Александр Беляев - Два зеркала. Хроники затомиса

Поскольку с медицинской литературой она доселе не сталкивалась и не понимала больше половины терминов (а тут ко всему прочему было немало и чисто специфических названий, принятых в науке иглоукалывания и точечного массажа), то нельзя сказать, что чтение было для нее очень увлекательным. Впрочем вскоре она стала отвлекаться от этого мало интересного занятия, поскольку услышала, что в квартире есть кто-то еще. Этот кто-то, как подсказывало Анино чутье, была молодая женщина, скорее всего жена или сожительница Андрея, и это подтверждали ее характерные шаги. Затем раздались звуки, которые могли относиться к процессу расстилания постели, и невнятное бормотание, напоминающее разговор с самим собой, а так же всхлипывание, из чего Аня сделала вывод, что между обитателями квартиры произошла размолвка, если не скандал. Судя по тому, что Андрей лежал на непостеленном диване, не сняв треников и футболки, а стенные часы показывали полвторого ночи, было видно, что это некая демонстрация, и он сегодня не намерен делить ложе со второй обитательницей квартиры. Своеобразно было и настроение нашего героя, внутри которого непонятным образом оказалось Анино сознание. Несмотря на то, что доступа к разуму и мыслям Андрея Аня не имела, она видела его глазами, слышала его ушами, и какие-то эмоции, судя по всему кипящие в душе молодого человека, все же, хоть и в ослабленном виде, она воспринимала. Чувства эти были сумбурны и противоречивы. С одной стороны молодой человек испытывал целую гамму радостных эмоций, отражающих воодушевление, светлую надежду, восторженность и экзальтацию но с другой стороны его явно мучили угрызения совести, чувство сожаления, жалости и предчувствие грядущей потери и значительных перемен в жизни, к которым он был явно не готов. Отдельно Аня бы выделила сложную гамму сексуальных ощущений, и о том, что они сексуальные, сознанию Ани, которая в свои 19 лет была абсолютно индифферентна к мужчинам (как, впрочем, и к женщинам) подсказывали чувства мужского тела, в котором она невероятным образом оказалась. Тут была и сдерживаемая страсть, но явно не к той, которая тревожно ворочалась на кровати в соседней комнате, и, напротив – пресыщенное равнодушие и даже некоторая телесная неприязнь, но уже как раз к той, что лежала и явно мучилась поблизости.

– Все ясно, – подумала Аня, – у этого Андрея намечается бурный роман и, судя по всему, он находится на стадии неизвестности, надежды и томления. А та, что за стенкой, похоже, жена, причем, постылая, хоть отчетливо прослеживается привязанность и привычка, и все это ему жалко терять. Андрей явно находится меж двух стульев и сильно страдает от этой неопределенности и двойственности. Тем не менее, на фоне неуверенности уже созрело волевое решение, которое так или иначе будет принято, и отнюдь не в пользу приевшейся и раздражающей жены, причем, жены, похоже, любящей и мучающейся от недостатка тепла и внимания.

Аня попыталась почувствовать, а еще лучше увидеть на ментале новый объект страстных чувств Андрея. Увидеть этот объект ей не удалось, но она поняла, что эта женщина n психологически уже полностью подчинила Андрея, причем явно угадывалась угроза от всей этой ситуации, правда, что за угроза, оставалось неясно. Не было чувства, что та, другая, какая-то злодейка или хищница, нет, в ней ощущалось немало хорошего и достойного, однако присутствовала и некая неведомая эманация, за которую, не понимая ее истинной природы, таких женщин именуют роковыми. Больше ничего из сознания Андрея и Вселенского банка информации выловить не удалось и у Ани так и не возникло цельного представления о новом страстном увлечении Андрея, да и имени ее вслух он не назвал.

К тому времени, когда Аня более-менее разобралась в сложных хитросплетениях чувств Андрея, молодой человек уже притомился от чтения скучного текста (хотя, разумеется, ему гораздо более понятного, чем Ане), и девушка констатировала, что глаза его сами собой все чаще и чаще закрываются, хоть он и продолжал упорно вчитываться в расплывающиеся слова. Тут Аня уловила чувство, объясняющее, почему Андрей, явно засыпая, продолжал упорно штудировать скучную книжицу, которую он мог бы с тем же успехом почитать и завтра. Дело в том, что он все с большим и большим раздражением и напряжением ожидал, что та, за дверью, не выдержит характера и зайдет к нему. И уже не важно, будет ли она каяться и за что-то просить прощения или продолжит выяснение отношений, которые Андрей как бы даже и не прочь был продолжить. Аня к тому же и улавливала сильное желание Андрея выйти в соседнюю комнату, чтобы вернуться к супружеским разборкам, однако понимал, что тем самым распишется в своей слабости и моральном поражении. Но сегодня, похоже, нашла коса на камень и никто так и не сделал первого шага навстречу к величайшему раздражению Андрея, который никак не ожидал, что его слабохарактерная жена сегодня проявит упорство и не придет первая мириться, что в предыдущих разборках всегда заканчивалось супружеским примирительным сексом.

