Натали (Наталья) Вуали (Белова) - Конфеты от Натали Вуали

Он окончил мужскую гимназию в 1902 году (в год смерти отца) и в этом же году поступил на физико-математический факультет Московского университета. Николаю – девятнадцать. Отца – не стало, мать – за границей, а в голове у парня – революция. Учёба не задалась, он берёт академический отпуск и больше в университет не возвращается, хотя всеми силами изображает из себя студента. Молчаливого и впечатлительного юношу быстро берёт в оборот присяжный поверенный М. Л. Михайлов. С его лёгкой руки под видом репетиторов в богатый дом внедряются социал-демократы, и один из них, А. Ф. Линк, становится опекуном младших детей. Николай как старший в семье, достигая совершеннолетия (21 год по законам Российской Империи), предъявляет права на наследство. По завещанию отца наследство должно быть разделено между четырьмя детьми. Старшая Надежда, по всей видимости, выйдя замуж, свою долю получила в качестве приданого и вышла из игры. Слабовольный и подверженный влиянию Николай быстро попадает в «разработку». Мне не даёт покоя один вопрос: почему при живой матери и огромном количестве родственников опекуном несовершеннолетних детей становится совершенно посторонний человек?! Став фабрикантом, Николай, раздуваясь от значимости и купаясь в деньгах, активно заигрывает с рабочими. «Пляшет» он, разумеется, под чужую дудку. Время не стоит на месте – и на дворе уже 1905 год. Николай берётся за работу. Вводит 9-часовой рабочий день (вместо прежнего 11-часового), повышает зарплату, открывает фабричную амбулаторию, бесплатные образовательные курсы и широко распахивает карман благотворительности. Все блага, разумеется, уходят на благо РСДРП. Огромные деньги он тратит на вооружение рабочих и превращает фабрику на Пресне в неприступную крепость. И куда смотрит полиция?! В этом же году в партийную кассу он передаёт двадцать тысяч рублей. И куда смотрит Морозовская родня?! Ничего удивительного. Савва Тимофеевич Морозов, разуверившись в правлении Николая Второго, видя слабость власти, коррупцию, разгульные пляски Распутина, поражение в Русско-японской войне, и сам был сторонником перемен. Он нелегально финансировал газету «Искра». Курировал МХАТ, который был местом сбора пожертвований. К слову сказать, и МХАТ, и РСДРП были организованы в одном и том же году (в 1898). Удивительное совпадение! Савва Тимофеевич знакомит Николая с Н. Э. Бауманом, а затем – с самим «Буревестником», который не только «гордо реял», но и был связующим звеном (носил в своём клюве деньги). Как вы поняли, речь идет о А. М. Горьком. Наивно было бы утверждать, что буржуазная элита того времени собиралась отдавать власть в руки пролетариата. Она мечтала рулить сама, сделав Россию великой промышленной державой. Все понимали, что Николай Второй «профукал» Россию и державный корабль плывёт без капитана. Но… не сложилось. Как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад. Большевики просто подобрали то, что плохо лежало. И на том спасибо, могло быть ещё хуже. Революция 1905 года была подавлена. Любимое детище П. А. Шмидта, мебельная фабрика с резьбой и перламутром эксклюзивных заказов, была уничтожена залпами артиллерии. Красно-кирпичные руины ещё долго дымились, разнося по Москве запах гари и клея. Николай Шмидт был арестован. В тюрьме неопытного «борца за правду» быстро раскололи. И он начал сдавать своих партийных товарищей, подкрепляя свои показания списком лиц, причастных к получению денег. Образ предателя окончательно его надломил, и Николай впал в глубокую депрессию. В 1906 году его переводят в тюремную больницу, и решается вопрос о передаче несчастного на поруки семьи. Но вдруг, 13 февраля 1907 года (за день до окончательного решения) его находят мертвым. По версии следствия, Николай Шмидт совершает самоубийство при помощи разбитого оконного стекла. Версия весьма сомнительная. Если задаться вопросом, кому была выгодна его смерть, ответ очевиден: его устранили большевики. Несмотря на то, что Николай не переставая твердил, что свою долю наследства он завещает партии, доверия к нему не было. Под домашней опекой он легко мог передумать. Свершилось то, что должно было свершиться: один из наследников был устранён. В некотором смысле Павел Александрович оказался провидцем. Он со всей очевидностью сознавал, что дело всей его жизни продолжить некому. А ведь в начале 20-го века в моду входит увлечение стариной, и крупные мебельные фабрики России (Шмидта – в Москве, Мельцера – в Петербурге) выпускают уникальную мебель в разных стилях по желанию заказчика. К работе привлечены лучшие мастера. Мебель не только качественная и добротная, она высокохудожественная и уникальная в своём роде. Пятеро наследников, пятеро детей, а всё мимо. Похоже, Павел Александрович хорошо умел делать только мебель – про детей этого не скажешь. Не повезло человеку. Но зато повезло нам. Мы и сегодня имеем возможность любоваться шедеврами его творений. Но наши танцы на этом не закончились. Самое интересное ещё впереди! Впереди – настоящая, страстная городская кадриль с узами Гименея.

