Александр Беляев - Погоня за двойником. Хроники затомиса

– Можно к телефону Лиану Кремлеву? – Сказал Андрей хрипловатым от волнения голосом.

– Здесь такая не живет, – ответил мужчина, – вы ошиблись номером.

– Это телефон… – (Андрей продиктовал по цифрам номер из записной книжки).

– Все правильно, но здесь такая не живет, вы когда по этому номеру последний раз звонили?

– Н… несколько лет назад. – Запнулся Андрей.

– Возможно это прежняя хозяйка, но она давно отсюда съехала.

– А вы ее новый телефон случайно не знаете?

– Случайно не знаю, – раздраженно ответил голос, и на этом разговор закончился.

Итак, выяснить истину не удалось, и Андрей испытал даже облегчение, он хотел и боялся услышать голос Лианы.

«Ладно», – подумал Андрей, – «к прошлому все равно дороги нет, будем жить настоящим, а если Богу угодно, как-нибудь эта загадка со временем проясниться, а значит не стоит и голову ломать. Наверное, мне все это приснилось, или все же было психическое заболевание перед тем, как я в летаргию впал. По-моему что-то подобное происходит при шизофрении, когда человек не существовавшие события вспоминает, как прошлую реальность. Неужели я все-таки шиз? Но стихи…, разве я мог их во сне или в бреду написать? А, собственно, почему нет? Многие говорят, что во сне стихи пишут, а потом вспомнить не могут. А я вот, вспомнил».

Андрей снова начал листать свои поэтические тетради, погружаясь в атмосферу сладких воспоминаний, и вскоре добрался до стихотворения «Я и ты», о котором совсем забыл. В его памяти ярко вспыхнул образ Единственной, их встреча у моря Вечности в далеком детстве, появление этого образа в трудные минуты жизни. Вот только его трускавецкий период никак не хотел вспоминаться, помнилось только, как он несет чемоданы, а так же, как во время летаргии он выполнял задание в астрале, и освободил духовную половинку Ани Ромашовой из зоны горячих магм.

Было уже совсем поздно, и Андрей лег спать. Он долго ворочался в постели, и вскоре понял, что предупреждение Анатолия Яковлевича о том, что бессонница ему на ближайшее время обеспечена, сбывается. Правда в больнице эта проблема не возникала, но там ему перед сном вкалывали приличную дозу родедорма.

«Вот идиот! – ругал себя Андрей, – ведь предупреждали же меня! Не мог по пути какого-нибудь снотворного купить»!

Он встал и полез в аптечку в поисках какого-нибудь снотворного или успокаивающего, но, по-видимому, мама либо все лекарства выбросила, либо забрала – аптечка оказалась пустой.

Все ближайшие аптеки давно были закрыты, Андрей знал, что дежурная находится где-то в центре, но не помнил адреса, а звонить маме в два часа ночи он считал верхом эгоизма.

«Ну, что ж, – подумал Андрей (сна – ни в одном глазу), – начнем розовых слонов считать, авось к утру засну. Слава Богу в институт завтра не идти. Кстати, в ближайшее время надо сходить туда, выяснить по поводу восстановления. Надо же с чего-то начинать, а то совершенно не ясно, что делать, чем заниматься, даже знакомых никого не осталось. Хотя сейчас все равно каникулы…. Но ведь администрация какая-то в институте должна быть на месте, ведь приемные экзамены скоро…. А может, год передохнуть? А собственно, чего отдыхать, и так десять лет отдыхал. Нет, в институт надо все же сходить, и еще попробовать восстановить прежние контакты – с Чечиком тем же, с Вадиком Крюковым, Костей Майоровым. И Балашова, наверное из психушки выпустили, если он там не свихнулся. Сколько же ему лет? Где-то за 70, жив ли? Хотя, 70 лет не так уж и много, а здоровье у него всегда было не плохое, так что если его врачи и КГБшники не угробили – наверное, жив. То-то, наверное, удивятся, когда меня услышат! А может, группа непортального пути снова в действии? Ведь гонения на религию и мистику закончились? Хотя, вряд ли, подобные группы долго не живут». Подумав о своей бывшей группе единомышленников, Андрей не ощутил острого желания вновь возобновлять прежних групповых занятий, словно эта страница его жизни была перевернута и не нуждалась в новом прочтении.

