София Конар - Наше право на бессмертие

Уродливое тело, не признак уродства души, скорее наоборот. Все мои знакомые «уроды», были так прекрасны, что с ними я не думала о внешности и сама стала кем – то некрасивым, но худшее в том, что внутри я тоже не красавица. Поэтому – то я и растеряла всех «клёвых» друзей.

Внезапно не захотелось услышать голос моей родной мамы. Я решила сама её набрать. Гудки тянулись почти минуту, мне казалось это слишком долго.

– Да, дорогая?

– Мама. Ты где?

– На работе.

– Всё в порядке?

– Ну да. А у тебя? Ты когда домой явишься?

– Да ладно тебе. Бардак никто дома не устраивает, готовить много не надо. Круто же. Но скоро всё это снова начнётся. Так что жди меня. Я иду к тебе.

– Ну, хотя бы настроение у тебя хорошее, значит всё в порядке. Веселитесь там?

– Конечно. Скоро люстра упадёт, а рыбка выплывет из ванны.

– Ладно. У меня покупатель. Я тебе вечером позвоню.

Она отключилась. Всё было в порядке. Ну и хорошо.

Откинув одеяло, я попробовала спустить ноги с кровати и сесть на край. Но в комнату вошла Клара с каталкой, на которой стояли разные продукты, нож и доска для нарезки. Она уставилась на меня так, словно только что у меня за спиной выросли крылья, а лицо изменилось до неузнаваемости. Я изогнула бровь, глядя на неё, в ожидании, что она начнёт что – то мямлить, но тут появилась мама. Более порозовевшая и в другом платье, она взяла тележку и закружилась около моей постели.

– А ну заберись на место!

Скомандовала мама, а Клара подавилась маленьким смешком.

Стервы.

Я снова залезла под одеяло и стала смотреть, как Варния ставит подставку мне на ноги, а на неё кладёт нож и доску. Потом объясняет мне в каком порядке, что нарезать и как смешивать. Сказав, что через 10 минут будет, оставила меня нарезать, забрав с собой Клару. Хорошо, что она ушла. Клара меня жутко нервировала. У нас была вечная борьба, даже не знаю почему, но она считала, что я давно выиграла и всячески унижалась передо мной, но как только появлялся повод, она готова была высмеять меня и унизить. Поэтому я резала пищу и думала, что отрезаю её пальчики. Нет, я не жестокая, просто не надо меня так из себя выводить.

Дождь продолжал идти всё время, что я резала еду. Он шёл, когда её забрали. Когда заходила Кролин. Когда Зем и мальчики затаскивали стол и стулья, когда Клара заходила и ставила свечи. Когда вся семья расставляла приборы. Он не шёл, а, может быть, я уже не слышала, когда Зем привёз инвалидное кресло, а Кролин накинула на него плед. Глумир положил подушку. Меня перенесли в него и подкатили в изголовье стола. Господи, я могла и сама дойти.

Вкустностей на столе было столько, что я зашлась слюной. Рядом со мной сидела мама и Зем, они оба накладывали себе жаренные грибы с водорослями. У обоих был слишком специфический вкус. Мальчики ели спагетти, а Кролин ковыряла салат с мясом. За столом сидела Клара и одна девушка в очках. Её звали Амелия, она была прилом Франда, брат стеснялся знакомиться с девушками, но нуждался в девчачьем внимании. У меня на кровати лежала Казира и Морилс. Морилс была прилом Кролин. Она обращалась в лису, поэтому в доме мы видели её редко. А если Морилс и была дома, то сидела в подвале. И лиса и сестра, обе были достаточно пугливы, хотя прил Кролин был самым трусливым из всех, что я видела. Это иногда доходило до безумного смешно. Она боялась мышей, которые бежали от неё, и редко говорила с кем – то, кроме сестры.

Думаю о Кролин, и невольно вспоминаю ту новость, что после разбирательств к нам приведут новую девочку. Мама уже сейчас занимается документами. Она будет, как и я. Войдёт в этот дом и останется. Станет тут родной, как я. Как все мы.

Как близнецы, которые поначалу не доверяли нам и всё время проказничали. Они были хорошими всё время, просто слишком игривые. Я их полюбила с первого дня в доме, хотя мне тогда было всего лишь 8 лет. Мы бы могли проказничать все втроём, но я предпочла проводить время с книгами и учениями Зема. На кухне и в магазине с мамой. В комнате Кролин, когда та болела. Я почти не проводила с ними время, и они не очень – то любили меня. Мальчики думали, что я слишком много о себе возомнила, раз не играю с ними. Но в 11 лет всё как – то изменилось. Я стала сильней, стала издеваться над ними, потому что они сильно бесили меня и отвлекали от дел. Тогда – то мы и начали бегать по дому, всё круша на пути. Драться, плеваться, ругаться. Придумывать какие – то планы по войне. Иногда мы сплачивались в команду и сбегали из наших домов. Но всё это не продолжалось долго. В 13 лет я отстранилась от всех. То есть одновременно я стала им ближе, но всё же предпочла оставаться в жизни, которая посвящалась не силам, а людям. Я оставалась с книгами, играми и сериалами, потому что думала, что так я в безопасности. Так мне никто не сделает больно и скинет меня с 17 этажа.

Я задумалась так сильно, что выронила вилку, и она упала на пол. Прил Зема, огромный филин, повернул голову на меня и мне стало не по себе. Казира вскочила и зашипела, при этом её шерсть встала дыбом, а Морилс залезла под кровать. Филин взлетел со спинки стула, в комнату ворвался мужчина с ружьем, прил Глумира. Но когда мама строго посмотрела на брата, то тот отдал приказ и мужчина вышел, но остался строго за дверью. Окно распахнулось, шторы упали на пол. Девушка в очках встала и подошла к Франду, положив руку ему на плечо, она нагнулась и кое – что шепнула. В тот же момент они оба стали невидимыми. Всё пришло в движение, пускай и мимолётное.

– Нет. Мистер Виджин Младший, не стоит от меня прятаться.

Произнёс женский голос. В комнате запахло сигаретным дымом. У окна стояла женщина с длинными золотистыми локонами. Она была на высоком каблуке и держала в руках сигарету, такую же тонкую, как и она сама. Женщина была сильно накрашена, и одежда на ней была слишком коротка, чтобы Глумир смог, в конце концов, отвести от неё глаза. Франд стал видимым, но его прила уже не было. Гостья затянулась, а потом выдохнула дым, который проплыл по комнате и завис надо мной.

Я взглянула на Зема в надежде что – то увидеть в его глазах, но увидела только смятение и страх. Что, чёрт побери, происходит? Женщина посмотрела на меня своими ярко зелёными глазами и улыбнулась.

Дым продолжал витать над моей головой. Как же меня бесят такие пафосные дамочки. Она поправила свои локоны рукой, и тут я заметила татуировку на запястье. Меч, в стрелах. Так значит она из Главных. Всё ясно.

Она прошлась по комнате и остановилась, когда увидела, что я в инвалидной коляске. Но это смутило её только на пару секунд. Вся семья молчала. Да и не о чем нам, обычным, разговаривать с Главной. Эти твари могли делать, что им вздумается, иначе начинались разбирательства, и чаще всего нас убивали за ослушание правосудию.