы походила фигурка Светки, ведь сколько у нее было мужиков, я даже и не скажу. Однажды, когда мы ночевали вместе, она начала их считать, но я уснула примерно на номере сто. А ведь Светке, как и мне, всего 23. Я, конечно, тоже не сказать, что чиста как слеза младенца, но парней у меня было всего двое. Правда, и моя фигурка выглядела бы… ну, как минимум необычно…

– Кех, ты снова?

Ага, снова… Как часто я слышу этот вопрос… Меня постоянно упрекают в том, что я надолго выпадаю из реальности и летаю где-то в облаках. Хотя не вижу здесь ничего преступного. По-моему, если мне всегда есть о чем поразмышлять, значит, я – глубокий и вдумчивый человек. Разве это плохо?

Впрочем, на сейчас размышлений хватит. Пора двигать.

– Ладно, Свет, я тоже домой. Дела.

Накинув куртку и почесав за ухом выбежавшего проводить меня Микса, я ухожу.

Дела у меня, кстати, самые что ни на есть важные. И раз уж поход в бассейн с подругой накрылся, откладывать их дальше смысла нет.

В общем, я решила покончить жизнь самоубийством. Да, да, вы не ослышались… Именно самоубийством. Причина, спросите вы? А почему обязательно должна быть причина? Безответная любовь, прогоревший бизнес, травля среди сверстников? Я вас умоляю… Я тупо жить не хочу. Лишняя я здесь…

Как уже говорила, мне 23. Не красавица. Моя жизнь – бесконечный день сурка. Работаю кассиром в «Пятерочке», продаю еду и бухло людям, которые вечно чем-то недовольны. Когда нет смены, иду к Светке, пью пиво или что покрепче, иногда даже курю, а заодно слушаю философские рассуждения о бренности человеческого бытия от очередного подругиного хахаля. Самоубийство – не выход, скажете вы. Нужно что-то изменить в своей жизни. Херня. Могла бы, изменила. А так… Просто как-то все не сложилось. Причем с самого детства… Школа – на тройки, техникум со средним специальным образованием и апогей всего этого – «Пятерочка». Как же достало… Не хочу так жить. И не буду. Даже придумала, что должно быть написано на моем памятнике на кладбище (о чем предусмотрительно написала в предсмертной записке родителям):

Круто, да? Мне тоже нравится. Люди будут останавливаться, печалиться, увидев даты 15.04.1994 – 16.09.2017. Такая молодая… Она же пожить не успела… Ох, нет. Пожить я успела сполна…

Вообще не думаю, что есть определенный возраст разочарования в жизни. И дети, особенно подростки, бывает, разочаровываются, и взрослые. Или взять меня: вроде давно не ребенок, но пока еще и не взрослая – а тоже разочаровалась.

Ой, в своих мечтаниях о собственной безвременной кончине я совсем забыла о главном – суицидников же не хоронят на кладбище, только за оградой. Ну да ладно, в конце концов, это от меня уже не зависит. Зато зависит другое – каким именно способом покинуть сей опостылевший мир? Задавшись этим вопросом, я поняла, что прыгать с крыши, топиться, резать вены и тому подобное я не хочу, все-таки неплохо было бы лежать в гробу красивой. В итоге на помощь мне пришла недавно прочитанная книга Паоло Коэльо «Вероника решает умереть». Там главная героиня, чтобы уйти из жизни, выпивает пачку снотворного. Я решила сделать также. Засну и больше не проснусь. А если вдруг все же проснусь… Значит, есть еще незавершенные дела на этой земле. Такая вот, мать ее, русская рулетка…

Кстати, две пачки снотворного как раз лежат у меня в тумбочке. На той неделе навещала бабулю и предусмотрительно стырила их из ее аптечки. Будто знала, что пригодятся…

Итак, орудие самоубийства под рукой, и теперь настал его звездный час. Что может быть более романтичным, чем умереть во сне?

По правилам суицидников (а я, конечно же, много чего нагуглила об этом), в первую очередь я должна была отдать все долги и попросить прощения у близких. Ну, долгов у меня нет. А родителям звонить не хочу. Зная мою впечатлительную маму, могу с уверенностью сказать, что она сразу же обо всем догадается и бросится на помощь. Эх, мама… Ничем мне уже не поможешь… Ничем…

Нахожу в недрах кухонного шкафчика оставшуюся от какой-то попойки водку, нарочито медленно ползу с ней в комнату и, усевшись на кровать, высыпаю в рот одну упаковку таблеток. Запиваю. Потом повторяю процедуру еще раз. Буквально сразу же меня настигает ощущение расслабленности и безмятежности. Правда, это вряд ли от таблеток, скорее от водки. Да ещё явно сказывается почти бессонная ночь… Принимаю горизонтальное положение и сладко засыпаю.

Ну, здравствуй, смерть, вот ты, значит, какая… Ласковая, нежная… И такая спокойная…

Чей-то влажный и шершавый язык лижет мою щеку. Собака? В раю есть собаки? Хотя стоп… С чего я взяла, что попала в рай? По всем раскладам это определенно должен быть ад.

Медленно открываю глаза. Картина следующая: грязная и до жути худая псина неизвестной мне породы настойчиво трется своим холодным носом о мое лицо. Резким «кыш» отгоняю ее в сторону и осматриваюсь. Ну дела… Оказывается, я лежу возле мусорных баков посреди какой-то мрачной подворотни, а вокруг разбросано множество странных белых таблеток с мелкими надписями. Начинаю изучать эти надписи и понимаю… что ничего не понимаю. «Бродский», «Пушкин», «Чехов», «Бунин» и все такое. Что за хрень?

Псина, застывшая в паре метров от меня, сперва долго обнюхивает, а затем, набравшись смелости, подбирает с асфальта одну из таблеток. Тут же взгляд четвероногой бедолаги становится неестественно стеклянным, но мгновение спустя она снова принимается усердно обнюхивать асфальт в поисках других таблеток.

Да уж, не таким я представляла себе загробный мир…

Неожиданно где-то позади раздается гулкий металлический грохот. Оборачиваюсь и вижу одетого в лохмотья бомжа, который сосредоточенно ворошит палкой содержимое большого мусорного бака. И что самое странное – бомж этот нереально толстый, прямо-таки жирный. Вы когда-нибудь видели жирных бомжей? Я – нет.

Он ловит мой удивленный взгляд и вдруг начинает орать:

– Что уставилась? Нищебродка! Пошла вон отсюда! Моя территория!

Нищебродка?! Из уст бомжа это звучит как-то особенно обидно.

Впрочем, лучше с ним не связываться. Вскочив на ноги и спугнув примерившуюся было к очередной таблетке псину, я спешу поскорее убраться прочь. Бомж продолжает что-то кричать мне вслед (ага, конечно, наглая девчонка позарилась на его «несметные богатства»), и только свернув за угол, я останавливаюсь, чтобы перевести дух.