Городская кадриль с узами Гименея

Большевики не прогадали, и даже эти священные узы направили на службу революции. Владимир Ильич в этих вопросах не был щепетилен. Для достижения его целей и амбиций были хороши все средства. В ход шли грабежи, бандитизм, вооружённые нападения и подделка ассигнаций. Но самый изощрённый способ по присвоению чужого богатства история, стыдливо краснея, умалчивает. Цинизм этого «искусства» поражает. Остап Бендер отдыхает. Это вам не серебряное ситечко, добытое у мадам Грицацуевой! Ставки здесь посерьёзней. Парадокс истории в том, что сама ликвидация власти мирового капитала требовала… да-да, именно ЕГО, капитала. Ну как без него строить светлое будущее?! Неудивительно, что Н. К. Крупская в своих воспоминаниях отмечала: «В это время большевики получили прочную материальную базу». Получили? Ну и молодцы! Нищета для Ильича закончилась. Ну а мы получили полную чашу отсутствия морали, одиноко стоящую на семейной столешнице П. А. Шмидта. Получили и испили до дна. Вот такие конфетки-бараночки!

Мудрые люди говорят, что богатый человек не тот, кто больше всех имеет, а тот, кто меньше всех нуждается. Партия Ильича нуждаться перестала. Но, как говорится, денег много не бывает, и не все карты ещё биты. На пути стоят ещё трое наследников: две дочери и младший сын Алексей. С Алексеем церемониться не стали. В ход шёл элементарный шантаж и запугивание. Перед «беспределом» того времени наши «лихие девяностые» отдыхают. Посудите сами. В Выборге состоялась встреча Ленина, Красина и Таруты с адвокатами Алексея. Давление было настолько серьёзным, что связываться с убийцами и бандитами никто не захотел. Адвокаты Алексея оформили отказ в пользу сестёр. С сёстрами дело пошло как по маслу. С 20-летней Елизаветой проблем вообще не было. Всё тот же большевик по фамилии Тарута взял эту проблему на себя: соблазнить неопытную юную девушку труда не составляло. Он жил с Елизаветой в гражданском браке, но оформить их отношения возможности не было. Тарута находился на нелегальном положении и жил под чужой фамилией. Но для большой и светлой любви преград не существует. Он уговаривает Елизавету заключить фиктивный брак с членом ЦК большевиков Александром Игнатьевым. Дело сделано. И доля отцовского наследства прекрасным сказочным образом перекочевала в партийную кассу. Вальс-бостон с Елизаветой был станцован. Браво! Но на паркете ещё одна женская фигура. Это 23-летняя Екатерина. Для своих «танцев» партия подыскала ей достойного партнёра. Им оказался успешный адвокат Андриканис. Брак состоялся, но случилось непредвиденное. За связи с большевиками Андриканис был арестован и по решению суда выслан за границу. Сценарий этого не предусматривал: такая ситуация там была не прописана. Любящая жена в срочном порядке последовала за мужем. О, Париж! В него невозможно не влюбиться, а если есть деньги, эта любовь взаимна до бесконечности. Начиная с 1906 года, Сергей Дягилев уже прорубает своё «окно» в Париж, налаживая творческие контакты. А в мае 1909 года состоялась премьера балетных «Русских сезонов». Дягилев покорил почти все европейские столицы! В моду входит русский стиль, и даже королевы под влиянием костюмов дягилевских балетов заказывают себе наряды. Париж всегда был мировым центром культуры и искусств, а Франция была открыта для русских эмигрантов. Но не будем её идеализировать. Делала она это не без выгоды для себя (особенно после Первой мировой войны, которая унесла более 2,5 миллионов человеческих жизней). Париж любил деньги. C’est la vie! А русские их туда везли. Парижская атмосфера и город-праздник сделали своё дело. «Революция подождёт», – решили супруги, очарованные ненавистным капитализмом, и не пожелали расставаться с деньгами. Разразился грандиозный скандал. Партия негодовала. Тарута грозил, что вызовет с Кавказа Камо, а его «методы воздействия» были всем хорошо известны. Но Андриканис, воспользовавшись моментом, подал заявление о выходе из партии. Львиную долю имущества удалось отстоять. И тем не менее, по некоторым данным, только от семьи Шмидтов в партийную кассу перекочевало более 280 тысяч рублей. Неплохое начало! Разочаровавшись в большевистской идеологии, многие соратники Ильича мечтали повернуть колесо истории и вернуться в прошлое. Ведь в нём могло быть такое прекрасное будущее! Но отмотать обратно всё это «кино» было уже невозможно. И даже знаменитый Буревестник (А. М. Горький), крылья которого также потеряли нужные ориентиры полёта, был пойман в ловкие партийные сети. Стрелы Амура и узы Гименея и здесь трудились ненапрасно. Завершить главу хочется словами поэта Г. Гейне: «Только дурные и пошлые натуры выигрывают от революции». Но люди не верят поэтам…