Вера Петрук - Последний исход. Книга четвертая

Худшей новости настоятель сообщить не мог. Несмотря на то что с их последней встречи минул не один год, Азатхан наверняка узнает его. К тому же Регарди догадывался о цели приезда главного предателя. Вероятно, не дождавшись, когда серкеты отправят имана за Гургаран, он решил лично проследить, чтобы указание Подобного было выполнено. А это означало, что у Арлинга, Сейфуллаха и учителя осталось два дня, чтобы покинуть Пустошь.

– Буду с нетерпением ждать этого момента, – поспешно пробормотал он, поняв, что задержался с ответом. – Здесь, в Пустоши, я каждый день открываю для себя столько нового. Уже предвкушаю наши беседы с уважаемым Азатханом.

Прозвучало фальшиво, но через секунду Арлинг допустил куда более серьезную ошибку. Настоятель протянул руку к вазе с фруктами, задев рукавом изящную сахарницу на тонкой стеклянной ножке. Халруджи, не задумываясь, подхватил падающую вещицу и только потом сообразил, что Бертран сделал это нарочно.

– Отличная реакция, – похвалил его настоятель. – Расскажите, как вы попали в Школу Дальнего Берега? Джемагул никогда не говорил, что у него служат драганы.

Никакой лжи, только правда, приправленная временем.

– Я сбежал из отцовского дома, когда мне было семнадцать, – сказал Арлинг, чувствуя себя на исповеди у жрецов Амирона. – Отец хотел, чтобы я стал чиновником, но… нам было не по пути. Оказавшись в Сикелии, я встретил женщину, которая помогла мне устроиться в новом мире. Она обучила меня кучеярским танцам, со временем они стали моим хлебом. С Джемагулом я познакомился в Иштувэга. Так случилось, что на тот момент в школе не было учителя танцев – последний умер от спирохеты. Джемагул спешил быстрее уехать из города и пригласил меня отправиться с ним. С тех пор я обучаю его учеников, и счастлив, что мне выпала честь провожать будущих серкетов в знаменитую Пустошь Кербала.

– А что стало с той женщиной? – с любопытством спросил Бертран.

– Умерла, – не задумываясь, ответил Арлинг. – Совершила ритуальное самоубийство во имя бога. Я прошу извинить меня, что не могу рассказать больше. Она много значила для меня, и я храню ее образ, спрятанным глубоко в сердце.

– Понимаю, – кивнул Бертран. – Любовь всегда приходит внезапно и уходит также.

«Ничего ты не понимаешь, проклятый жрец, – подумал Арлинг, с тоской вспоминая сестру имана. – Прости, что я прикрылся твоим чистым именем, Атрея, не здесь тебя нужно было вспомнить».

– Почему серкеты назвали эту крепость Пустошью? – спросил он, чтобы сменить тему. Разговоры о его прошлом не могли помочь отыскать учителя.

– Только там, где ничего нет, может возникнуть то, чего не было раньше, – с улыбкой ответил Бертран. – Мы построили дом, где могли бы изучать Нехебкая, а он – нас. Сознание бога подобно зеркальной глади такыра и холодному свету луны. Но стоит подуть ветру, и картина исчезнет. Достаточно маленькой тучки, чтобы закрыть от лунного света большой участок земли. В такыре всегда сухо и ясно, а луна такая огромная, что может поглотить мир.

А теперь настоятель напомнил имана, потому что Арлинг не понял ни слова из того, что он сказал. Учитель часто говорил загадочными метафорами, наслаждаясь тем, как мучительно его ученик пытается проникнуть в смысл сказанного. К счастью, Бертран не стал требовать от него понимания.

– Откуда вы знаете учение Махди, учитель Амру? – неожиданно спросил он. – Я слышал, как вчера вы цитировали его книгу одному из учеников. Вы рассказывали ему о серкетах. Глава восьмая, если я не ошибаюсь.

«Восьмая глава, третий раздел, параграф пятый. Об истинных слугах Нехебкая» – так назывался раздел Великой Книги Махди, которую Арлинг неосторожно прочитал Цуфу, когда они беседовали о серкетах на берегу озера. Теперь все стало на свои места. Бертрану захотелось выяснить, откуда рядовому учителю из школы Джемагула известно о тайном учении Махди, и он пригласил его к себе, чтобы разузнать правду. Стоило отдать ему должное, что он позвал его на завтрак, а не в пыточную. Лгать становилось сложнее, но халруджи уже понял правила игры.

Арлинг поставил чашку на стол и медленно произнес:

– «Трепещи, Сын Земли, если твои руки не белы перед Нехебкаем. Он открывает дверь только своим, а дерзкий непосвященный неизбежно сбивается с пути и находит смерть во тьме пучины. Отступить невозможно. Тебе нужно выбрать свою дорогу или умереть». Так заканчивается последняя глава Махди. Возможно, мой час расплаты настал, так будьте же мне судьей. Я всегда хотел стать серкетом. И сделал все, чтобы попасть в Школу Дальнего Берега, мечтая когда-нибудь получить право пройти Испытание Смертью. Я тот самый дерзкий непосвященный, который «найдет смерть во тьме пучины». Джемагул не знал, что я подслушиваю его уроки и разговоры с избранными учениками. Я столько лет хранил эту тайну, чтобы рассказать о ней здесь, в Пустоши. Теперь моя жизнь в ваших руках, настоятель.

С этими словами Арлинг бухнулся в ноги Бертрану, гадая о том, сколько серкетов охраняли покои настоятеля. Если план сорвется, ему придется очень быстро переходить от теории Махди к практике.

Когда Бертран приблизился к нему, пальцы халруджи нащупали лезвие в горловине сапога, но настоятель лишь присел рядом и погладил его по склоненной голове.

– Поднимись, учитель Амру, – мягко произнес он. – Твое признание и открытое сердце хранят тебя от моего гнева. Ты удивишься, но среди серкетов есть те, кто не следует заповедям Махди.

Прикосновение настоятеля не понравилось Арлингу, но слова дали шанс продолжить игру.

– Вы среди них? – спросил он, чувствуя, как пальцы Бертрана скользят по его щеке. Немного правее, к шее, и настоятель сможет убить его одним касанием. Раньше, чем Арлинг успеет вытащить нож или откатиться в сторону.

– О Махди известно больше легенд, чем правды, – ответил Бертран. – Например, он гораздо младше того возраста, который ему приписывают. И он не был основателем Пустоши. Никто не знает, какими были первые серкеты. Все книги о них погибли после разлива подземного озера. Махди долго пытался восстановить залитые водой свитки, но повреждения были неисправимы. И тогда он написал свою книгу. Тех серкетов, о которых ты рассказывал тому ученику, никогда не было. Их придумал Махди. Когда он решил покинуть Пустошь, я уговаривал его оставить книгу здесь, в месте, где она родилась, но Махди унес рукопись с собой. За пятьдесят лет она завоевала умы людей, и посеяла немало сомнений.

– Почему вы не запретили ему? Ведь вы настоятель.

– Махди отделился от общего сознания, и больше мне не подвластен, – туманно ответил Бертран. – Но он вернется. Все возвращаются.

– Так он еще жив?

Мысль о том, что основатель учения о халруджи мог жить где-нибудь в кучеярском городе, потрясла Арлинга до глубины души. Иман никогда не говорил ему об этом, рассказывая о Махди, как о человеке, от которого осталась лишь память.