Онисе Баркалая - Нет любви. Рассказы

Всего два слова! Как детишкам объяснить, что в окне уже не будет его магического силуэта? Родителям придется сочинить сказку: на крыше в ту восхитительную ночь он встретил ее и… пропал. Нетрудно вообразить, как она выгибалась, сражая его наповал. Каким образом все это можно преподнести детям?! Как он мог так поступить, зная, что прольется море слез?! Он, который избавлен от беспощадного закона джунглей! Что за сила заставила его уйти от всеобщей любви и комфорта? Какой тайный знак подала ему та роковая «сирена», находясь на крыше, что он, как одержимый, выскочил в открытую бабушкой дверь? Он прекрасно знает, что его простят, как блудного сына, и его появление будет встречено всеобщим ликованием! Что бы он ни натворил, по возвращении ему гарантированы почести триумфатора. Он этим нагло пользуется!

Противный тип! Но разве такие манеры приличествуют твоему благородному происхождению?! Где ты, британский засранец?

Всего два слова! «Пропал кот!!!» – мартовское объявление на водосточной трубе. Фото кота британской породы и номер телефона.

Она резко выделялась среди моих одноклассников. Высоченного роста, крупная, ее на фотографии выпускного класса нередко принимали за учительницу. Несмотря на пропорциональную фигуру и женственные формы, она выглядела чрезмерно большой. В ней было очень редкое сочетание пышущего здоровья и женственности. Но в условиях господства примитивных школьных стереотипов этого никто не замечал. Внимание обращали на большой размер ноги, громадный рост, крупные руки. В отличие от многих девушек, которые восполняют неброские внешние данные или тяжелый характер показной жизнерадостностью, природа наделила ее дружелюбием и отзывчивостью. Странное дело, но никакое прозвище типа Каланча за весь школьный период к ней так и не пристало.

Конечно, жить с такими «габаритами» в школьной среде, начисто лишенной деликатного политеса, было очень трудно. Но она не унывала. Лишь изредка на ее милом и приветливом лице можно было увидеть обиду, как после намека смазливой одноклассницы: «Кто-то создан для любви, а кто-то для тяжелой физической работы».

Был ли для нее каждый школьный вечер в старших классах экзекуцией? Ее, почти всегда сидевшую в одиночестве во время медленных танцев, пару раз приглашал наш завуч, видный мужчина, единственный по своему росту и комплекции подходивший ей в партнеры. Иногда на вечере у нее в руках был воздушный шар. Может, она хотела таким образом отвлечь внимание от своей пышной фигуры или он ей заменял недостаток юношеского внимания? Как-то раз на вечере мы решили избрать ее объектом известной шутки. Ребята бросают жребий и тот, кому он выпадет, должен пригласить на танец по мальчишеским понятиям самую невзрачную девушку на глазах у всего зала. Но она быстро это поняла. Не забуду ее отказ «избраннику судьбы» – вежливый и грустный.

Когда наши девчонки прогуливались в парке с курсантами училища, выдавая себя за первокурсниц институтов, она чувствовала себя не в своей тарелке, тогда как ее подруги из кожи вон лезли, чтобы понравиться молодым людям. Отлично помню эти процессии. Она идет чуть в стороне от всех. Иногда мы, мальчишки, встречая их, корчили им рожи… «А кто эти идиоты?» – спрашивали курсанты у наших одноклассниц. Этот вопрос всегда озвучивался на следующий день в нашем классе.

Бесцеремонная школьная среда неоднократно давала девушке понять, что на свои внешние данные ей не следует рассчитывать. Она превосходила многих одноклассниц по уму и сообразительности, но в школьном конкурсе красоты ей доставалась лишь роль моральной поддержки той или иной кандидатуры класса. Представить ее в элегантном платье на сцене, среди худеньких сияющих конкурсанток, было невозможно.

Бесспорно, все это не вселяло в нее уверенность. Она предполагала, что неминуемые любовные неудачи придется компенсировать на работе или увлечениями литературой, музыкой, театром. Она неплохо училась и… старалась не унывать. Много читала, училась в музыкальной школе, посещала художественные кружки.

Почему бог вложил утонченную, романтическую душу в мощное тело метательницы диска? Будущая студентка филфака прекрасно разбиралась в литературе, знала наизусть множество стихов… Конечно, ее внешность не позволяла рассчитывать на роли литературных русских красавиц в школьных спектаклях. Максимум на что она могла претендовать, так это на роль Кабанихи. В этой роли она имела грозный, внушительный вид, но ее мягкий, доброжелательный характер совсем не соответствовал персонажу Островского.

На университетской олимпиаде для школьников ее удостоили дипломом. Преподаватель, назвав ее фамилию в числе призеров, отметил, что сочинение словно написано девушкой из XIX века. Он, однако, пришел в некоторое замешательство, увидев ее воочию, когда она встала во весь свой рост и двинулась к трибуне жюри. Слишком очевидным был контраст между романтическим содержанием и автором сочинения – крепко сбитой «девушкой с веслом».

Ее внешность вводила в заблуждение, и стоило ей немного подкраситься, как тут же улетучивалась школьница и появлялась молодая аппетитная женщина. Однажды, возвращаясь с тренировки, мы с приятелем увидели нашу одноклассницу, которая, казалось, от кого-то убегала. Вдали маячил мужской силуэт. «Мальчики, как хорошо, что я вас встретила… псих какой-то!» – сказала она, беря нас под руки. Несколько секунд мы не могли ее разговорить, она ошеломленно смотрела вниз и бормотала: «Ужас». Что сказал ей тогда мужлан? Какие мерзкие подробности наговорил он нецелованной девчонке?

Предубеждения по поводу ее роста и комплекции были настолько значительны, что даже ее несомненные способности в волейболе вызывали у многих лишь улыбку. Равно как и синяки на ее голове, «поставленные» в коридоре цокольного этажа школы, где проходили уроки домоводства. Но однажды все изменилось. Волейбольный школьный турнир попросили судить наших шефов – курсантов военно-морского училища. Матч девушек судил второкурсник училища – симпатичный курсант с тонкими усиками, который не сводил с нее глаз. И наша героиня, не привыкшая к откровенному мужскому вниманию, поняла – пробил ее звездный час. Несмотря на обструкцию, которую на следующий день устроили ей «первые красавицы» класса, с того момента она перестала сутулиться и чувствовала себя уверенно.

Как я слышал, в университете ее приметил один профессор. Ходили разные слухи, но я тогда подумал: почему бы и нет. Она, не найдя достойного сверстника, которого всегда опережала в развитии, сдалась на милость какому-то эстету, а тот, видимо, пришел в полный восторг от ее нетронутой, заповедной женской природы и разницы в возрасте.