Мария Воронова - Женский приговор

Отступив, она поймала взгляд Ани и вздрогнула – столько в нем было холодного презрения.

Вспомнив сейчас тот взгляд, Надежда Георгиевна снова поежилась. Кажется, в тот день они с дочерью потеряли что-то очень важное…

Валерий вошел, свежий с мороза, и Ирина быстро обняла его, прижалась лицом к воротнику пальто, почти с наслаждением ощущая, как тают снежинки на ее горячей щеке.

– Иринушка моя, – прошептал Валерий.

Он снял пальто и шапку, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Егора, и тут Ирина заметила, что у него с собой ничего нет. Нет даже «дипломата», с которым он каждый день ходит на работу. Как же так?

– А я забежал подбодрить тебя перед процессом, – сказал Валерий и убил последнюю тень надежды, – все же это у тебя первое дело с высшей мерой…

– Как тебя из дому выпустили в такую поздноту? – спросила Ирина хмуро.

Валерий улыбнулся:

– Очень просто. Сказал жене, что завтра начинается очень сложный процесс и мне надо сосредоточиться. А всем известно, что лучше всего мне думается за рулем, так что возразить ей было нечего.

– А, понятно.

Валерий прямо в ботинках прошел на кухню и сел за стол. Ирина автоматически принялась готовить чай. Слова любовника о том, что завтра непременно надо провести распорядительное заседание, поскольку тут преступление, за которое в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, доносились до нее будто сквозь вату. Будто рядом только что упала и разорвалась бомба, и она, контуженная, но зачем-то выжившая, пытается понять, кто она и что же теперь делать.

– Извини, к чаю ничего интересного нет, – сказала она и поставила перед Валерием дымящуюся кружку.

– Да я не за этим сюда шел, Иринушка, – он игриво улыбнулся и притянул ее к себе, – раз уж я здесь…

– Сын может проснуться.

– Мы тихонечко.

– Нет. Не дай бог, увидит нас и испугается.

– А мы в ванной запремся. Ну пойдем, милая, я так соскучился!

Валерий поцеловал ее в шею, сразу над ключицей. Обычно Ирине эта ласка была очень приятна, но сейчас она ничего не чувствовала. И все же не сопротивлялась, когда любовник повлек ее в ванную, только проверила, что он заложил щеколду. Происходящее сейчас совсем не походило на то спокойное, уже почти супружеское соитие в общей постели, которое предвкушала Ирина. Валерий и раньше овладевал ею в ванной, и на кухне тоже бывало, а один раз они занялись любовью прямо в прихожей, едва успев закрыть за собой дверь. Эта раскованность всегда была Ирине приятна: она считала, раз Валерий не смущается воплощать вместе с ней свои фантазии, значит, любит и доверяет. Стало быть, они близки по-настоящему, и уж всяко Ирина дороже ему, чем пресная и толстая кулема-жена. Если Валерий что-то предлагал любовнице, она с энтузиазмом соглашалась, а как же иначе, ведь они так любят друг друга.

Но сегодня она вдруг, ощутив спиной холод стены, подумала, что в такой позе имеют подзаборных проституток, а не любимых женщин. Что Валерий делает с ней все, что ему хочется, не потому, что сильно любит. Просто он не принимает ее всерьез. Жену бережет, а с любовницей что стесняться? Сделал дело и отвалил.

Ирине вдруг стало так стыдно, что она попыталась высвободиться, но Валерий держал ее крепко и не отпустил, пока не закончил. Наверное, решил, что она просто потеряла равновесие. Что ж, в сущности, так оно и есть.

Одернув платье, она вышла в коридор и без сил опустилась на галошницу. Валерий возился в ванной, приводил себя в порядок, а вернее, проверял, чтобы на нем не осталось никаких компрометирующих следов. «Господи, – Ирина стиснула кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, – сделай чудо, пусть он сейчас останется! Вразуми его, господи, пусть он поймет в эту самую секунду, что никто ему не нужен, кроме меня, потому что иначе я погибну! Господи, я правда не могу больше быть одна…»

– Ну все, милая, я побежал, моя ласточка. – Валерий наклонился, поцеловал ее, быстро надел ботинки и взял пальто.