Тут Аня подумала, что никак не хотела бы стать свидетельницей, а вернее чуть ли не участницей этого интимного процесса.

– Мне еще только шведской тройки не хватало, – подумала она раздраженно, – я ведь тут совершенно не причем и даже не знаю, что такое обычный, пристойный секс! А тут – с места в карьер: то ли секс втроем, то ли я оказываюсь в качестве мужчины, ведь если я воспринимаю его чувства и эмоции, то сексуальные ощущения – тем более должна воспринимать! Конечно, интересно, что чувствуют мужчины, но я ведь в свои 19 лет до сих пор не знаю, что чувствуют женщины.

Однако обиженная супруга так и не пришла, так что Аня напрасно мучилась нравственными императивами: Андрей все же выдержал характер и через неопределенное время вынужден был констатировать, что из соседней комнаты раздается мерное сопение уснувшей супруги. Убедившись, что благоверная сегодня не придет, Андрей тоже начал засыпать, затем, в какой-то момент проснувшись, выключил настольную лампу и вытянулся на не очень удобном диване.

Аня погрузилась во мрак, хоть и не имела ни малейших признаков сонливости, однако была вынуждена мириться с тем, что Андрей лишил ее возможности видеть окружающее. И тут, в темноте, что-то начало происходить, словно бы где-то рядом разряжались невидимые конденсаторы, либо что-то неведомое проносилось мимо. До Ани стали доноситься какие-то мысленные формулировки, хотя до сей поры мыслей Андрея она не слышала, а тут вдруг словно бы кто-то незримый забормотал невнятицу рядом с Аниным ухом, при этом невозможно было разобрать отдельных слов и фраз, что, как она поняла, являлось обычными признаками засыпания, как это происходило и у нее, когда в сознании словно бы кто-то начинал произносить фразы, которых она и не собиралась произносить. Вскоре невнятное бормотание переросло во вполне различимые формулировки, правда какого-то смысла Аня в них не улавливала и ей запомнились только две фразы, правда тоже достаточно нелепые. «Где эти кометы и царские ключи?» а также «Появился гор лисы, все яйца она доедала, а одно не доела». Тут она увидела, что в полной темноте начинает проступать что-то вроде темной глухой стены, с отчетливыми швами плит и низкой дверцей с тускло мерцающей ручкой. Неожиданно дверца стала открываться назад, и в проеме, словно бы освещенном серебристым лунным светом, появилась темная высокая фигура, в которой Аня узнала Андрея таким, каким не раз видела его во сне: черные кожаные облегающие штаны, высокие сапоги-ботфорты, белая сорочка с маленьким воротником и широкими рукавами, драгоценная шпага у пояса… в общем – средневековый принц, путешествующий инкогнито. Именно такой, какого она воображала в девичьих грезах, ее загадочный Единственный, что однажды приедет к ней на коне по имени Белый Гром и увезет из серой обыденности в свой Блистающий мир (а это уже из Грина). Этот образ, пожалуй, был единственным мостиком, соединяющим ее скучноватую, без приключений жизнь с 8 до 19 лет, когда она жила по инерции и не помнила того удивительного Живого мира, в который привел ее когда-то Варфуша, и который она вновь обрела три (или уже четыре) дня назад. Но этого юношу Аня видела всегда, даже те 11 лет, в которых не было места сказке, куда она возвращалась во сне, но почти ничего не помнила просыпаясь, помнила только этого красивого стройного юношу в образе принца – да и то – смутно. Кстати, когда она была ребенком, то видела во сне обычного мальчишку, ее ровесника, часто на берегу дивного аквамаринового моря, но по мере ее взросления, взрослел и мальчик и вот теперь превратился в средневекового принца, героя сказок Шарля Перро и братьев Гримм.

Читать дальше