Ольга Чалых - Сказки на ночь. Сборник

© Ольга Чалых, 2016

ISBN 978-5-4483-1189-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В шестистах километрах от Гольдена. 1889 год. Монастырь Святого Патрика.

Противный нудный дождик моросил с самого утра. Небо все сплошь заволокло темно-серой пеленой, а это означало только одно – непогода продлится до ночи. Мелкие капли гулко разбивались о стены обители и, собираясь на земле в ручейки, превращались в огромные лужи. Монастырь, как и все вокруг, погрузился в полумрак, созданный непогодой и наступлением вечера. Все будто бы застыло в тягучем ожидании. Вскоре на втором этаже кирпичного здания зажегся свет.

– Ну и непогода, – глухо проворчала настоятельница и в который раз посмотрела за окно. – Не нравится мне это. Быть беде.

Молодые послушницы, находившиеся здесь же, в комнате, испуганно переглянулись. Воцарилось молчание, которое тут же было прервано легким скрипом двери и шагами входившего. Это был Преподобный Морис. Он был далеко не молод и походил на сухого сморщенного старичка с редкой неказистой бородкой. Ряса была ему несколько великовата, видимо, пару лет назад он был намного толще. Преподобный остановился, в знак приветствия кивнул головой находившимся в комнате и торопливо стал читать молитву. Послушницы покорно повторяли за ним каждое слово. Вдруг среди глухой тишины раздались резкие удары. Преподобный удивленно и слегка испуганно взглянул на монахиню:

– Ирма, посмотрите, что там случилось.

Женщина смиренно кивнула и, торопливо шурша темным одеянием, которое ей шло как нельзя кстати, покинула комнату. К тому времени, как она спустилась, привратница уже отперла дверь и впустила внутрь молодую женщину. Монахиня с ужасом оглядела нежданную гостью. На вид ей было около 20—25 лет, длинные белокурые волосы сзади были собраны в хвост и оголяли ее широкий лоб. Из-под грязного платья выступал огромный живот. «На сносях», недовольно вздохнула монахиня. Ей стало понятно, что гостья может невзначай разродиться прямо здесь. Незнакомка безжизненно посмотрела на настоятельницу и тихо прошептала:

– Помогите!

– Как вас зовут, дитя мое? – Ирма бросилась к женщине, облокотившейся о стену у входа.

– Диана, – еле слышно произнесла беременная и упала без чувств.

Ирма опустилась на колени перед ночной гостьей и морщинистой рукой пощупала пульс на запястье.

– Сима, принеси воды! – скомандовала она и повернулась к привратнице, безразлично наблюдавшей за происходившим. Старушка что-то буркнула и покорно побрела в сторону полутемного коридора. Через пару минут она вернулась, держа в руках железный ковш, наполовину наполненный прозрачной водой, и протянув его монахине, снова присела на обшарпанный деревянный стул у двери.

Ирма осторожно приподняла гостье голову и прислонила к ее рту ковш с водой. Вдруг молодая женщина приоткрыла глаза и глухо застонала.

– Сима, зови Преподобного и несколько послушниц, ее срочно нужно перенести в комнату, – настоятельница строго взглянула на привратницу. – И постарайся сделать это как можно быстрее! – Вдруг внимание монахини привлекло большое ярко-алое пятно, вытекавшее из-под платья незнакомки. – Сима, поторопись, она рожает!

Привратница утвердительно кивнула и почти бегом, несмотря на свой престарелый возраст, а было ей уже лет восемьдесят, взобралась вверх по лестнице. На втором этаже послышались ее громкие шаги. В это время Диана приоткрыла веки и еле слышно прошептала:

– Спасите моего сына…

– От кого? – монахиня удивленно округлила глаза.

Однако молодая женщина ничего не успела ответить. Ее лицо резко дрогнуло, взгляд потух, дыхание замерло.

– Диана, вы слышите меня? – позвала настоятельница, пытаясь привести гостью в чувства.

– Что случилось? – Преподобный показался на лестнице, за ним следовало несколько послушниц, возглавляемых привратницей.

– Мне кажется, она мертва, – с прискорбием произнесла монахиня и приподнялась с колен. – И беременна!

– Срочно зовите доктора Симса! – крикнул старик, торопливо спускаясь вниз.

***

Двадцать лет спустя. Монастырь Святого Патрика.

Молодой человек сидел за столом и при дрожавшем пламени свечи читал книгу. Громкий стук в дверь заставил его приподнять голову.

– Да, войдите, – недовольно проговорил он и обернулся. – Кому я мог понадобиться в такой час, – добавил он со злостью.

Дверь распахнулась. На пороге стояла встревоженная настоятельница.

– Патрик, Преподобный требует тебя к себе, – произнесла она престарелым голосом.

– Зачем? – Патрик с неохотой взглянул на женщину. Было видно, что идти ему никуда не хотелось.

– Он совсем плох, – расстроенно проговорила монахиня и стерла рукавом подрясника выступившие слезы.

– Сейчас иду, – молодой человек приподнялся со стула, задул свечу на столе и последовал за настоятельницей.

***

Патрик жил здесь около двадцати лет. Родителей он не знал. По словам Преподобного, его мать пришла в монастырь и умерла на пороге, оставив после себя болезненного ребенка. Целый год мальчик находился на грани жизни и смерти, поэтому имя получил не сразу, но, в конце концов, благодаря молитвам Святому Патрику, встал на ноги. После этого улучшения ребенка было решено назвать в честь Святого. Однако он постоянно хворал, поэтому не был отправлен, как того требовали законы, в мужской монастырь, а остался здесь на попечении Мориса, растившего Патрика как родного сына и пророчившего ему свое место. Чего не скажешь о мальчике, которому явно не хотелось ни жить в монастыре, ни становиться в скором времени новым Преподобным.

***

Монахиня остановилась у двери в комнату Преподобного, кивнула Патрику и удалилась, оставив его одного. Молодой человек постоял пару секунд в нерешительности и, негромко постучав, вошел внутрь. Где-то в глубине души он догадывался, чем обернется для него предстоящий разговор.

В комнате царил полумрак, только на столе тускло горела одинокая свеча в золотом канделябре, которая освещала бледное потное лицо Мориса. Состояние Преподобного ни для кого не было секретом, на девятом десятке его постиг рак позвоночника, и он угасал прямо на глазах. Сильные обезболивающие уже не помогали, поэтому в дневные часы, а особенно по ночам, в коридоре были слышны его глухие стоны.

Преподобный лежал на кровати в длинной белой рубахе и тяжело дышал. Его голова была запрокинута назад, глаза прикрыты, казалось, что старик не слышал шагов вошедшего. «Как можно было так жить и не познать всей прелести жизни, а потом так же умереть? Кому это нужно?», промелькнуло в голове Патрика.