Виктор Старовойтов - Повести, рассказы, миниатюры. Повести и рассказы разных лет

Опергруппа застала в комнате троих мертвецов, признаков насильственной смерти не было. Каких-либо следов тоже не обнаружили. Кругом было идеально прибрано. Покойники были неестественно бледны. Врач-эксперт определил, что в трупах совсем нет крови. Убийство осталось не раскрытым. Зойку тоже больше никто не видел, а в том доме почему-то больше не селились жильцы и даже воры в него не заходили. В нем всегда было чисто прибрано, все вещи оставались на своих местах…

Пашку украли. Среди белого дня. Он удочкой ловил рыбу с берега Сылвы. Подошел мужик, протянул руку, как бы здороваясь, еще про рыбу поинтересовался, много ли наловил и, все… Очнулся Пашка голым в какой-то прозрачной колбе. Все вокруг казалось сдвинутым и не реальным, словно во сне. Пошевелиться не мог, поводил глазами, отыскивая хоть какое-то живое существо, но на глаза ничего не попадалось. По стенам бегали какие-то светлячки, на потолке тоже что-то двигалось, шуршало, скрипело, но понять, что там, было не возможно. Пашка вздохнул, невольно подумалось, в больнице, что ли? В ответ скрипучий металлический голос произнес.

– Нет, ты, Паша, не в больнице, а в космической лаборатории планеты Альта. Мы занимаемся изучением и обобщением данных о живых существах, населяющих планеты мировых космических галактик. Берем для изучения лучшие образцы живых существ. Ты должен гордиться тем, что попал к нам…

Вскоре Пашку освободили из колбы, объяснив тем, что карантин закончился. Одежду не дали и он ходил без одежды. Ходить разрешили, где вздумается, хотя понятие это было условно. Просто при его приближении стена уходила дальше, словно боясь его прикосновений и открывала что-то новое. Возможно, что это новое было просто миражом, плодом его больного воображения. Он видел земные просторы, свой поселок и речку, где любил проводить все свободное время, мать, протягивающую к нему руки… Он бежал, бежал, навстречу своей мечте и уставший, но так и не догнавший ее, валился с ног и засыпал, обиженно всхлипывая. В первое мгновение Павел подумал, что подержат, подержат его здесь и отпустят с миром к милой мамочке и любимому занятию, но время шло, а он все бегал и бегал по какому-то заколдованому миру, в котором было его прошлое, но не было его самого. Потом начались исследования. Сначала кормили тем, что он мог создать воображением своего разума. Потом начиналось то, чего он вовсе не хотел, но теперь его согласия никто не спрашивал. Его заталкивали в большую прозрачную банку, закрывали в ней, словно консервируя, усыпляли, вводя какой-то газ, морили голодом, брали кровь, срезали куски мяса и кожи, вводили какие-то жидкости. Пашка злился, старался всячески избегать неприятных процедур, сопротивлялся, но поделать ничего не мог. Доводы и взывания к разуму этих существ, очень похожих на него, до их сознания не доходили и вскоре Пашка понял, что это и не люди вовсе, а всего лишь роботы. Обходя лабораторию вблизи отходящих от него стен, Пашка слышал мычание коров, лай собак, еще какие-то звуки и понимал, что в роли подопытного кролика он здесь не один. Через какое-то время его снова поместили в стекляную колбу и усыпили. Спящего перенесли на новое место. Когда проснулся, удивлению его не было предела. Напротив, в такой же колбе, находилась женщина. Она, как и он, была совершенно нагой и тоже спала. По всему было видно, что и она тоже прошла тот же путь, что и Пашка и оказалась в колбе не случайно. Видение было настолько прекрасно и волнующе, что Пашка кувыркнулся через себя, благо в колбе не было притяжения, а заодно пребольно ударился лбом о стенку. Потер лоб, даже глаза прикрыл, боясь, что прекрасное видение исчезнет… Женщина не исчезала. На мгновение возникло желание обнять это прекрасное тело, коснуться его губами, но своевременно вспомнил, что он не на воле и заскучал, отвернулся от соблазна…

Появились роботы и вновь начались какие-то пробы, обследования. То же самое проделывали и с женщиной. Она проснулась и тоже заинтересованно поглядывала на Пашку, что-то говорила, но звуки не проходили сквозь стенки колб. Ничем не отличимые от человеческих, руки роботов свободно проходили сквозь стенки колб и подсоединяли к телам то какой-то цветной проводок, то приклеивали нечто похожее на лакмусовую бумажку, которая после приклеивания расцвечивалась разноцветными огоньками. Все это было безболезненно и походило на какую-то колдовскую, не понятную людям, игру и Пашка невольно увлекся этим, на какое-то время даже позабыл о существовании женщины. Когда ажиотаж и эйфория закончилась и вместо этого появилась усталость и разочарование, он снова вспомнил о женщине и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Увидел ее удивленные, широко раскрытые карие глаза. Она разглядывала его удивленно, тревожно и в то же время будто моля о чем-то. Он вздрогнул, протянул свои руки к ней, наткнувшись на стекло, дернулся и тут же тысячи острых иголок пронзили все его тело. Он вскрикнул, теряя сознание, стукнулся о стекло и обмяк, сложившись на дне колбы в комочек. Когда очнулся, второй колбы уже не было. Потер ушибленое лицо, ощупал свое тело. Все было на своем месте и ничего чужого. В помещении было пусто и неестественно тихо. Лишь на стенах и потолке вспыхивали и гасли какие-то огоньки, напоминая пленнику о рождественской елке. Воображение нарисовало школу, первую девушку, впервые целовавшую его под тополями на школьном дворе трепетно и желанно, учительницу, поставившую ему первую в его жизни двойку, за что и запомнилась. Отца он не помнил, а вот мать всегда была рядом, строгая и все понимающая, любимая… Пашка даже прослезился от воспоминаний. Где же ты теперь, родная моя, что делаешь, где ищешь своего непутевого сыночка?

Вошла женщина-робот, прервав Пашкины несбыточные мечты. Окинула его своим не живым взором, велела отдыхать. Пашка сделал шаг вперед и колба отпустила его. Он двинулся в указанном направлении, торопясь покинуть постылое помещение. Он уже перестал чему-либо удивляться и что его еще беспокоило, так это то, что он теперь находится очень далеко от своей милой голубой планеты Земля, любимой мамочки… Он вспоминал улочки родного поселка, столовую с вкусными пельменями и Жигулевским пивом. Пашка даже сглотнул слюну, настолько явственно представив себе все это, что даже не удивился, увидев перед собой стол с чашкой дымящихся пельменей и большой кружкой пива рядом. Поев и напившись пива Пашка завалился на кровать, тоже появившуюся невесть откуда. Наряду с некоторой благодарностью, что-то злое шевелилось в глубине сердца против этих нелюдей, что приходили сквозь стены корабля ниоткуда и уходили в никуда. Пашка злился, что не может вот так же проходить сквозь стены. Ему хотелось снова увидеть ту, земную, женщину, прикоснуться к ней, ощутить тепло натурального человеческого тела. Ему уже надоели не разговорчивые роботы и он с превеликой радостью перемолвился бы словечком с любым живым существом.