– Побудь еще…

– О, дорогая, да ты же совсем спишь. Ложись скорее, отдыхай, завтра у тебя ответственный день.

Ирина молча закрыла за ним дверь. Меньше часа прошло с тех пор, как она носилась по дому, окрыленная надеждой, и вот снова ударилась о твердую землю. За что, почему судьба так жестока с нею?

Чувствуя, как ее начинает бить самая настоящая дрожь, Ирина быстро прошла на кухню и достала вино. Бокала на привычном месте не было – она спрятала его перед приходом Валерия, чтобы он не понял, как она в одиночку пьет. Сейчас Ирина не могла вспомнить, куда убрала посуду, и выпила прямо из горлышка.

Отчаяние затопило ее сердце жгучей болью, которая с каждым вздохом становилась все острее. «Хорошо бы это был инфаркт, и я бы умерла прямо сейчас». Ирина сползла по стеночке вниз, осев на пол между мойкой и буфетом. Что-то надо делать, но что? Как можно заставить Валерия уйти от постылой жены? Господи, как же тяжело сознавать собственное бессилие!

Ирина стукнула затылком об холодную стену. Потом еще раз, посильнее. Испугалась, что Егор проснется, прибежит в кухню и увидит мать такой – обессиленной, распущенной, сидящей на полу с некрасиво разбросанными ногами и с бутылкой вина в руке.

Она выпила еще. Боль не отпускала, но удалось немного от нее отгородиться. Как бы да, я знаю, что внутри у меня горшок с раскаленной лавой, но если буду осторожна, то лава не станет выплескиваться и обжигать меня.

Отсалютовав бутылкой в пустоту, Ирина сделала большой глоток и засмеялась. Она ясно представила себе этот горшок с толстыми глиняным стенками, греческим орнаментом и маленьким сколом на горлышке, а внутри настоящую лаву, переливающуюся цветами от белого до багрового и иногда подергивающуюся по поверхности легкой угольной пылью.

Да, сегодня он не остался, но зашел, поддержал перед тяжелым процессом! Рискнул недовольством жены, это уже шаг вперед. Раньше Валерий никогда не заглядывал к ней так поздно. И он обещал, что они поженятся. Валерий ясно дал понять, что этот процесс важен для них обоих, он откроет им карьерные перспективы, а значит, и возможность быть вместе. Следовательно, нужно сосредоточиться на деле, а не предаваться отчаянию, наливаясь вином.

Ирина стиснула зубы – с каждым днем верить в счастье становилось все труднее и труднее.

Она покачала бутылку перед глазами – вина там оставалось чуть меньше половины. Впрочем, какая разница, ясно, что она не встанет, пока не допьет до конца.

Итак, процесс. Кирилл Мостовой обвиняется в убийстве шести девушек, и ей, судье Ирине Андреевне Поляковой, предстоит доказать его вину и назначить наказание, смертную казнь. Это будет первый такой опыт, потому что, к счастью, подобные дела почти не попадают в районные суды: серийные убийцы редко ограничиваются одним районом и, к слову, никогда не действуют вблизи своего жилища. Почему то, что места преступлений оказались поблизости от привычных маршрутов Мостового, стало не уликой, конечно, но аргументом в пользу его вины, не очень понятно. Уверенно он, видите ли, чувствует себя в привычной обстановке! А кто ему мешал гулять по городу и изучать непривычную обстановку? Глухие закоулки и безлюдные скверы найдутся в любом районе нашего города, зато меньше вероятность, что из подворотни вдруг вынырнет не совершенно незнакомый человек, а вполне себе такая конкретная баба Маня или лучше бывший десантник, а ныне грузчик дядя Петя, и спросит: «Кирюша, миленький, а чем это ты сейчас занимаешься?» Ирина снова засмеялась: нет, если бы она была маньяком, определенно чувствовала бы себя безопаснее вдали от дома.