Йован Маркович - Вронский. Сценарий невышедшего фильма

Песня умолкает… Мужчина оборачивается.

Йованка и девочки, сбившиеся в кучку около нее, смущенно смотрят на незнакомых людей.

– Не бойтесь. Подойдите, – улыбаясь, говорит ямщик.

Девочки застенчиво приближаются, Йованка впереди всех.

Дама в карете просыпается, откидывает вуаль. Это красивая женщина средних лет с белоснежной кожей.

Ямщик спрашивает у девочек:

– Вы знаете, где Горни Адровац?

– Знаем. Мы из этой деревни. Здесь она, сразу за горой, – отвечает Йованка.

Дама манит рукой Йованку, та застенчиво подходит. Дама гладит ее по лицу:

– Какая ты красивая…

Йованка в смущении опускает глаза. Дама берет ее за руку:

– Как красиво тебя нарядили.

– Сегодня праздник в деревне, вот мы и…

Дама вкладывает в руку Йованки золотой.

На него попадает луч солнца, озаряет смущенное лицо девочки.

Дама улыбается:

– Возьми. Он твой.

Йованка зажимает золотой в руке. Поворачивается к своим подружкам, и они во весь дух пускаются бежать босиком через ручей.

Столетний дуб с огромными ветками и стволом. На нем вырезан крест. Это «запись» – святое место, где совершаются службы в селах, где нет храма.

К дереву прислонены иконы, а рядом с деревом – приношения: фрукты, хлеб, сыр, сало. Вокруг дуба идет крестный ход.

Впереди священник с зажженной лампадой, следом – несколько мальчиков, затем крестьяне с хоругвями, старые женщины в черных платьях с горящими свечами и, наконец, молодые женщины, девушки в белых платьях, украшенные цветами. Звучат песнопения. Слов не разобрать, слышны только женские голоса. Крестный ход останавливается. Священник поднимает руку. Пение прерывается. Священник – видный седой старик с аскетичным лицом, длинными волосами и бородой. Без правой руки. Священник начинает проповедь:

– Братья и сестры, обратимся к нашему безгрешному Богу и попросим, чтобы он простил нам прегрешения наши, вольные и невольные, которые мы учинили по молодости своей необузданной. Не отрини нас боле во время старости, когда силы человека ослабевают…

Не остави нас, а удостой сперва к тебе обратиться, а потом к земле, из которой мы созданы. Помоги нам милостию своею и избави нас от насилия противного. Очисти нас духом твоим и расторгни узы лукавого, который манит нас нечестивый… Ибо ты – Бог наш, сербский.

Священник закончил проповедь. Крестьяне подходят к дереву, втыкают в землю зажженные свечи и целуют священнику руку. Подходит и Йованка с подругами. Она все еще крепко сжимает в руке золотой, целует руку священника и, как бы желая предупредить его, что появились какие-то неизвестные люди, смотрит туда, откуда приближается карета:

– И дала мне вот это, – говорит Йованка и показывает золотой.

Священник берет его, внимательно рассматривает. По выражению его лица мы догадываемся, что этот золотой ему говорит о чем-то очень важном. Он смотрит на подъехавшую карету:

– Кто вы, люди добрые?

Из кареты отвечает человек в цилиндре, тот, что брился у ручья:

– Я – Александр Сергеевич Иванников, русский консул.

– Что Вас привело сюда?

– Мы разыскиваем Гаврилу Видоевича из Адровца.

При упоминании имени Гаврилы народ начинает смеяться. Священник останавливает их движением руки и подходит к карете.

Консул в недоумении:

– Он здесь, среди вас?

– И да, и нет, – отвечает священник.

– Что, он умер?

– Жив, да как будто и не жив… Почему бы вам не присоединиться к нам?

Во время этого разговора люди подходят ближе к карете.

– Мы очень спешим, – говорит консул.

Из толпы выходит Милутин, статный крестьянин лет пятидесяти.

