Александр Беляев - Лиана. Хроники затомиса

– Со мной час назад приступ случился, – произнесла она мягким грудным голосом, напоминающим голос Татьяны Дорониной. – Голова закружилась, на некоторое время сознание потеряла, сейчас в области левой лопатки словно бы кол сидит, и нога и рука плохо слушаются.

Андрей проверил черепно-мозговые рефлексы: определялся небольшой нистагм слева, патологических знаков, которые могли свидетельствовать о центральных очагах, вроде бы не было, правда, мышечная сила конечностей справа оказалась снижена и несколько оживлены сухожильные рефлексы.

– Похоже на динамическое нарушение мозгового кровообращения, – озабоченно сказал он, закончив осмотр. – Я бы предложил Вам госпитализацию.

– Не надо, – мягко, но решительно произнесла женщина (Андрей сразу поймал себя на желании подчиняться любым ее просьбам). – Это со мной частенько бывает, случаются приступы и посерьезней. Вы не беспокойтесь, дня через три и следа не останется… до нового приступа. Я своими силами выкарабкиваюсь. Вы не беспокойтесь, напишите в карточке, что больная от госпитализации отказалась.

– Ну, тогда я Вам хотя бы укол сделаю, а то ведь так можно и до инсульта доиграться! – быстро согласился Андрей и, не встретив сопротивления со стороны женщины, сделал ей в вену лезекс с эуфиллином и корглюконом.

– Какая у Вас рука легкая! – сказала женщина, когда Андрей вытаскивал иглу. – А то тут месяц назад медсестра мне всю вену истыкала, никак попасть не могла.

Она как-то резко взглянула на мужа, молча наблюдавшего за манипуляциями Андрея, и тот, словно уличенный в чем-то предосудительном, закрыл дверь и, судя по шагам, ушел на кухню.

– Извините, – продолжила она, – завтра вызову врача из поликлиники, надо взять больничный, полежать несколько дней.

– И часто это с Вами бывает? – задал Андрей дежурный вопрос.

– Да, мелкие приступы частенько, а такие, как сегодня, три или четыре раза, поэтому-то я «Скорую» и вызвала… Ладно, это все лирика, пусть с этим поликлинические эскулапы разбираются. Спасибо вам за помощь, не буду Вас больше задерживать – мне уже гораздо лучше, и сердце вроде как отпускает.

– Послушайте… – почему-то от мысли, что он вот сейчас уйдет и никогда ее больше не увидит, Андрею сделалось тоскливо – и потом, эти картины! Он не знал, как задержать свой визит хоть еще на короткое время. – А Вы из тела перед приступом не выходили? – выпалил он, словно кто-то потянул его за язык.

– Что?! – женщина удивленно вскинула брови. – Как Вы догадались? Да, это мое обычное состояние!

– Так, кое-что заметил, – смутился Андрей. На самом деле он не смотрел женщину на ментале – на это не было времени – и сделал предположение просто по наитию.

– Вы, я вижу, сэнс, из нашей братии, – усмехнулась женщина, глянув куда-то сквозь Андрея. – Анахата, правда, слабенькая, так что в основном Вы на Манипуре работаете – но Вы так молоды, и перспектива, думаю, у Вас неплохая. Каким же ветром Вас на «Скорую» помощь занесло? Вы же свой дар загубите в этой текучке. Вот и сейчас Вы совсем закуклены: тело сопротивляется непривычным отрицательным воздействиям.

– Да я понимаю, – смущенно ответил Андрей. – Я учился в первом меде, сейчас в академке. Решил полгода на «Скорой» поработать, думал – прекрасная почва, чтобы как сэнсу попрактиковаться, а вышло все наоборот – какое там биоэнергетическое целительство, тут на больного и посмотреть некогда:

Лей, братишка, сколько можно

Внутривенно и подкожно,

В мускулюс глютеус и пер ос.

Ну да ладно, в феврале я уже в институт возвращаюсь, а со «Скорой» уволюсь. Кстати… – (Андрей преодолевал последнюю робость.) – Я Вас, кажется, видел на Фурманном, и зовут Вас Лиана, простите, не знаю отчества…

– Просто Лиана, – усмехнулась женщина. – Вас я, к сожалению, не помню, но и не удивительно, там много народу шляется. И как Вы туда попали?

– Я от группы Бориса Саныча Балашова туда попал. Знаете такого?

– Знаю, знаю, – заулыбалась Лиана, – прекрасный целитель, как у него сейчас дела? Увидите, передайте привет от Лианы Кремлевой. – Вот это вряд ли, – мрачно ответил Андрей, – а Вы что, не знаете?

– А что случилось? Лично я давно его не видела, наши пути редко пересекаются.

– В психушке Борис Саныч, – криво усмехнулся Андрей, – КГБ запрятал с якобы вялотекущей шизофренией. Разумеется, никакой шизофрении у него нет, этот диагноз специально кгбэшные медики-халуи выдумали для диссидентов и разных неугодных. Когда его теперь выпустят – одному Богу известно… ох, да что это я о неприятном, Вам же волноваться нельзя!

– Не только не нельзя, но и необходимо, – грустно улыбнулась Лиана. – Если я не буду сопереживать, то вряд ли смогу заниматься тем, чем занимаюсь… очень Вы меня расстроили. А ведь, когда мы последний раз с Балашовым виделись, я чувствовала над ним угрозу. Я еще его предупреждала, чтобы он слишком не высвечивался, опасность идет, да он, как всегда, не внял, понадеялся, видимо, на астральную защиту, но где-то что-то не доглядел, вышел пробой – и вот, пожалуйста… Ладно, мы с Вами заговорились, Вам же, наверное, на очередной вызов надо.

– А Вы свой телефончик не дадите? – Робко попросил Андрей. – Я бы лично хотел убедиться, что с Вами все благополучно… и потом, не сочтите за дерзость, но мне кажется, нам есть что друг другу рассказать.

– Вы думаете? – почти кокетливо посмотрела на него Лиана.

«Быстро же она оклемалась!» – подумал Андрей.

– Ну, если хотите, записывайте, – она продиктовала телефон. – Звоните лучше вечером и не удивляйтесь, если будет по часу-полтора занято. Это не потому, что я такая болтушка, я иногда делаю сеансы по телефону.

– Но Вам же нельзя сейчас лечить!

– Ничего не поделаешь, кому-то может быть хуже, чем мне, – решительно закончила Лиана разговор.

«Господи, какая женщина, какая женщина! – думал Андрей, забираясь в машину, не обращая внимания на недовольство шофера по поводу его долгого отсутствия. – Ей хочется повиноваться, ей хочется служить… а впрочем, нужна ей твоя служба, кто ты и кто она! Нет, конечно, кто она я пока не знаю, но чувствую: что-то огромное, грандиозное, что-то уровня Елены Рерих! Неужели я смогу ее еще увидеть? Даже жутко делается! И такой хрупкий цветок, вдруг с ней еще что-то случится, ведь динамическое же нарушение налицо».

Он почему-то вспомнил круглое простоватое лицо своей супруги, ее рыхловатое, пухлое, правда, когда-то желанное тело и загрустил: «Нет, такая женщина не для тебя, не для мальчишки недоучки, довольствуйся своей пампушкой и не смей думать о Божественном!» – Андрей понял, что окончательно, без памяти влюбился в Лиану, побыв у ее постели всего полчаса.

Ночь дежурства прошла относительно спокойно, был еще один вызов, большую часть времени до конца дежурства Андрей лежал без сна на жестком топчане и сочинял стихотворение, посвященное Лиане. К утру у него получилось вот что: