Вера Мокроусова - Вперёд, к победе мулинизма! Книга 1. Революция

– Да знахарь наш. Мы на грала пошли, а он остался травы собирать, ну на тебя и наткнулся.

Вопрос, как я вообще попал в эту фэнтези – реальность, решил не задавать, смысла нет.

– А ты сам откуда? – спросил Мулин.

– Да я вообще из другой страны. Учусь. А сегодня должен был экзамен сдавать.

– Экзамен? Что это?

Незнакомое слово явно заинтересовало ребятишек. Постараюсь доступно объяснить.

– Экзамен – это такое испытание.

– А, испытание! Это понятно. Просидеть целый день в болоте, чтобы на закате поймать ядовитого нарга, убить клыкастого мантрала, сразиться на мечах с лучшим воином племени – вот испытания для наших юношей, желающих стать воинами, и это ещё не всё.

Примерно понял, что ожидает бедных юных гоблинов, но продолжаю:

– Нет. У нас экзамен – это испытание ума. Учитель задаёт вопросы, а ты должен ответить, что знаешь. Вот у меня сегодня – История России. Ну, Россия – это страна, в которой я живу.

И только необычностью этой ситуации и моим стрессом можно объяснить то, что я выложил им всё о Ленине, о революции, о НЭПе, о Сталине. Они слушали меня, открыв рты, в отличие от моего кота, который в такие моменты либо дрых, либо пытался смыться. Таких благодарных слушателей, клянусь, я ещё не видел. До Брежнева я не дошёл: в горле пересохло. Закашлявшись, я остановился. Кружка воды, поднесённая почитателями моего ораторского искусства, была для меня наградой. Осушив её одним махом, я хотел было продолжить благое дело просвещения гоблинов, но вместо зажигательных речей из моего горла вылетело невнятное шипение. Так, понятно, культпросвет откладывается, я охрип окончательно. В этом случае единственным правильным решением было завалиться спать, что я немедленно и произвёл. Объятия Морфея приняли меня незамедлительно, но краешком угасающего сознания я успел заметить, что мои слушатели так и остались сидеть у костра.

Проснулся я довольно поздно. В пещере никого не было. Первая мысль: «Меня бросили!». Вторая – извечный философский вопрос: «Что делать?». К счастью, до исконного русского «Кто виноват» и последующего за этим самобичевания дело не дошло. Ибо в то время, как я намеревался впасть в уныние и следовавшую за ним депрессию, вошёл Парлак.

– Парлак, а где все?

– На охоту пошли. А я сейчас иду травы собирать. Пойдёшь со мной?

Конечно, я согласился. Альтернатива – сидеть одному в пещере – меня не устраивала. Но сначала знахарь предложил позавтракать. Естественно, я не отказался. Как говорится: война войной, а обед по расписанию. Плотно перекусив, мы отправились пополнять гербарий. Придя на одному ему известное место, знахарь остановился, встал на колени и принялся выкапывать какую – то травку. Решив ему помочь, я подошёл поближе, посмотрел на его ископаемое и принялся за раскопки. Надрав целую гору такого сена, я с гордостью принёс ему свою добычу. Я ожидал похвалы за такую помощь, но вместо этого услышал громкий хохот. Да – да, представьте себе, этот коновал – недоучка ржал надо мной, как последний гад.

– В чём дело? – хмуро поинтересовался я

В ответ он сунул мне под нос две травы – мою и его. Я всмотрелся: ну да, есть небольшие отличия. У него листочки с зазубренным краем, а у меня – гладкие. Ну и что, это не повод так ржать!

– Ну ошибся маленько, ничего страшного.

– Оно, конечно, ничего. Но та, что я собираю, раны воинам лечит. А то, что ты собрал – это для детей, когда у них болит живот и штаны пачкают.

То есть я, получается, травку от поноса собирал? Круто.

– И что? – буркнул я, – тоже надо.

– У нас этим женщины занимаются. Для воина – позор.

Так, и что мне теперь прикажете с этим делать? Надеюсь, у них тут позор кровью не смывают? Обидно было бы из – за травки от дизентерии погибнуть во цвете лет. Интересно, а взятки они берут? И если берут, то чем: деньгами или борзыми щенками? Вот интересно, почему я вдруг родную ГИБДД вспомнил? Никогда бы раньше не подумал, что с такой ностальгией буду о ней вспоминать. Да я бы с радостью увидел сейчас и такое родное лицо нашего участкового дяди Миши. Да, мечтай, мечтай… Надо как – то самому выкручиваться. Попробуем другой способ.

– Парлак, ты же никому не расскажешь, правда? Я же не знал ваших обычаев. И вообще, я не воин! Я не проходил ваши испытания!

– Да, ты не воин. Поэтому успокойся, Харгор, я не расскажу воинам о твоём промахе. Смотри, что надо собирать.

В школе я, помнится, не любил природоведение, но лекция по ботанике моего новоприобретённого учителя оказалась на редкость содержательной и информативной. Я много узнал о травах, в основном, о противоядиях и о тех, что лечат раны. Наглядных пособий тоже имелось в избытке, поэтому заглаживать свой промах я бросился с рвением юного натуралиста, впервые оказавшегося на природе. Результатом наших усилий стала к вечеру большая охапка сена, с гордостью именуемая знахарем: «Отличный урожай».

В пещере Парлак занялся сортировкой нашего гербария, а меня отправил за дровами. Я вышел и огляделся. На земле вокруг нашего жилища валялось много каких – то веток и сучьев. Собирать дрова я любил ещё со времён наших турпоходов, да к тому же предвкушение хорошего ужина как – то усиливало энтузиазм. Через некоторое время из собранного мною хвороста можно было зажечь большой пионерский костёр на закрытие лагерного сезона. Мои усилия не пропали даром, так как вскоре вернулись охотники и принесли очередного грала. Костер был разожжён, а мне была доверена почётная роль кашевара, в смысле крутить вертел с мясом.

Пока туша жарилась, мы с ребятами познакомились поближе. Ну Мулина я уже знал – это вождь громиденов, Парлака тоже узнал поближе. А вот страхолюдный Оглар оказался военным советником вождя, вследствие чего был тут же переименован мною в комиссара. Слово зелёным понравилось, и с этих пор его иначе и не называли. Глаза, как оказалось, он лишился на войне, а большие уши достались ему от папочки, который и сам был изрядно лопоух. А зелёный цвет морды лица – это их природная расцветка. Дальше были приближённые воины Мулина, они же друзья детства – Грон, Трифон, Брагут, Зират, Даран и Мередан. Когда последний вышел прогуляться по нужде в ближайшие кустики, мне с хихиканьем была поведана трагическая история наречения его имени. Его мамаша очень хотела девочку после пяти сыновей и была в полной уверенности, что ждёт именно её. Она уже и имя ей придумала – Мередана (на их языке это что – то вроде Нежный лепесток). Но вопреки всем ожиданиям у счастливой матери родился ещё один мальчик. И тогда, чтобы такое имя даром не пропало, им и наградили нового сына. В детстве кое – кто пытался смеяться над мальчишкой, но насмешники быстро умолкали, встретившись с твёрдыми кулаками обзываемого. С годами мальчик стал могучим воином. Так вот и живёт теперь грозный воин по имени Нежный лепесток.