Рокси Купер - Закон притяжения

12.03

Суббота, 1 ноября 2008 г.

Говорят, любовь и ненависть – две стороны одной медали. Можно ненавидеть того, кого любишь, и любить того, кого ненавидишь, – и все такое.

Ох, ну не знаю, эмоции – штука сложная.

И все-таки через миг я жалею о содеянном.

Кажется, я минуты три задерживала дыхание, и в то же время оно будто гонку с пульсом устроило – кто быстрее. А на финишной черте меня, судя по всему, ждет самовозгорание от стыда. Мой поступок вызывает чувство вины и ужаса.

Пятнадцатилетней девчонке не стоит такое делать.

В самый разгар субботы большинство моих ровесниц бродят по городу, хихикают при виде мальчиков, которые им нравятся, примеряют вызывающие наряды и пробуют яркий макияж. Правда, я никогда не относилась к большинству, потому и оказалась сегодня здесь…

Собралась уже целая толпа, всем интересно узнать, из-за чего такая суматоха. Я яростно дергаю тонкую черную резинку для волос, которую постоянно ношу на запястье. Всегда делаю так, когда нервничаю.

К месту подъехали три полицейские машины, прямо как в кино, с визгом покрышек. Странно – никаких сирен, лишь гипнотизирующее море ярко-синих огоньков, мигающих под усиленные рациями команды и злобные, отчаянные крики.

Затем все немного успокоилось.

Я не могу пошевелиться.

Что же я наделала?

Я ждала, что почувствую легкость, свободу. И отмщение – блюдо, которое, как говорят, нужно подавать холодным.

Однако я онемела, полностью поглощенная гигантским масштабом ситуации.

Вот оно. Диким, непреодолимым потоком меня накрыло чувство вины. Настоящее цунами из стыда и подлинной никчемности понесло мое тело вперед, чтобы разбить о скалы ненависти к самой себе.

Хуже всего то, что мне следовало бы по-прежнему ненавидеть его, но я не могу. Ощущать удовлетворение от мести, но ничего такого не ощущаю.

Как я и сказала, с эмоциями все сложно.

Черт возьми, Аманда Слейдер… что ты натворила?

– Все эти ваши стипендии, мисс Бентли, оно, конечно, прекрасно, хотя их всегда ведь дают людям вроде вас?

Не ожидала, что беседа начнется с такого вопроса.

Я думала, спросят: «Почему вы хотите стать барристером?» или «Чем вас привлекает работа в нашей адвокатской конторе?», но только не это.

Я не знаю, как реагировать, и поэтому молчу. Будь я нормальным человеком, щелкнула бы их по мочкам ушей за подобную грубость, однако так поступать нельзя по двум причинам. Во-первых, я лишусь какого бы то ни было шанса получить стажировку в качестве младшего барристера. Во-вторых, все знают, что на таких собеседованиях иногда присутствует «плохой полицейский» – видимо, как раз он мне и достался. Надо действовать осторожно и не закатывать истерики подобно озлобленному лидеру рабочего класса.

Задав вопрос, собеседник с презрением смотрит на мои длинные, почти безжизненно высветленные волосы. Вероятно, полагает, что я попала сюда только благодаря своему происхождению (и еще внешности). Пять пар глаз впиваются в меня, дожидаясь ответа.

– Людям вроде меня?

– Ну, сказать честно, у вас не самое обычное происхождение для среднестатистического барристера… – замечает он.

– Смотря что для вас значит «обычный». Да и кому вообще хочется, чтобы его считали среднестатистическим?

Черт. Слишком дерзко.

Остальные члены коллегии ухмыляются и что-то записывают. Одному богу известно, что они там накалякали.

Перестань, Аманда.

– Могу заверить вас, что я усердно трудилась ради этих стипендий. Прошла тщательный отбор в коллегиях, не менее строгих, чем ваша, и не сомневаюсь, что меня выбрали по заслугам, а не благодаря моему «происхождению».

– Что ж, очень хорошо, – коротко отзывается мистер Грубиян, не поднимая глаз. Судя по его раздраженному тону, он не прочь высказаться подробнее, однако время поджимает.

Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании и не выглядеть совершенно запуганной. Другие четверо интервьюеров внимательно следят за каждым моим жестом.

Наблюдают.

Сохраняю ли я спокойствие в стрессовой ситуации? Выгляжу ли я так, как пристало барристеру?

Мистер Грубиян с высокомерным видом просматривает мое резюме. Я уже знаю, к чему он придерется, раз решил играть роль засранца.

– Во время летних каникул в университете вы работали на Ибице…

Пошло-поехало.

– Да.

– И что же за работу вы там нашли? – обвиняющим тоном спрашивает он.

– Танцевала.

Все присутствующие навостряют уши.

– Что-то непристойное?

– Непристойное? Вы имеете в виду обнаженку? Нет, ничего подобного, – уверенно отвечаю я.

Члены коллегии рьяно делают записи. Все, кроме единственной в их составе женщины, которая одновременно очарована мной и разгневана.

– Какие же навыки , приобретенные во время танцев на Ибице, помогут вам в адвокатской практике? – с усмешкой задает вопрос Грубиян.

Не на ту напал, придурок.

– Я работала семь ночей в неделю, а иногда и днем тоже. Опыт живых выступлений поможет мне в суде, ведь я привыкла справляться с ситуациями, когда все идет не так. Я быстро соображаю и готова решать проблемы спокойно и собранно… ну и привыкла носить парики.

Даже капелька юмора – всегда риск. Кажется, сработало, потому что остальные члены коллегии засмеялись. Грубиян, правда, даже не улыбнулся. Собеседование еще не окончено.

– Но вы должны понимать, что не соответствуете стереотипному образу барристера. Люди вас будут судить по внешности. И я имею в виду не клиентов, а ваших собратьев-адвокатов…

Судить, прямо как вы сейчас?

– …как вы с этим справитесь? – сердито интересуется он.

– Мистер Долус, – с улыбкой отвечаю я, наконец убедившись, что никакой он не плохой полицейский, а просто конченый засранец, – всю мою взрослую жизнь меня судят по внешнему виду. Это справедливо по отношению и к другим тоже, верно? Внешность редко является истинным отражением человека. Я удовлетворяю всем требованиям должности, и это именно та работа, которой я хочу заниматься. Уверена, что могу стать превосходным барристером. Мне плевать, что обо мне подумают остальные. Если так хочется судить других людей, то это их проблема, а не моя.

Ух ты, я и саму себя почти убедила.

Долус молчит. Кладет на стол мое резюме и откидывается на спинку стула, а я мило ему улыбаюсь.

Инстинктивно тянусь за резинкой на запястье, но потом вспоминаю, что специально сняла ее перед собеседованием, иначе бы все время дергала.

В этот момент ко мне обращается мужчина с добрым лицом, которому явно надоели дурацкие вопросы мистера Грубияна.