Недалеко от него стоит молодая красивая женщина лет тридцати, с ней Йованка. Милутин предлагает консулу:

– Я вас отведу к Гавриле.

Крупный старик, рыжий, бородатый, копошится в воде, пытаясь вернуть в гнездо мельничное колесо. Наконец это ему удается. Это – Гаврила.

На лице его удовлетворение. Выходя из воды, он вдруг замечает Милутина, консула и графиню, стоящую несколько в стороне.

На дороге над мельницей стоит карета, запряженная лошадьми. За каретой сгущаются тучи. Начинает сверкать молния, слышен гром.

Милутин окликает старика:

– Гаврила, тебя тут люди спрашивают.

Гаврила, с которого ручьями льет вода, проходит мимо них, будто не замечая. Заходит на мельницу. Милутин и консул идут вслед за ним, графиня остается ждать их перед мельницей.

Раздается страшный удар грома, молнии сверкают все ярче. Графиня смотрит на небо. Она взволнована. Вскоре из дверей мельницы появляются Милутин и консул. Они с ног до головы в муке.

– Я же вас предупреждал, что он – сумасшедший, – говорит Милутин.

Вслед за ними выходит Гаврила, неся ушат, полный муки, замахивается на них. Снова раздается удар грома…

Гаврила будто впервые увидел графиню. Останавливается, как вкопанный. Дама делает несколько шагов по направлению к Гавриле:

– Я – Мария Вронская, сестра Алексея…

В этот момент вновь раздается удар грома, совсем близко. Кони вздыбливаются. Начинается ливень. Дождь хлещет по мельнице, по реке, и четырем силуэтам, стоящим под проливным дождем…

Ночь. Гроза. В свете молнии галопом скачут всадники. Из под копыт летят комья грязи, брызжет вода. Кони взмылены, крупы лошадей забрызганы грязью, всадники укутаны в плащи. Они въезжают в военный лагерь.

Посреди лагеря – проезд, слева и справа разбиты палатки. Тут и там – скорчившиеся фигуры солдат в плащах с капюшонами. От холода они укутались в одеяла. Их лица в отблесках костров едва различимы из-за дождя и капюшонов.

Костры похожи на факелы, которые существуют словно сами по себе, чтобы еще больше подчеркнуть ночную тьму. При блеске молнии на мгновение виден лагерь, солдаты, а потом все вновь погружается во тьму, лишь изредка в темноте мелькают отсветы костров.

Все это: огонь, блеск молнии и необычные тени, как на полотнах Рембрандта, делает картину несколько ирреальной.

Штаб генерала Черняева.

Группа всадников подъезжает к большой палатке, перед которой разведен костер. Около него сидят несколько солдат, укутавшихся в одеяла, плащи, шинели. Чуть поодаль стоят двое часовых в полном обмундировании: винтовки со штыками на плечах, патронташи и т. д. Солдаты подбегают к коням, подхватывают их под уздцы. Прибывшие о чем-то спрашивают солдат, но из-за дождя и грома слов не разобрать. Всадники спешиваются и направляются к палатке. Дойдя до навеса, перед самым входом в палатку, офицер, который шел на два-три шага впереди других, энергичным движением сбрасывает свой плащ на руки ближайшего солдата. Это молодой человек в форме русского полковника.

В помещении штаба.

Статный мужчина сидит на постели в ночной сорочке, опустив ноги в таз с водой. Это сам генерал Черняев. Перед ним – большой стол с картой местности, на ней расставлены фигурки всадников, солдат, пушки. На столе, поближе к генералу, стоит уже полупустая бутылка с ракией и миска с солеными огурцами. В комнату входит офицер в сербской форме, ног без головного убора – Стоян. Ему лет тридцать, он стройный, с аккуратной черной бородкой; его движения энергичны и быстры. Войдя, он вытягивает руки по швам и приветствует генерала. На мгновение задерживается в таком положении, чтоб генерал Черняев заметил его.