Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга первая

Спину охотника встретила не трава, уже выбитая поединщиками, а острый скол рогатины. Свет потом часто просыпался в испарине, снова и снова слыша этот страшный звук – треск разрываемой острым деревом плоти отца.

Лесной хозяин не успел еще придавить Иванко к земле, а молодой охотник бросился на середину поляны. Ужасные лапы хищника дергались, захватывая и выдергивая траву целыми горстями; они боронили землю острыми когтями. Однако сын бесстрашно шагнул вперед и ухватился за руку отца – единственное, что виднелось из-под громадной туши. Пальцы Иванко с силой стиснули ладонь сына, чтобы через краткое мгновение ослабнуть и отпустить ее.

По телу медведя пробежала судорога, и он, в последний раз дернувшись, замер. В это мгновенье тело Света пронзила сила, пока непонятная ему самому; единственное, что не вызывало сейчас сомнение у отчаявшегося парня – Иванко тоже покинула жизнь. Свет упал было в рыданиях на мохнатую тушу медведя, но тут же вскочил, ухватившись уже в эти жесткие, дурно пахнувшие космы, чтобы сдвинуть добычу с тела отца. И так велика была сила отчаяния молодого охотника, что огромная туша, казалось, сдвинулась немного с места.

Увы – сдернуть ее совсем не хватило бы сил не только у парня, но и у взрослого охотника – настолько громадный зверь сейчас лежал перед Светом. К тому же он (понял молодой охотник) был связан сейчас – через Иванко и острый кол, пронзивший его – с землей.

Осознав это, Свет с прежним отчаянием в глазах, но гораздо более решительным выражением лица бросился назад – туда, где лежали и отцовы, и его собственные припасы. Он вернулся с охотничьим топором и принялся с яростной энергией делать то, что было подвластно двенадцатилетнему охотнику – разделывать огромного зверя вместе с шкурой. Отваливая без трепета в сторону дымящиеся куски мяса, без брезгливости отпихивая туда же скользкие внутренности, исходящие противным духом, он скоро освободил отца. С залитой медвежьей кровью одеждой, но чистым, разглаженным смертью лицом, Иванок, казалось, безмолвно прощался с миром – с сыном, с высоким небом, с малой речкой Русинкой, которую здесь можно было перейти в три больших шага.

Свет просидел рядом с телом отца всю ночь. Яркая луна позволяла отгонять от его лица мух и комаров, которые, конечно же, не могли причинить вреда мертвому охотнику, но больно ранили в сердце его живого сына. К утру Свет знал, что он будет делать. Он не мог отнести тело в деревню, до которой было около трех дней ходу налегке; не мог и оставить его здесь на растерзание диким зверям, отправившись за помощью. Поэтому скорбный ритуал, который сопровождал уход сородичей в иной мир, Свет решил провести сам.

С первыми лучами солнца молодой охотник начал собирать сухой валежник и сносить его к берегу Русинки. Солнце достигло высшей точки в небе и, казалось, остановилось. Так же остановилось и время для Света, следящего, как набирает силу погребальный огонь. В последний раз он смог продемонстрировать отцу, как быстро и умело может разводить костер.

К вечеру тихие воды Русинки приняли то, что осталось от Иванко.

А через три дня Свет стоял перед Радогором, сидящим в старинном кресле и протягивал вперед котомку, набитую медвежьим жиром. Стоявшая рядом Любаша пригласила его в избу, но юный охотник молча поклонился ей, повернулся и пошел в свой дом. Там он и стал жить один, с Серой и родившимся в этот день крупным, невиданным здесь прежде щенком.

Свет назвал его Волком.

Свет в последний раз окинул взглядом сородичей, прощаясь с ними. Он низко поклонился от порога и вышел, решительно затворив за собой дверь.

Остаток дня и весь вечер охотник провел в однообразной работе, занимающей руки, но не мысли. Последний в роду, он должен был позаботиться о мертвых, достойно отправить их в последний путь. Свет решил устроить погребальный костер из Большого дома. Легко поднимая огромные вязанки сухих дров, Свет методически опустошал одну поленницу за другой. Дров было много – у каждого дома хранился, и постоянно пополнялся их запас.

Оставляя место для доступа воздуха, Свет заложил дровами все пространство между сваями, несущими дом; затем начал укладывать их вдоль стен. В последний раз он мог показать сородичам свое умение охотника-лесовика, искусно раскладывающего костер в любом месте и в любую погоду.

Невольно заглянув в один из дворов, Свет понял, почему в деревне стояла неестественная тишина. Вся живность, которая могла подать знак охотнику, была варварски перебита. Он словно воочию увидел и услышал, как не дождавшиеся в урочный час ласковых рук доярок коровы и козы начали мычать и блеять, и как к ним присоединились остальные – и прежде всего собаки. Все они пошли под ножи и под сабли. Собаки лежали вместе – в одном доме, рядом с которым, скорее всего и приняли неравный бой вместе с хозяевами. Не раздумывая, Свет подхватил тело первого пса, и не остановился, пока все они не заняли свои места рядом с людьми – на широкой веранде Большого дома.

В следующем доме он нашел захватчиков. Оглядев их с порога, он вышел, захлопнув дверь – продолжать свое скорбное дело.

Лишь поздним вечером поленница, опоясавшая дом, выросла до крыши. Уложив последнее полено, Свет решил, что не сможет отправить в последний путь сородичей, пока земля рода не очищена от скверны. Понимая, что попасть сюда захватчики могли лишь по Русинке, он окликнул Волка и отправился вниз по течению реки.

Искусно замаскированные лодки ждали его без всякой охраны в двух верстах от деревни. Отвязав большую из них и отдав ее воле течения, Свет с немалым трудом перегнал меньшую к деревенскому причалу. Если бы не слабое течение Русинки, даже его стальные мускулы не справились бы с парой весел – ведь раньше ее двигали вперед восемь таких пар.

Затем охотник, не выказывавший усталости весь длинный летний день, и вот уже половину короткой ночи, перетаскал в лодку тела разбойников. Последним, накрыв своим телом подельников, лег атаман. К звездному небу устремились и черная борода, и незрячие глаза.

– Не твоя это земля, не твоя река, не твое и небо со звездами, – почему-то прошептал Свет, отталкивая тяжело груженую лодку от берега, хотя никто не мог сейчас его услышать.

Лодка грузно развернулась и медленно растворилась в темноте.

Остаток ночи Свет провел в родном доме, твердо решив, что назавтра покинет его – может быть навсегда. Здесь он прожил с отцом шесть счастливых лет; здесь долгими вечерами делился с ним мудростью учитель. Сквозь дрему охотник вспоминал эти годы, свою первую встречу с этим удивительным человеком…

Свет встретил человека, которого впоследствии назвал своим учителем, ровно через год после смерти отца. Гибель Иванко он пережил тяжело, но – один, хотя и не стал нелюдимым. Он по-прежнему много охотился; был добычливым и каждый раз с радостью возвращался домой.