Александр Никонов - Ковчег острова Альмендралехо. приключенческий роман

– А запасные ключи у вас есть? – повысив голос, спросил детектив.

– Клянусь святой Марией, – перекрестился хозяин, – все ключи он носит с собой. Он даже дверь там бронированную поставил, туда не забраться.

Бёрн встал.

– Покажите, где находится эта квартира.

– Хорошо, хорошо, господин Верхайден, – засуетился домовладелец, – это на третьем этаже. Пойдёмте, я провожу вас.

Дверь в квартиру напоминала собой вход в банковское хранилище. Бёрн осмотрел замки, коды и с первого взгляда понял, что путь сюда ему закрыт. Уходя, Бёрн тихим голосом, зная, как он действует на типов с неорганизованной психикой, предупредил:

– О нашем разговоре, господин Кобурн, не должна знать ни одна живая, ни одна мёртвая душа. И тем более об этом не должен знать и жилец этой квартиры. Всего вам доброго, Кобурн.

15

Алексей очнулся от страшной духоты, его лёгкие вбирали в себя не кислород, а какую-то адскую смесь. Открыв глаза, при свете маленькой аккумуляторной лампочки он обнаружил, что лежит не на полу каюты, а на иллюминаторе. Первой мыслью было: «Почему на иллюминаторе?» Он попытался сдвинуться с места, но острая боль в голове заставила его снова лечь. Он ощупал голову, поднёс ладонь к глазам и увидел на ней густую кровь. Она уже запеклась, рану саднило, во всём теле ощущалась страшная слабость, будто он полмесяца голодал. Попривыкнув к своему положению, Алексей снова осторожно поднял голову и стал переворачиваться на бок. Удалось это не сразу. Он посмотрел на иллюминатор и сразу понял, что их судно лежит на боку и там, за стеклами, вода.

В каюте всё перевернулось: задраенный люк находился сбоку, откидные сидения, столики и диваны, висели на потолке. Диван, на котором он сидел с Глафирой, висел вертикально, холодильник просто лежал под его ногами и тихо урчал. Глафира, Глашка, где же она?! Алексей стал осматриваться, но жену так и не нашёл. Внутри у него всё похолодело от страшного предчувствия беды. Но ведь они были вместе до последней секунды! Алексей напряг голосовые связки, но из сухого рта вместо имени жены вырвался лишь гусиный гогот:

– Га, га, га…

Он оглядел каюту снова и вдруг увидел торчащие из проёма кладовки голые ноги. Алексей мог бы их узнать из тысячи – это были ноги Глафиры. Он подполз к ним и тронул их рукой. Ноги непроизвольно дёрнулись и скрылись. Алексей облегчённо вздохнул – жива! Он снова ухватился за ногу и сильно дёрнул её. Раздался Глашин голос:

– Ну, чего тебе, дай поспать, а! У меня голова, как арбуз, трещит.

Если бы Алексей мог засмеяться, он бы сделал это, но сейчас он только усмехнулся про себя и подумал: «Вот чертовка, спит и в ус не дует». Поворочав во рту сухой язык, Алексей вспомнил про воду – есть ли она? Он подполз к раковине, повернул шаровой кран – ура, вода есть! Нашёл на стенке, теперь уже на полу, пластиковый стаканчик, налил полный и выпил. Хорошо, будто бы и голова не болит. Попробовал произнести детскую скороговорку:

– Колабли лавилали, лавилали, да не выла… Ничего, сойдет.

«Надо попробовать встать, открыть люк, а то тут такая вонь. Отчего она?» – подумал Алексей. Встать сразу не смог – мешал спасательный жилет с карманами, напичканными разными необходимостями. Но снимать его пока не решился. Повернул ручку отдраечного механизма люка: сначала что-то хлюпнуло, протекла вода и остановилась. Повернул ещё и почувствовал, как в нос ударил свежий морской воздух, который невозможно было спутать ни с одним земным воздухом. Открыл люк полностью и высунул голову. Голубая колыщущаяся пустыня предстала перед глазами во всём великолепии: огромное, высокое голубое небо сливалось с горизонтом со всех сторон, кое-где оно было смазано перистыми мазками облаков; волны, тягучие и живые, хлюпали о борт, вернее, об палубу, под самым носом, обрызгивая лицо. Алексей дышал и не мог надышаться.

Он повернул голову наверх и увидел торчащие, словно стволы артиллерийских орудий штанги, которые когда-то соединяли два корпуса катамарана – яхты. Алексей долго вглядывался в поверхность океана, пытаясь найти вторую половину судна, но ничего так и не увидел. Посмотрел направо: смятый нос напоминал консервную банку, сплющенную сапогом великана – чудо, что не распороло борта, и их не затопило. Слева неестественно, вбок, торчали лопасти винта. Выходит, что пираты таранили их прямо в лоб и разрезали катамаран пополам. Данила, Саид! Где они сейчас: на дне океана или плывут сейчас так же, как и они. А может, их захватили пираты, и пытают сейчас. Живы ли они, здоровы ли? Алексей отогнал от себя мрачные мысли – чушь! с ними всё в порядке. А вот с нами… Где мы?

Видно, от свежего воздуха Глафира пришла в себя, вылезла из своей конуры, где лежали надувные плоты, палатки, одеяла, подушки, упаковки с водой и прочие необходимости для путешествия. Она аппетитно потянулась, выпятив грудь и закинув руки почти за спину, и произнесла свое сакраментальное и вечное:

– Лёш, я есть хочу.

На этот раз Подноветный препираться и шутить не стал, он и сам чувствовал, что пустота в животе требует наполняемости, спросил:

– Ты как, не ударилась, как чувствуешь себя?

Юмор и на этот раз не покинул женщину:

– Каком кверху, вот как я себя чувствую. – Только сейчас она удивлённо посмотрела на висящие двери, на лежащий холодильник, на люк сбоку, в которое заглядывало солнце, на иллюминаторы под ногами. – Боже, это что, мир перевернулся, да?

– Успокойся, Глаша, это мы перевернулись, а не мир. Мир, слава Богу, ещё стоит на своих слоновьих ногах, как и положено по древним представлениям.

– А где же… – Она прошла по качаюшейся палубе – стенке. – А где же Агафодров, где же Саид?

Алексей удивлённо и с подозрением посмотрел на жену.

– Ты что же, ничего не помнишь?

– Нет, я заснула. Я только помню, что нас сильно качало, а потом подбрасывало, потом снова качало. И потом, я видела сон, будто я куда-то лечу. – Глаша стала ощупывать рёбра, ноги, лицо с синяками. – Слушай, муж, у меня всё болит. Может, я и правда летала, а потом наткнулась на какую-нибудь стенку?

– Успокойся, родная, побереги нервы, вот сейчас поедим, а я тебе всё расскажу, – успокаивал Алексей жену.

Они поели то, что послал им холодильник: мясные консервы, сыр, колбасу, запили все минералкой, а Алексей постепенно, исподволь вводил жену в курс событий. Алексей ждал чего угодно – истерик, слёз, ругани, но Глафира спокойно слушала, жевала пищу, отвлечённо глядя в отверстие люка, а затем вздохнула:

– Всё, теперь меня точно с работы уволят.

Алексей смотрел на неё, разинув рот и пытаясь постичь женскую логику, но она оказалась для него, как всегда, непостижимой, как вечный вопрос о курице и яйце. Лишь минут десять спустя Глафира спросила: