Антонина Евстратова - Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях

– Ну, что вы приуныли? Все будет хорошо, идите на место!

Собаки послушно встали и пошли следом за ним.

Озираясь по сторонам Нюрка запоминала место на всякий случай, мало ли что может, случиться! Увидев впереди ульи, страх окончательно покинул ее, – значит и правда пасечник! Ого, сколько ульев! А пчелы летают, того и смотри, ужалят!

– А ты, девонька не махай руками, не то искусают! – предупредил пасечник. Он занес Марию в дом и положил на стоявший в углу топчан. – Здесь, дочка, тебе никто не помешает и не обидит, не волнуйся. А – я, вам медку принесу! Небось, проголодались? – он вышел в сенцы, минуты через три принес железную чашку с медом, таким янтарным и пахучим, что у Нюрки произвольно потекла слюна. Ломанный большими кусками хлеб, лежал на столе, и эмалированная зеленая кружка с холодной водой, стояла рядом с чашкой меда.

Нюрка хотя и проголодалась, но сразу набросилась на воду, и в одно мгновение опустошила кружку, а затем принялась за мед. – Такое может, быть раз в жизни, чтобы есть его ложками! Мария, ты будешь? Тебе надо поесть, не то сил не будет рожать!

Марии есть не хотелось, но она поднесла ей чашку и насильно стала кормить.

– Не хочу я, Нюр, дай лучше водички, во рту все пересохло!

Нюрка поднесла ей кружку с водой.

Она глотнула, – хороша водичка, родниковая, мягкая, не то, что у нас дома! – охрипшим голосом произнесла Мария.

– Твоя, правда, подруга, с такой водичкой и болезнь не страшна! Кстати, тебе не стало легче?

Мария улыбнулась, показывая ряд белых зубов, – отпустило чуть.

– Ну, слава Богу, а то смотрю на тебя, как ты мучаешься и мне от этого больно! – Она собрала с подушки пряди волос и заколола на её голове, любуясь ею, со светлой завистью сказала: – Как же ты красива, Мария!

Мария прикрыла пушистые ресницы, – что из того? Было бы у меня столько счастья!

– Ничего, дорогая, у каждого человека есть счастье, и оно к тебе обязательно придет!

– Ну, красавицы, поели? – заходя в избу, спросил пасечник.

– Да, дядь, спасибо, мед очень вкусный у вас! Наелась вот так, – показывая рукой выше своей головы, – а, как гляну на него, еще бы ела, да некуда! – она широко улыбнулась, растягивая тонкие бордовые губы.

– А – я… – он сделал короткую паузу, – на мед и глядеть не хочу, каждый день одна еда!

– Ой! – воскликнула Нюра, – вот мне бы так, кроме меда, я ничего бы не ела!

Пасечник улыбнулся доброй улыбкой и по-отечески спросил:

– Ну, что, девушки, теперь может, расскажете, откуда вы и чьи?

– Мы, дядь, доярки, – выпалила Нюрка, – гурт наш недалеко от вас!

– А живете вы, где?

– Живем в Камышенском совхозе.

– Камышенка? – он удивленно приподнял свои широкие, черные брови.

– Знаю-знаю! Как же? Там живет одна женщина… Любил я ее, да и теперь люблю, не могу забыть! Большая любовь у меня к ней, первая и последняя! – Он грустно покачал головой, – сколько уже лет прошло, а я все еще люблю ее! Потому до сих пор не женюсь!.. – Сделав небольшую паузу, продолжил: – конечно, Иван богатырь! А – я, против него так себе, да понимаю я все, что не пара ей, но сердце… ему не прикажешь! Интересно, какая она сейчас?

– Дядь, а кто она? – не скрывая любопытства спросила Нюрка.

Пасечник угрюмо посмотрел на нее, – Матрена! – с нежностью произнес он.

От неожиданности у Марии расширились глаза, как говорят: Не было бы счастья, да несчастье помогло. Могла ли она, когда-нибудь предположить, что встретит человека, который любит ее мать и останется, верен ей до конца дней своих!

Внезапно он замолчал, удрученно вздохнул, опустив голову, смотрел в пол, а после спохватился: – Что это я перед вами, как на исповеди? Впал в ностальгию! Давно душу свою не изливал! Один я здесь, кому говорить? С пчелами и разговариваю, чего я им только не говорил и не рассказывал, а они, твари, вроде как понимают и не жалят меня! – он ухмыльнулся. – Спасибо вам, дочки, напомнили о моей любимой, хотя, я никогда о ней не забывал!

– Дядь, а Мария, дочка Матрены.

Пасечник вдруг резко поднялся со скамьи, но не смог сделать и шагу, как вкопанный стоял и часто моргал черными влажными глазами, будто в них попал песок. Наконец, он произнес:

– Матерь Божья! Это же надо такому случиться? Дочь Матрены! Кто бы сказал, что у меня в гостях будет дочка моей любимой, никогда бы не поверил! – Он взялся за свою небритую бороду, потер ее пальцами и грустно сказал:

– А ведь она могла бы быть и моей дочерью! Надо же так, а ну, надо? – он шагнул к двери, затем медленно повернулся к девушкам, – меня зовут Василием, – бесцветным голосом сказал он и вышел на улицу.

Воспоминания о Матрене заставили его глубоко задуматься. Отвлек его неожиданный треск пересохшего валежника, собаки бросились на шум.

Пасечник пошел следом за собаками. Вернулся с мужчиной, высокого и крепкого телосложения. На большой, седой голове мужчины надета кожаная, черная фуражка козырьком назад, поэтому выглядел он добродушным.

– Каким ветром тебя занесло ко мне, Семен? – оживленно спросил пасечник.

Мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спине.

– У тебя что, Василий, гости?

– Да гости! А ты зачем ко мне пожаловал? В гости тебя не дозовешься, неужели вспомнил о друге? – с подковыркой спросил он.

– Я к тебе приехал за медком, дашь?

– Медку? Это можно! Сколько надо дам, его сегодня много!

– Василий, ты мне водицы дай лошадку напоить, бедная с утра не пивши!

– Возьми ведро, Семен, там за домом кадушка стоит с водой, сам и набери!

– Добро, Василий, конечно, я сам, спасибо!

– Семен зашел за дом, и Нюрка решила спросить пасечника:

– Дядь Вась, может, ваш знакомый увезет нас в Камышенку, там есть повитуха, она всем помогает!

– Хорошо, Нюра, я сейчас же поговорю с ним!

Повитухой была Бородиниха, мать одной из подруг Марии, ей было за шестьдесят лет, вредная, грубая и строгая женщина. Находиться с ней в одном обществе, было неуютно и неприятно.

Мария с детства боялась ее и не любила, к тому же, она была матерью «горбуна», его прозвали горбуном из-за большого горба на всю спину и грудь, он всюду совал свой нос и доносил начальству, в деревне его все боялись и ненавидели.

– Нюрочка, милая, не хочу ехать к Бородинихе! Там тятя с мамой узнают, убьют меня, или выгонят из дома! Не поеду, лучше умру здесь, но не поеду! – И снова схватки и снова невыносимая боль, и душераздирающие крики.