Андрей Сенников - Остров под звездами. The island under the stars

Постепенно начал вырабатываться распорядок дня.

Просыпался я обычно с первыми лучами солнца. Разжигал очаг, или, если угли еще не потухли, просто подкидывал дрова, и он начинал тлеть снова. Мне нравилось, когда утром по моему лагерю гуляет дымок, даже если не собираюсь еще готовить. Совершаю утренний моцион, умывашки и всё такое, затем беру дежурный мешок и иду на обход косы в надежде на ценные и не очень подарки океана. Распугиваю по пути черепах и крабов, внимательно оглядывая берег и горизонт на наличие посторонних предметов.

За все время горизонт меня не беспокоил ни разу, был чист. Видимо, остров был в стороне от океанских судоходных дорог. А вот на берегу всяких разных предметов всегда хватало. Я не переставал удивляться, до какой степени человек загадил природу, в том числе океан. Самый частый мусор – пластиковые бутылки всех мастей, размеров и форм, полиэтиленовые пакеты любых расцветок и всякий пластиковый хлам. Это всё отправлялось в мешок для мусора, относилось в специально выделенное место рядом с выходом на косу, ссыпалось в вырытую яму и время от времени сжигалось. Другие находки изучались и шли или в хозяйственный склад, или в топку с остальным мусором. Попутно собирался плывун. Дрова для очага увязывались в большие охапки и относились к хижине.

Вернувшись из обхода, брал удочку, шел на рыбалку к озеру, вылавливал несколько рыбешек, запекал их, или варил уху, завтракал. Затем брался за работу по хозяйству: поливал огород, выдёргивал сорняки, плотничал – пока не становилось совсем жарко. В полдень дремал в хижине или читал что-нибудь на планшете, или слушал музыку. Когда жара спадала, снова выходил похозяйничать. Но всё было по желанию. Иногда откровенно ленился что-то делать. Тогда я просто ничего и не делал, быстренько поливал огород и снова ленился.

Солнечные гибкие панели давали возможность заряжать мои аккумуляторы и девайсы, электронную книгу, планшет и музыкальный миницентр, воспроизводящий музыку с многочисленных флешек, которых с собой я взял целую жменю. Вечером, когда всё вокруг погружалось во тьму, окна моей хижины озарялись бело-голубым приятным светодиодным светом, и лилась тихая ритмичная музыка. Я в это время занимался мелкой работой по дому, мастерил предметы из дерева, зашивал порванные вещи, чистил посуду, и обязательно делал записи в дневнике, который завел сразу после вселения в дом. Я вписывал в него каждый день по несколько строк о том, как провел день, что сделал, что интересного нашел на косе при очередном обходе, как растет урожай на огороде и описывал погоду. Вносил сведения о температуре воздуха, о наличии дождей и их частоте.

Мои запасы консервов медленно заканчивались, пришлось сократить и потребление риса, гречки, пшена. Но я готовился к этому, и мой огород тому подтверждение. Рыбу нужно научиться не только употреблять сразу после вылова, но заготавливать впрок. Привезенная соль скоро закончится, поэтому нужно добывать её из морской воды, что я и начал делать. Набирал в пластиковые бутылки морскую воду из озера и когда не готовил на своем очаге, ставил на огонь кастрюлю, самую большую, что у меня была, литров на десять, с влитой туда водой и ждал, когда она выпарится. К вечеру я выпаривал аж десять граммов соли. Получалось меньше половины спичечного коробка, но всё же это был результат, и соль была обычная на вкус и крупная. В следующие дни я уже не выпаривал воду до конца, а доливал и доливал её несколько дней, пока она не становилась на вкус очень соленой (тузлук) до горечи, потом доводил процесс до победного конца. Так через три дня после выпарки получил почти полкило отличной соли. Можно, конечно, соорудить искусственный мелководный водоем под выпаривание естественным путем, ветром и солнцем, заслав дно целлофаном или брезентом, но я пока еще размышлял и экспериментировал, не спеша. А как в дожди быть? Ведь пресная дождевая вода время от времени будет разбавлять соленый концентрат, сводя на нет труды нескольких дней или недель. Много было о чем подумать в дальнейшем.

А сейчас я установил кастрюлю стационарно на очаге с краю, оставив место для готовки, а под нависающей частью дна смастерил каменную подпорку из плоских камней. Теперь солеварка не очень мне и мешала, но получала тепло от огня и разогретых камней круглосуточно. Дров для поддержания было в избытке. Спасибо океану. Вечером перед сном старался подкинуть в очаг побольше толстых и мокрых поленьев, которые всю ночь тлели, иногда разгораясь только к утру, давая постоянный жар долгое время.

В очередной обход песчаных владений после шторма обнаружил на берегу еще одну двухсотлитровую металлическую бочку красного цвета из-под горюче смазочных материалов. Она была абсолютно пустой, но со следами моторного масла. Еще штормом вынесло огромный, метров шесть длиной, деревянный столб. Он был похожий на телеграфный, с обвязкой из двух металлических труб у основания и сломанной наполовину поперечиной, на которой остались две диэлектрические чашки на металлических основаниях-крюках, вкрученных в дерево, на которых когда-то крепились провода линии электропередач. По-видимому, трубы являлись опорой столбу в земле и предотвращали дерево от гниения. Сам столб когда-то был пропитан смолой, но сейчас её оставалось мало на поверхности. Вода и песок в союзничестве со временем отполировали его до блеска, словно мастер поработал наждачной бумагой, собираясь затем покрасить. Я заглянул в трубы на просвет. Одна была забита спрессованной землей с крупными камнями, вторая чистая внутри. Спасибо, океан, добротный товар – и я его забираю!

Прошло три дня. Я готовился первый раз коптить рыбу в новой, только что изготовленной коптильне на берегу озера.

Из найденной бочки я вырезал, точнее сказать вырубил, верхнюю часть (её потом использовал в качестве крышки на том же самом месте), а в нижней пробил дыру поменьше, под размер металлической трубы со столба. Бочку положил набок, обкопал землей, вставил трубу в днище с возвышением по склону в сторону хижины. Три метра трубы входили в каменный десятиметровый тоннель, который я выложил и засыпал землей. Он попадал в будку, где и должна была коптиться рыба. Диаметр тоннеля примерно такой же, как и у трубы: около двадцати сантиметров. Разжег в бочке огонь из мелких веточек и обрезков доски, оставшихся после строительства хижины. После того, как доска и ветки разгорелись достаточно жарким огнём, присыпал его опилками. Огонь погас, но обильный дым свидетельствовал о том, что процесс тления идет полным ходом. Первый час коптил вхолостую, без рыбы, тренировался в регулировке количества дыма и огня, который иногда прорывался из сизо-белых клубов. Когда возникали языки пламени, я прикрывал крышку чуть плотнее и пламя угасало, открыв побольше, добивался возгорания.