Итак, воодушевившись по поводу ближайших мероприятий, Андрей начал считать розовых слонов, но это не привело ни к каким результатам, и, возненавидев к этому времени свою кровать, он поплелся в душ, чтобы сменить ощущения, затем ему пришла в голову мысль помедитировать в душе, хотя он совершенно от этого отвык. Несмотря на то, что прежние свои упражнения он вроде бы помнил, трансового состояния долго не возникало – тем не менее, былые навыки все же взяли свое, Андрею удалось прокрутить дуплекс сферы, и он впал в необходимое состояние, когда окружающее как бы исчезает, а по внутреннему экрану начинают пробегать мимолетные видения ландшафтов, лиц, ситуаций. Тело его наполнилось серебряным звоном, и через час возникла сонливость. Стараясь не спугнуть желанную гостью, Андрей вылез из ванны и, спотыкаясь, побрел в спальню. За окном уже почти рассвело, правда в зашторенной комнате царил полумрак. Сонливость почему-то резко усилилась, тем не менее, Андрей, прежде чем бухнуться в кровать, бросил на себя взгляд в уже знакомое нам по прежним событиям большое зеркало 18 века. И тут сердце его похолодело: из зеркала на него глядел 10 летний мальчик – он сам в далеком прошлом – и делал манящий жест рукой. Андрей, словно в сомнамбулическом состоянии, шагнул к зеркалу и дотронулся до его холодной поверхности, но тут перед его глазами все поплыло, и он то ли потерял сознание, то ли вовсе выпал из текущего времени.

…Сознание вынырнуло из глубокой темноты небытия и погрузилось в свет. Андрей открыл глаза и увидел, что стоит недалеко от летнего домика в большом саду в тени старой яблони. На мгновение шевельнулась мысль, что еще мгновение назад он находился где-то в другом месте, и был совсем не тем, кем себя сейчас ощущает…. Шевельнулась – и погасла, как гаснет через несколько секунд после пробуждения память о причудливом сне….

«Что такое? – подумал мальчик (да-да, именно десятилетний мальчик), – я что, сознание терял»? – Память какой-то другой жизни и событий уже угасла, но осталось ощущение психологического дискомфорта, который бывает у человека, только что помнившего, но забывшего что-то очень важное.

Андрей вспомнил, что вышел в сад – просто так, от скуки, и вдруг у него потемнело в глазах, и кажется на какое-то мгновение он отключился. Тем не менее, это было какое-то мгновенное помрачнение, и он даже не упал, а только оперся на ствол яблони. Но сейчас это помрачнение бесследно ушло, самочувствие казалось абсолютно нормальным – вот только это странное ощущение, будто он только что помнил нечто важное – и забыл! Хотя, что он такого особенно важного мог помнить? Ничего интересного в Трускавце за эти две недели не произошло: скучный маленький городишко, провонявший Нафтусей, а его жизнь также скучна и однообразна, где каждый день одно и то же – хождение на воды, прогулки по городу, в парке, или дальнем лесопарке. Ну была еще экскурсия в Карпатские горы, но в автобусе его укачало, сильно тошнило, а в довершение удовольствия несколько раз вырвало. Ясно, что после такой прелюдии ни о каких дальнейших положительных впечатлениях не могло быть и речи. Сама поездка в поезде в Трускавец? В поездах он уже не раз ездил, и первое очарование далекого детства, от непрерывно сменяющихся, улетающих в небытие картин за окном, от постепенного изменения ландшафта и растительности давно прошло: пыль, жара, скука и постоянные приставания к маме – сколько еще осталось до их станции. А этот ужасный храп соседей по купе! Он толком не смог заснуть в эту ночь. Может он что-то необычное во сне видел? Иногда такое ощущение оставляет забытый по утру сон…. Да нет, вроде бы это не со снами связано, и вообще он давно ничего интересного во сне не видел.