Елена Наумова - След от солнечной тени

«И пару лет назад я окончательно пропитался ими»

– И ты представляешь, что она ответила?! Ты даже не представляешь! «Джонни, я поехала к Брэду». К Брэду!! Понимаешь?! Она же ясно призналась в измене! Я всю ночь переживал за нее, ведь было уговорено, что она идет с подругами по работе и придет домой не позже 12. А утром она появляется дома, настежь распахивает дверь, вся помятая, пьяная к тому же… от нее разило мужскими духами… Это так горько осознавать…

Джон, сидя за барной стойкой хватался за голову, упивался финской водкой, которая осталась еще с его прошлого визита ко мне, и рассказывал историю одновременно похожую и в то же время отличающуюся от предшествующих. А мне оставалось лишь сидеть с невозмутимым лицом напротив него и ждать пока подтянутся Макс и Рич.

– И что ты собираешься делать в этой ситуации?

Спросил я, вспомнив эту заученную единственную фразу из пособия для чайников по психологическому анализу поведения человека. Мне просто нужно тянуть время. Просто тянуть время…

– Я? Это что она собирается делать! Я и пальцем в доме не пошевелю!

– Действительно. Правильно, нет способа лучше наказать жену за очередную измену, чем отлынивание от обязанностей по дому. Ты гений Джон. Значит, ты с ней даже не поругался?

– Нет.

– А раздеться то хоть помог, когда она заявилась домой в таком виде?

– Конечно да.

– Ты молодец.

Я встал и похлопал слабого Джона по плечу. По его внешнему виду, можно было с уверенностью утверждать, что при малейшем соприкосновении с окружающим миром он разобьется вдребезги. Но, к счастью, или, к сожалению, этого не произошло. Вот смотрю я на него, вроде привлекательный парень, умный, хорошо зарабатывает и как он докатился до такого в семейной жизни? У них нет детей и чего он держится за нее? Никто, даже я не могу сказать, что за мысли сейчас у него в голове. Опять же, к счастью, а может к сожалению.

– Ник?

– Что?

– По-моему, ей лучше было бы, чтобы тогда она осталась с тобой…

– Не начинай снова Джон

– Я серьезно.

– Твой мозг сейчас под действием сильного алкогольного вещества, ты в принципе, не можешь серьезно говорить. Да и почему это? Значит, когда ты понял насколько у тебя плохая жена, то сразу ее мне толкаешь? Джон, если бы даже тогда она выбрала меня, то это не изменило бы ее человеческой сущности. Она бы изменяла и мне. Правда, я бы развелся сразу же, но это уже не имеет к нашему разговору никакого отношения. Человеческая сущность очень интересная при детальном ее рассмотрении, друг мой. Казалось бы, в процессе роста и развития человек накапливает ум, опыт, мудрость даже, но это не совсем так. На самом же деле, человек всего лишь пополняет свой ум знаниями до того уровня, на который способен развиться мозг этого человека. У человеческого ума есть свой лимит, я считаю. На настоящий момент мы с тобой знаем ровно столько, сколько нам это полагается в данный момент не более и не менее. И мы не знаем, узнаем ли мы завтра что – нибудь новое или нет. Не знаем, достигли ли мы того окончательного уровня или у нас еще есть время. Но было бы обидно, если этот лимит уже использован нами. В наши – то неполные 35 лет. И с одной стороны это хорошо, ибо ты уже все знаешь, что полагается именно тебе, можешь осознать, на что способен твой ум, и даже ты быстро справился с поставленной задачей и ты вроде молодец, но в то же время возникает сокрушительное неподвластное чувство, что.. – Оглянувшись на Джона, я увидел, как он заснул на моей барной стойке. Видимо, я увлекся и совсем забыл с кем разговариваю.

Тут в дверь постучали и это оказались долгожданные Макс и Ричард. Увидев пьяную картину, что спит на моей кухне, они переглянулись. Я предложил уложить его на диван, а самим занять его место и отдохнуть. Когда наш дорогой смельчак захрапел на моем диване, а парни готовили бутерброды, я сидел спокойно и слушал глядя, как они обсуждают поведение секретарши Рича в постели.

– Ричард, можно тебя спросить о деле, давно меня интересующем?

Ненавязчиво начал я, когда он с Максом присоединился к моему пиву.

– Для тебя, Ники, все что угодно. – Ответил он, засовывая себе в рот огромный бутерброд с пармской ветчиной и ржаным хлебом, и грязными руками поправляя светло – русую прядь волос, что выпала из хвоста.

– Что ты чувствуешь, когда изменяешь Мэри?

– Это сложный вопрос. Спроси конкретней.

– Рич, как ты так можешь прямо об этом говорить?

Недоумевал Макс, переводя взгляд с него на меня и обратно, а я лишь пожимал плечами.

– Для меня это совершенно нормальный вопрос. И я не вижу ничего страшного в том, чтобы поговорить об этом.

– Да, к тому же, не забывай – Посмотрел я на Макса. – Для него это лишь еще один способ похвалиться своими успехами на любовном фронте в свои взрослые 35 лет. При этом унизив нас с тобой.

Рич скорчил язвительную гримасу.

– Ну, так что тебя конкретно интересует?

– Мне интересно, какие чувства ты испытываешь, когда держишь в объятиях не свою жену, с которой у тебя ребенок, осмелюсь напомнить, а… секретаршу к примеру? Вот ты видишь ее глаза, гладишь ее волосы, целуешь шею, четко ли ты осознаешь измену и то, кому изменяешь? Понимаешь ли, что рушишь свою семью? Значит ли хоть что – нибудь для тебя это слово «семья»? И что для тебя понятие «измена»? – И я перевел взгляд на Макса, ожидая его реакцию.

Сам Ричард не задумывался даже над этими вопросами, на которые ждали ответа его друзья и, причем немедленно, он не мог позволить поставить себя в неловкую ситуацию. Впервые за долгое время его поставила в тупик простая беседа в кругу друзей. Обычно он не зацикливается на разговорах с ними, но эти вопросы, заданные невзначай и в такой непринужденной и обыденной форме заставили его хорошенько подумать. А может Николас прекрасно знал об этом и специально решил уколоть его? Но это не меняет всей сложившейся ситуации, ему нужно ответить на вопросы и чем быстрее, тем лучше…

– Начнем по порядку: мне нравятся женщины, особенно, когда их много. У каждой из них свой аромат, свои привычки, свои предпочтения. Конечно, я осознаю измену и мне даже иногда стыдно за то, что я творю с другими женщинами в постели перед женой, но как говорится «Не пойман – не вор». Мэри не догадывается об этом, ей не нужны все эти переживания. У нас хорошая семья – этого ей достаточно. Начнутся скандалы, подозрения, волны раздражения, которые будут все чаще и чаще нахлестывать, нам не нужно это, у нас же сын.. – Ричард и сам сразу не понял какое большое значение придал фразе «У нас же сын». Казалось, впервые он произнес ее с каким – то странным чувством. Чувство ответственности? Или же тягости?