Ксана Гильгенберг - Бабочки

– Может, говорила, да ты меня не слышала? – в ответ спросила кошка.

Кажется, девушку этот ответ устроил, потому что она задала следующий вопрос о том, какой будет жизнь в три тысячи восемьсот пятом году, но в тот момент, когда Коко начала что-то говорить, раздался звонок в дверь. Это тетя вернулась с дачи. Она приехала пораньше, потому что погода стала портиться, а ей вовсе не хотелось попасть в грозу.

В последующие три дня Лике не удалось ни увидеться, ни поговорить с Ритой. Лишь раз в день подруга отвечала на смс, присылая пару слов, о том, что с ней все в порядке. Лика же продолжала размышлять о Рите, Владике и Коко.

Днем она, пообедав, решила немного отвлечься от одних и тех же мыслей и взялась за книгу, которую уже давно начала читать, но отложила из-за событий с Ритой. Удобно устроившись за столом, девушка старалась припомнить, на чем она остановилась, но её отвлек звук входящего сообщения в скайп. Каково же было её удивления, когда она увидела сообщение от Влада. Сразу забыв обо всем на свете, с неровно бьющимся сердцем и подрагивающими от возбуждения пальцами, она ответила на его «Привет, Лика!». Потом Влад позвонил ей и рассказал, о том, как он устроился на новом месте, немного о городе, о речке, протекающей рядом, о солнечной погоде и о ребятах, с которыми он успел подружиться. Очевидно, его очень воодушевляла новая жизнь и новое место. Наконец, закончив свой рассказ, он поинтересовался, что происходило в жизни у нее. У Лики внутри что-то вздрогнуло. О чем она могла ему поведать? О беременности Риты? Нет. Рита просила не говорить ему об этом, и, конечно, она этого не сделает. О Коко? Тоже исключено. Вне всякого сомнения, говорящая кошка заинтересовала бы кого угодно, но только в том случае, когда этот кто угодно сам её слышит. Влад подумал бы, что Лика сошла сума, расскажи она ему об этом. В итоге, её отчет о проведенных в его отсутствие днях оказался самым обычным и даже немного скучным, но Влад, казалось, внимательно слушал её. Затем он поинтересовался здоровьем тети Ани и спросил, как Ритка, почему она не появляется в сети. Лика почувствовала, как краской наливается её лицо и даже уши начинали «гореть» – сказать правду она не могла, а врать не очень-то умела. Не зная, что придумать, она просто сбросила звонок. Вскочив со стула, она зашагала туда-сюда по комнате, не зная, что делать, а времени на раздумья не было – гудки входящего звонка раздались почти сразу. Девушка пару раз глубоко вздохнула и нажала «ответить». Влад извинился за качество связи, вероятно, он и предположить не мог, что Лика сама прервала звонок, а потом извинился снова, но уже за то, что не мог продолжать разговор, так как ему нужно было идти. На том они и попрощались, пообещав друг другу, что будут поддерживать связь. Закрыв скайп, Лика облегченно вздохнула – на этот раз обошлось.

Почему в её жизни всё так? Почему не бывает радости без боли? Она была так рада увидеть любимого и дорогого человека, но и эта радость была омрачена невозможностью быть с ним доконца искренней.

– Боль и радость всегда идут рука об руку, – сказала ей тогда Коко, – это нормально. Чтобы дышать, нельзя только вдыхать, нужно и выдыхать. Чтобы сердце билось, оно должно не только расширяться, но и сжиматься. Без этого не будет жизни.

В эти дни Лика очень сблизилась с Коко. По завершение двух дней непогоды, тетя снова уехала на дачу к подруге, и Лика часами болтала с Коко. Она и сама не заметила, насколько сильно привязалась к кошке, насколько их беседы повлияли на ход её мыслей, а, может, и на ход её жизни. Лику впечатляла неординарность мышления Коко, её подхода к жизни, в чем-то она казалось ей даже мудрой, и девушке было интересно узнать её мнение по любому вопросу. Иногда они подолгу спорили, потому что Лика была категорически не согласна с мнением Коко, но каким-то магическим способом кошке всегда удавалось привести убедительные доводы и изменить мнение своей хозяйки.

– Послезавтра родители Риты улетают в Турцию, – сообщила Лика своей кошке, прочитав сообщение от подруги.

– Что ж, – ответила та, – дело близится к развязке.

– Я так и не смогла повлиять на ее решение, – Лика вздохнула, – вот если бы ты с ней поговорила…

– Я? Нет! Это исключено. Ты хочешь, чтобы она сошла сума? Представь, если в ее нынешнем неустойчивом психическом состоянии, с ней заговорит кошка!

– Да, – протянула Лика, – я об этом не подумала.

Коко молчала, а Лика задумалась. Накануне вечером она погуглила на тему абортов. Больше всего ее поразила статистика. По данным ВОЗ ежегодно в мире производится сорок шесть миллионов искусственных абортов. Сорок шесть миллионов в год! Сорок шесть миллионов оборванных жизней! Сорок шесть миллионов нереализованных возможностей! Сорок шесть миллионов тех, кому не дали ни единого шанса! И ведь это происходит из года в год. И после этого сегодняшнее человечество называет себя разумным и гуманным? Как, убивая себя, отнимая у себя шансы и возможности, человечество надеется на комфортное будущее? Сколько могло бы родиться людей, подобных Эйнштейну, Ломоносову, Чарли Чаплину, Марии Терезе, Сальвадору Дали, Махатме Ганди, а, может, и Иисусу Христу?

– А сколько могло родиться таких, как Иуда, царь Ирод, или Мао Дзедун, Гитлер и Сталин? – вмешалась в размышления хозяйки Коко.

– Но ведь тех, кто созидал, гораздо больше тех, кто разрушал, – не согласилась Лика.

– Не намного. Сама посуди, сорок шесть миллионов абортов в год. Их делают не те, кто созидает, или если сказать точнее, тот, кто созидает, не станет делать аборт, иначе он уже не сможет быть в разряде созидателей.

– Наверное, ты права. И это печально. А знаешь, что мне сложнее всего понять?

– Предполагаю.

– Двенадцать процентов от всех абортов делаются по медицинским показаниям, двадцать три – по социальным, двадцать пять – по жизненным, и сорок – по желанию женщины. То есть сорок женщин из ста делают аборт, просто потому что не хотят ребенка. А ведь желание – это такая вещь, что сегодня ты хочешь, завтра не хочешь, а послезавтра снова хочешь. Как можно ориентироваться лишь на желание? Должно быть что-то большее… ответственность, нравственность, любовь…

– Должно быть, – усмехнулась Коко, – а если ничего этого нет? Как ориентироваться на то, чего нет? Вот и руководствуются тем, что есть…

– А почему нет?

– Знаешь, этим вопросом в будущем будут задаваться многие люди, и, возможно, даже найдут на него ответ. В то время, когда я родилась, самым безнравственным отрезком времени считается не период расцвета Содома и Гоморры, а как раз таки вторая половина двадцатого и начало двадцать первого веков.