Ки Чанс - Шайба в ворота дружбы

© Ки Чанс, 2017

ISBN 978-5-4485-9190-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Серёга Ватрушкин свою фамилию не любил. Активно и откровенно.

– Слушай, Иван! – жаловался он другу, семикласснику Гвоздеву. – Вот тебе не стыдно девчонке сказать: «Привет! Я – Гвоздев. Можно просто Гвоздь». А мне каково? Представь. Подхожу я к незнакомке и выдаю: «Привет, я Ватрушкин. Можно просто Ватрушка…»

– Да не парься ты так сильно! Главное, – это как подойти! С каким видом…

– Да я всем видом опадаю сразу как только фамилию свою произношу. Поэтому и зависаю в сетях… Там у меня крутые «ники». И никто до фамилии не докапывается.

Его второй закадычный друг Лёха Железняков горе Ватрушкина понимал и разделял. Но только наполовину.

– Слушай, Ватруха! Тебе же отличница Пятакова нравится. Тоже ещё та фамилия. А ей хоть бы хны…

– Ну… Пятакова – это от «пять». Верка в это твёрдо верит. А когда кто-то во что-то верит, то и ему все верят.

– Твой отец – сапёр. Специалист по взрывоопасной технике и разминированию. А ещё – классный хоккеист. Пусть и любитель. Не понимаю, что ты так по поводу фамилии какой год переживаешь! Твоя мать, артистка нашего драматического театра, выбрала твоего отца и не заморачивалась насчёт фамилии.

– Ага! Не заморачивалась! Сама-то Бобровой осталась!

– Ну ты даешь! Она же артистка! Артисты своего имени не меняют. Ты представляешь, что было бы с Пугачёвой, если бы она фамилии при замужестве меняла?! Ты можешь представить её Галкиной?! Нет! Потому что Пугачёва – это Пугачёва. Навсегда. И точка. Но замуж твоя мама вышла за Ватрушкина.

Эти разговоры ненадолго смягчали проблему, но выкорчевать её из головы Серёги не могли.

А тут ещё Вера Пятакова стала присылать из Артека странные эсэмэски. В Артек она попала как победительница Краевой Исторической Олимпиады. Тему выбрала курам насмех, с точки зрения Серёги: «История развития балета на Дальнем Востоке».

– Дальний Восток – это мореплаватели, пограничники, географы-исследователи, это, наконец, тайга! Вот о чём надо писать – убеждал подругу Ватрушкин.

– У нас свой театр оперы и балета! Даже есть Приморская сцена Мариинского театра! Я семь лет балетом занимаюсь. А ты мне про тайгу. Я, знаешь, сколько интересного про балет узнала за эти два года. Можно сказать, другим человеком стала.

– А я этого не понимаю.

– Да что тут понимать! Взял бы да поинтересовался историей хоккея, например… У тебя же отец – фанат дворового хоккея! А ты прилепился к футболу, который тебе не очень-то нравится. Ты же просто за компанию с Гвоздевым в секцию ходишь. Сам говорил…

– Ещё чего! У меня ноги того… С коньками не дружат. Повороты вообще с трудом делаю. Особенно направо. А там же надо ещё клюшкой махать, шайбу вести, подавать и отбирать… Да и поздно уже…

– Очень мужской разговор! – сказала в тот раз Вера и насмешливо вздёрнула всегда аккуратно, волосок к волоску, причёсанную головку с насмешливыми серыми глазами. – Некоторые в нашей стране научились и с коньками дружить, и шайбой «махать» в гораздо более продвинутом возрасте… И даже в Ночной Хоккейной Лиге играют напару с профессионалами. Ничьи фамилии на ум не приходят?

Подобные разговоры ничем не заканчивались. Серёга в очередной раз шёл с Гвоздём на футбольные тренировки, где б о льшую часть времени сидел на скамье запасных, а Верочка упрямо ходила на все хоккейные мачты местной команды «Адмирал» и не пропускала ни одной игры юниоров. Понять такого интереса балерины к хоккею Ватрушкин не мог.

А этим летом Вера огорошила его посланиями с «ахами» и «охами» из Артека. «Ахи» относились к китайской девочке из соседнего отряда, которая с пяти лет стояла на хоккейных воротах, пока её брат хавбек защищал сестру от слишком агрессивных нападающих команды-противника. А «охи» к парню из юношеской команды с Урала, который забил больше шайб за один турнир на кубок губернатора, чем профессиональные нападающие из одноимённого клуба «Металлург».

– Слушай, мама! – решился на разговор Ватрушкин в один из самых «кислых» вечеров, когда десятое «ох» в адрес незнакомого пацана с Урала так крепко застопорило голову Серёги, что он не мог ни есть, ни беспечно зависать «В контакте», ни даже слушать любимую «Металлику». – А наш папа давно хоккеем увлекается?

– Давно! Со школы. Тогда ещё ни одной хоккейной коробки во Владивостоке не было.

– А где же народ на коньках катался?

– На катках. Самый старый, в центре Владивостока, ещё в 19 веке для публики открыли. Люди платили 50 копеек по выходным, 20 по будням и шли проводить культурно время. Каток освещался красивыми фонариками, играла музыка, народ приходил интеллигентный, воспитанный. Короче говоря, люди шли за культурным досугом.

– Не понимаю я этого. Лёд – и культурный досуг! Лёд – это жесть. Это скользко, опасно, жёстко… А бывает и очень больно!

– А ещё это звонко, плавно, виртуозно и артистично. И всегда смело! Каждый рисует на льду свою мелодию… Ведь мы все разные. И будь даже коньки у всех одинаковые, каждый нарезает ими свои узоры. У каждого свои углы, эллипсы и окружности… И своя музыка атаки. Всё, как в жизни.

– Ты что, тоже фанатик хоккея? Это же очень агрессивная игра! Иной раз беспощадная. А ты – артистка. Да ещё танцующая и поющая. Назови хоть одно совпадение между хоккеем и твоей профессией!

– Назову! Даже больше одного. Самое первое – это хореография.

– Хореография?! Так вот почему Вере так нравится хоккей. Только понятнее мне не стало…

– Ты знаешь, сынок, школа русского хоккея – совершенно особая. Анатолий Тарасов – основатель этой школы, создал уникальный, инновационный стиль игры.

– Как можно создать что-то «уникальное» в игре, где каждый член команды подчиняется жёстким правилам?

– Можно! Знаешь, что говорили и писали американцы, впервые увидев игру нашей команды? Они признавались, что не могли оторвать глаз от тренирующихся русских хоккеистов! Так необычно, так красиво и изящно было то, что они видели. Спортивные обозреватели писали о непревзойдённой виртуозности нашей манеры игры. А где виртуозность – там и творчество. Вот тебе и второе совпадение между театром, балетом и хоккеем.

– Но когда Лёха Железняков готовил к уроку физкультуры доклад по истории хоккея, то он ничего такого не говорил.

– Значит, плоховато подготовился. Наш известный хоккеист Анатолий Фирсов был самым большим хоккеистом-затейником. Он не только во время тренировок, но даже на матчах умудрялся переключать внимание публики на себя…