Дмитрий Морозов - Неведомые стражи

Формально, план Макса сработал, и расчёт оказался верным. Алекс свернул, свернул ровно тогда, когда понял, что ради Вики Макс не свернёт и от поезда. Он резко рванул руль вправо, уводя машину из-под удара. Макс, кинул грузовик в другую сторону, но ликовал ровно доли секунды, потому как в следующий момент понял, что уводя машину вправо, направил её прямо в застывшую в ужасе Викторию. Он резко дал по тормозам и крутанул руль в обратную сторону так сильно, что пикап, развернувшись боком, потерял равновесие и, двигаемый мощной инерцией своих двух тонн, стал кувыркаться по взлётно-посадочной полосе. Последнее что Макс помнил, это застывшее в ужасе лицо Вики, увиденное через покрытое трещинами лобовое стекло, и после этого, привычный ему мир погас.

Первое что он понял, когда очнулся, это то, что он смотрит на себя со стороны. Вот его друзья, Дэн и Толстый достают Макса из покорёженной кабины перевёрнутого отцовского Форда, вот Вики, закрывшая лицо руками, стоит поодаль, а рядом с ней стоит хмурый, с отпечатком страха на лице, Алекс. Вот медики кладут его на носилки и скорая, взвыв сиреной, уезжает в сторону города…

В этот момент Максу вдруг стало очень горько на душе, он сглотнул подкатывающий к горлу ком, и подумал о том, как, в общем-то, глупо закончилась эта дуэль. О том, что Вики теперь уж наверняка будет с Алексом. О маме и о том, что ей наверно сейчас позвонят и тогда… Он даже не захотел думать дальше этого «и тогда», в ступоре продолжая смотреть на груду покорёженного метала, не так давно бывшего отцовским пикапом. В какой-то момент мысль о том, что его увезли, а он все ещё тут, наконец, посетила сознание Макса, крепко застряла там и пустила свои корни во все уголочки его восприятия.

– Печальная картина, да? – раздался неожиданно спокойный мужской голос откуда-то сзади и сбоку.

Макс медленно обернулся, стараясь убедить себя, что всё это плохой сон, но никого не увидел.

– Нет, Макс, к сожалению, это не сон, – голос так же невозмутимо ответил на немой вопрос Макса.

– Кто вы? Что вы здесь делаете. Я вас не вижу. – Макс полностью развернулся, чтоб убедиться, что сзади никого нет.

– Я? – Невидимый собеседник осёкся, не ожидая такой реакции. – Я здесь, ну скажем, за неимением более точного определения, по работе. Однако, это не так важно, куда важнее для тебя сейчас понять, что ТЫ здесь делаешь.

Страшная мысль, наконец, нашла дорогу в сознание Максима.

– Я умер…, да?

– Ну, – голос ответил интонацией, как будто его спросили о чем-то обыденном, как погода на этой неделе. – Формально нет, тебя отвезли в госпиталь и после пары операций перевели в реанимацию. Можно сказать, что медики собрали тебя из кусочков, более-менее правильно, и твоё тело способно снова поддерживать жизнь. Но практически, сейчас в больнице лежит только тело. Машины следят за искусственно поддерживаемым сердцебиением, а капельницы подают твоему телу питательные вещества, как топливо, для продолжения физических процессов. Твоё сознание всё ещё тут. В больнице лишь оболочка. Поэтому понятие «живой» применять к тебе можно только с большой натяжкой.

– Кто ты… вы? – повторил Макс свой вопрос.

Голос внезапно стал немного раздражённым.

– Зачем ты тратишь своё время на неважные для тебя вопросы? Ты лучше подумай, как глупо ты поступил! Посмотри, сколько боли ты причинил!

Перед Максом внезапно возникла картина его палаты, он лежал весь в бинтах, медицинских проводах и трубках. Отец говорил с врачом, а мама плакала возле его кровати, рядом с которой, в слезах, его маленькая сестрёнка что-то говорила, гладя её по руке. Макс попытался отвернуться, но сцена из больницы, как голографический экран, повернулась вместе с Максом.

– Что отворачиваешься? – усмехнулся его собеседник. – Не нравиться смотреть на результат своих действий? – голос стал строгим. – И ради чего! Что бы доказать что и кому?!

– Да ради неё! – вдруг выкрикнул Макс, чувствуя, как горечь и обида переполняют его. – Она должна быть со мной! Как ещё я должен был доказать ей, что для Алекса она всего лишь игрушка! А люблю её я! Я!!!

– «Я её люблю», – фыркнул голос, грубо прервав монолог Макса, – «любит он её, посмотрите на него».

– Да что ты знаешь о любви? А как же любовь матери, которую ты предал своим поступком? Как же любовь к жизни, которой ты решил рисковать как будто это не жизнь, а банальная ставка в казино. Или может ты подумал о чувствах самой Вики? Тебе вообще в голову приходило, что взаимная любовь – чувство двух людей. Дву-у-ух! – Повысив голос, повторил некто, словно пытаясь интонацией укрепить это слово в сознании Макса. – Посмотри сюда.

Внезапно картинка отмоталась назад, и Макс увидел машины, стоящие друг против друга, его друзей, Вики… Но потом картинка стала отматываться всё дальше и дальше в прошлое. Вот она приезжает в старый аэропорт с Алексом в его Мустанге. Вот они выходят из его дома тремя часами раньше… Вот они в его комнате. Вот… они… целуются… Внезапно Максу захотелось закричать от обиды и боли. Он закрыл глаза, и устало сел на асфальт.

– Я этого не знал.

– Не знал или не хотел знать?

Макс промолчал. Сказав «не знал» он, по сути, сказал «не видел», но если быть честным перед самим собой, всё он знал.

– Послушай, Макс, – голос смягчился и внезапно вокруг Макса мир стал меркнуть и превращаться в туннель с двумя далёкими, бьющими светом выходами. – То, что ты сделал, глупо и неоправданно. И с точки зрения, скажем так, установленных во вселенной порядков, ты не заслуживаешь ни своего будущего, которое было уготовано для тебя в частности, ни жизни, в целом. И в любой другой ситуации мы бы с тобой уже двигались вон туда, – неожиданно в туннеле справа от Макса замерцали белые холодные огоньки. – С другой стороны, ты сейчас здесь не потому, что ты решил поучаствовать в этой игре со Смертью, а потому, что пытался не задеть Вики. С одной стороны получается, ты не ценишь свою жизнь, с другой, ты ценишь жизнь другого человека. Поэтому, я дам тебе шанс доказать мне, что ты можешь научиться ценить жизнь в целом, а не только её отдельные проявления. Ты можешь пойти со мной налево или направо, выбирай.

– Если я пойду направо я приду в себя? Я буду снова с родителями? – в голосе Макса вдруг появились нотки надежды.

– Нет. Некоторые вещи исправить невозможно. Но если ты пойдёшь направо, ты сможешь прожить жизнь того, у кого ты её отнял своим поступком.

– Но я не… Я же никого не убил.