Виктория Токарева - Жена поэта (сборник)

Виля планировал отъезд в Москву. Он понимал: надо вступить в партию. Без партии карьеры не сделать. Какая карьера у поэта? Голодный художник, и больше ничего. Другое дело – должность. Должность – это власть. А власть – это тиражи и деньги.

Для должности необходима протекция. Виля зачастил в горком (городской комитет партии). Он не лизал жопы (выражение Шурки), но мел хвостом. Начальники разглядели в нем своего. Орлы распознали орленка. А может, волки – волчонка.

Начальники – не дураки, как хочется думать простому обывателю. Однако не романтики. Циничные ребята.

Виля уже имел негативный жизненный опыт (двойное предательство), но романтизма не изжил. Верил в прекрасное. И отражал это в своих стихах. Прекрасными были цветы – садовые и полевые. Что может быть совершеннее ромашки? Кто ее придумал? Всевышний. А как прекрасен грибной дождь с радугой на небе… И человека придумал тот же автор. А такие оттенки, как хитрость, предательство, – это добавили в жизнь сами люди. Всевышний совершенно ни при чем.

Окончив педагогический институт, Виля в учителя не пошел. Он не умел относиться к детям как к равным. Для него дети – дикари, которым некуда девать энергию. Он их не уважал. Они это чувствовали и отвечали тем же самым. Педагогический талант – такая же редкость, как любой другой.

Виле удалось устроиться в заводскую многотиражку. Там он мог сочинять стишата на любую тему. Он так и делал. И все были довольны. Но Виля понимал, что заводская многотиражка – временный причал. Его ждет большое плавание.

Танина неверность – не случайна. Она выталкивала Вилю в новую жизнь. Ничего не бывает просто так. Все – для чего-то.

Однажды Виле приснился сон, что он не спит. Таня лежала рядом. Он – с краю. Вдруг дверь скрипнула. Кто-то вошел и лег рядом с ним. Он услышал на себе руки – нежные и сильные. Ощутил запах ванили. В нем задрожало счастье.

Виля испугался, что Таня проснется, и постарался не двигаться и дышать ровно. От страха чувства обострились, наслаждение становилось нечеловеческим. А может, как раз – человеческим.

После работы Виля пошел в поликлинику. Терпеливо отсидел очередь. Вошел в кабинет.

Валентина Егоровна узнала Вилю, равнодушно поздоровалась, как будто не она приходила ночью.

Посмотрела горло с той же противной железякой. Сказала:

– Гораздо лучше. Делайте полоскания солевым раствором. Ложка соли, ложка соды на стакан.

Надо было уходить. Уходить не хотелось, но не оставаться же в кабинете.

– Давайте встретимся, – бесстрашно предложил Виля.

– Зачем? – не поняла Валя.

– Встретимся… В кино сходим.

– Я не могу, – испугалась Валя.

– Почему?

– У меня ребенок. Я должна отпустить няньку.

– Вы замужем?

– Уже нет.

Валя покраснела. Значит, совесть при ней. Таня Марченко не краснела никогда.

– Если хотите, мы можем встретиться в обеденный перерыв, – не отставал Виля. – На мосту.

Валя пожала плечами. Виля не понял: это да или нет?

– Договорились? – проверил он.

Валя снова пожала плечами. В дверь заглянул следующий больной. Надо было уходить.

– Завтра, – уточнил Виля. – В тринадцать ноль-ноль…

На другой день Виля не пошел на работу. Сел к столу и написал стихи. Перенес их на открытку. Стихи имели содержание: два корабля потерпели крушение, но они притерлись друг к другу боками и устояли на волнах, не утонули. Стихи были с намеком.

Если Валя развелась с мужем, значит, она тоже потерпела крушение, и следует притереться друг к другу. Это сделает их сильнее и устойчивее.

Виля заметил в себе особенность: стихи исторгаются из него в период подъема чувств, а при упадке – тишина. Только счастье провоцирует в нем талант.

Виля пришел на мост с букетом ромашек и с открыткой. Валя запаздывала. Виля терпеливо ждал не раздражаясь, размышлял: Валя серьезная, занятая женщина, днем работа, вечером – ребенок. Для любовников времени не остается. Порядочная женщина, с профессией, а это – главное. Главнее, чем красота. К внешности привыкнуть можно, а к изменам – никогда.

Появилась Валя. Виля приятно удивился. Красота была при ней. Неброская, тихая, как полевой цветок. Но – красота. Такую не стыдно показать. А это важно, поскольку жена – визитная карточка.

Я познакомилась с Вилей в Москве, когда он уже стал Виленом Иванычем. Ему было хорошо за сорок. Он занимал большой пост: главный редактор журнала.

Я, молодой, начинающий писатель, принесла в журнал свой рассказ. Главный редактор прочитал и пожелал со мной встретиться.

Я вошла в кабинет. Виля поднялся из-за стола, долго тряс мою руку, потом сказал, что рассказ ему не понравился, и стал объяснять – почему.

Он нес какую-то хрень. Я слушала и рассматривала главного редактора. Все при нем – и шелковый шарфик вместо галстука, и нарядный кок на голове. Но что-то неистребимо провинциальное проступало в его облике, в его речи и в его аргументах.

Я не уверена в себе и люблю, когда мною восхищаются, а критику переношу с трудом. Я выслушала спокойно и неожиданно для себя сказала:

– Понимал бы что-нибудь…

Обычно я с начальством так не разговариваю. Я начальство боюсь.

Виля вытаращил на меня глаза. И полюбил. Не как женщину, а как личность.

Я люблю, когда меня любят.

Виля подарил мне сборник своих стихов. Это, конечно, не Мандельштам. Стихи Вили неуловимо провинциальные, но трогательные. В провинциальности есть своя чистота и цельность. И когда обожрешься равнодушием большого города, хочется погрузиться именно в чистоту и цельность.

У Вилена Иваныча была армия поклонниц. Он часто выступал, собирал большие залы, и в конце выступления к нему выстраивалась очередь за автографом, как в Мавзолей к Ленину.

Виля воспринимал успех спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Привык.

Дома я у него не бывала, но знала, что он женат на Вале. Валя работала в районной поликлинике. Ее специализация – ухо, горло, нос. Виля шутя дразнил ее: «В ухо, в горло, в нос».

У Вили с Валей – общий ребенок, мальчик. Плюс дочка Вали от первого брака. Вполне семья.

Первая жена Таня Марченко осталась на прежнем месте. Она вышла замуж за Шурку Самодёркина и, конечно, прогадала. Шурка так и остался водилой, крутил баранку. А Виля выбился в большие начальники, дружил со знаменитостями, ездил за границы, выступал по телевизору.

Виля часто навещал родителей, приезжал в отчий дом. Заходил и к Шурке с Таней. Сидели на кухне, выпивали. Шурка жил в Вилиной квартире с его первой любовью, но это никого не задевало. Наоборот. Виля был рад, что сделал для друга много хорошего.

Что касается Тани, она не любила больших городов. Ей нравился свой огород, свои шесть соток, свои овощи без нитратов и своя клубника. И своя квартира в блочном доме ей тоже нравилась. Ее все устраивало.