Роман Радченко - Иной мир – иные нравы

– Хорошо. Это очень хорошо! Рад за тебя, очень сильно.

– Я могу улетать?

Константин нахмурился:

– Тебя со старшими учили разговаривать? Почему перебиваешь?

– И-извините…

– Вот молодец. Ты ещё общаешься… с этим?..

– С Ваней?

– Да, с ним. – Мужчина скривился и чуть не сплюнул.

– Да, общаюсь.

– И как тебе этот бездельник?

– Ну, он вообще непло…

– Парень, советую избегать таких!

– Почему?

– Почему?! Ты ещё спрашиваешь? Мне показалось, ты нормальный серьёзный парень. Мне не хочется, чтобы ты набрался от него всякой чуши. Ты даже можешь стать таким же, как он.

Толик не посмел возражать.

– Нет, это ж надо удумать, – не унимался тот. – Яхту! Просит яхту! И Лик что? «Конечно, на те яхту, сразу проси что еще понадобится, подгузники, золота мешок, проституток вагон…» Вот ты, Толя, как думаешь?

– О чём именно?

– Да обо всём этом! Где мы находимся?

– На Береге?

– Да, здесь! Здесь проходят все болезни, какие угодно! И что? Ты видишь вокруг больных?

– Где?.. – совсем растерялся Толя.

– Да нигде! Нет тут никого! Только трое лоботрясов, мы. Один другого не лучше!.. Ты знаешь, что здесь, на Береге лечатся любые заболевания, абсолютно?

– Ну, вроде…

– Если сюда принести неизлечимого, уже при смерти, он не умрёт! Через полчаса улыбаться начнёт, а через неделю – полностью здоров! И неважно, какая болезнь! Что угодно: инфаркты, рак, любые переломы, параличи. Принеси сюда человека, который никогда не ходил, так у него через неделю разовьются ноги – и пойдет! То же – слепые, хоть и от рождения. Любое сердце и печень за несколько дней станут как у молодого. Вирусы – любые! Этот воздух всё вычищает.

Посмотри, какие пространства! На Земле больницы забиты, лечить некому и нечем, а тут целая планета необитаемая! Можно сколько угодно сюда народу натащить – и лечить, лечить. Да просто оставить в покое человека на несколько дней, кормить даже не надо – и всё, танцевать вприсядку пойдет! Сможет работать, да будет готов трудиться, кем угодно и благодарить каждую минуту до конца жизни!

А у нас что? Три здоровенных лба, хоть воду вози на любом – сидим тут, прохлаждаемся. Лик тоже хорош! Кого сюда тащит? Это нас-то троих выбрал? Любая больница – сколько угодно на выбор!.. А мы тут… а этот вообще… загорает… Яхту! Яхту ему! Я бы ему выписал такую яхту, разучился бы баклуши бить в момент!..

Но нельзя же, Лик же у нас против насилия. Тьфу… Даже пару ласковых сказать, и то нельзя. Да мы если бы втроём заявили Лику однозначно, что надо делать, он бы спорить не смог.

Вот ты как думаешь?

Толик призадумался. Берег – универсальная лечебница?

– А так можно? – озадачился он.

– Что именно?

– Ну, больных сюда, парализованных всяких… Вправду ведь, должно работать…

– Да конечно можно! Нужно! Очень нужно! – горячился Костя. – Но Лик ведь главный, без него-то как… Всё он решает.

– Тогда ничего не поделать.

– Экий ты! Уже сдался. Я же о чём толкую: надо собраться и попросить, потребовать! Нам бы всем, конечно, лучше, но этот, на яхте, вообще… помягче бы, но помягче не получается. Ладно. Но ты-то понимаешь?

Волны с шумом набегали на берег, бриз мягко гладил кожу. Толя задумчиво переступил, пальцы чуть погружались в песок. А Костя, наоборот, стал дальше, чтобы не замочить тёплые осенние ботинки.

– Я не знаю… – бормотал парень. – Понимаю, наверно.

– Наверно!.. Знаешь, давай так. Вот, сейчас десять вечера по Владивостоку. В десять утра на Алеутской, у краевой больницы, знаешь где?

– Да.

– Вот давай, приходи, буду ждать. В десять, не опаздывай. Там увидишь и решишь – наверно ты или не наверно.

Толик остался на пляже один. Он не заметил, куда делся Костя – видимо, вернулся на Землю.

Следующие часы Толя бродил по пляжу, под плеск волн размышляя о пользе, приносимой Берегом. Уже не раз приходила мысль о своей уникальности, избранности. Из миллиардов людей именно он попал в троицу первых жителей Берега! У него теперь такие возможности, что втайне Толя сравнивал себя с богом. Вечно юный, летающий, способный получить что угодно, стоит обмолвиться Реликту. Люди на Земле вкалывают десятилетиями и даже не приближаются к подобным возможностям. А Толик получил без труда и разом.

Другой бы не задумываясь послал Костю куда подальше. Зачем эта головная боль? Мне хорошо – и плевать.

Но Толя – не другой, и может, поэтому стал избранным. Не умел он отмахиваться от совести. На Земле страдают, полно калек и смертельно больных. И никто не виноват, слепой жребий. Толя сам мог попасть под машину, заболеть, родиться с аномалиями.

Он поглядел на безмятежную тень деревьев. Под каждым можно разместить больных, выздоравливающих. Сколько угодно нуждающихся, хотя бы временно. Они имеют право на полноценную жизнь.

Утром он привычно появился перед родителями. Ночь тяжких дум не сказалась на внешности. Толя бодро покинул дом, но не нырнул на Берег как обычно – путь лежал к автобусу до больницы.

Угораздило попасть в утренний час пик. Хмурые люди заполняли автобус, слышалась ругань, они толкались и не давали пройти. Чужие один другому, как звери: сейчас ощущалось особенно. Никто в толпе не пытался улыбнуться, по-человечески заговорить с соседом. На открытое лицо Толика зыркали раздражённо и зло, поэтому он быстро замкнулся и слился с массой.

Недобрая атмосфера давила. Толик с удивлением понял, что успел отвыкнуть от землян. Не вытерпев, вышел на одну остановку раньше – свободное движение приятнее, чем заточение в переполненной тюремной камере автобуса. Но что может сравниться со свободой летательных ремешков?

Давно рассвело, почти десять утра. Присев на лавку, Толя ждал. Вдыхал осторожно, воздух насыщен пылью и дымом. В городе особый фон, будто любимый пакет токсикомана.

Костя задержался всего на несколько минут. Пожали руки.

– Я знал, что ты хороший парень.

На входе пришлось натянуть бахилы. Носить мешки на обуви Толя всегда считал нелепостью и цирком. Далее – на лифте, после чего Костя велел ждать. Толик не сел на жёсткий стул – мягкий песок Берега куда приятнее. Костя тихо постучал в дверь кабинета, рука осторожно толкнула дверь, и он пропал минут на десять. Толя стоял у белой больничной стены как на иголках, и казалось, прошло гораздо больше. Наконец, проводник вернулся:

– Друг на дежурстве – нас пропустят.

Они снова проехали на лифте и оказались в больничном отделении. Константин уверенно шагал по коридору, Толя семенил следом, не переставая озираться на тревожные плакаты, висевшие тут и там. Казалось, их авторы хотят убедить его в неизбежной скорой и мучительной кончине.

Их и вправду не пытались остановить. Костя шепнул пару слов дежурной сестре.