Снорри Сторсон - Золото лепреконов

– Борн слыл магом изряяядной силы… – протянул сказочник загадочно и ухмыльнулся. – Уже тогда, на заре мира, он был стариком. А, может, он всегда им был… может быть, у него вообще не было детства…

– Но, как же без детства, – возмутилась девочка. – Без детства нельзя! Кто же тогда были его мама и папа?

– Говорят, что Борн родился от драконов на той стороне, – кивнул молодой ученый, отпивая из своей кружки. – А еще говорят, что он бессмертный и до сих пор скитается по дикому лесу.

– Нет, все это враки! – встряхнулся сказочник. – Борн был человеком. Может, не самым лучшим, слишком ворчливым и гордым, но человеком. Не троллем и не гоблином, уж это точно. Таким же человеком, как вы или я! Он учился у величайшего мага всех времен. А потом превзошел и своего учителя. Хотя… насчет скитаний… все может быть. Но вернемся к нашим рыбам.

Рыбы тихо летали по небу, иногда опускаясь к самой земле, а иногда поднимаясь высоко в небо, где их ловили орлы и другие хищные птицы. Они питались комарами, мошкарой, стрекозами и всякими жуками, которых полно в воздухе. У земли комаров больше, вот рыбы, в основном, и охотились на них возле болот и водоемов.

Самым главным и самым мудрым был Отец-рыба. Да вы его видели. Иногда он пролетает на границе леса, рядом с деревнями.

– Я видел его! – закричал один мальчик. – Он такой большой! Но он не похож на других рыб.

– Отец-рыба – это прародитель всех рыб, – продолжил старец, прихлебывая вино. – Он полосатый и летит туда, куда дует ветер. Если проследить полет, вовремя залезть на дерево и погладить его по животу – если вам повезет это сделать – в доме никогда не переведется свежая рыба, а со временем в вашей семье родится много детей. Мальчиков и девочек. Но давайте же не будем отвлекаться и наконец узнаем, что приключилось с рыбами!

Надо сказать, что летать рыбам нравилось. Корма в небе было вдоволь, а хищников меньше, чем на земле. Рыбы чувствовали себя вполне спокойно. Охотники охотились на них при помощи луков, но рыбы тогда были умнее и близко к селениям не подлетали. Все было бы ничего, если бы не эти козявки у них в пузырях.

Рыбы – создания добродушные, молчаливые и покладистые, но вот их козявки уж больно сварливые, задиристые и даже злобные. И только по причине своих малых размеров да еще невозможности жить нигде, кроме пузырей, эти козявки не доставляли никому проблем, кроме самих рыб. А если бы их выпустить жить отдельно… с таким характером они точно стали бы гоблинами!

Тем не менее, кое какие казусы, время от времени, случались. Дело в том, что рыбы по своей природе молчаливы. Вы все это знаете. Обычно рыбы не разговаривают. Но вот козявки у них в пузырях очень любили поговорить. И не просто поговорить – они ругались! Ничего, кроме ругани, от них не было слышно. И настолько они поднаторели в этом деле, что могли взбесить любого. Одним словом, ругались козявки мастерски, а вместе с ними вынуждены были ругаться и рыбы. Было что-то такое, что вынуждало добрых и простодушных рыб идти на поводу у своих козявок и замысловато обругивать всех, кто попадался у них на пути. Представьте себе стаю летучих рыб, поджидающую одинокого путника на дороге, в засаде, где-нибудь за кустами. Вот идет он один, никого не трогает и… в следующий момент его окружает стая летающих и ругающихся нахалок! Никому бы не пожелал подобного!

В общем, рыбы, а точнее – их козявки, так поднаторели в искусстве ругани, что стали просто мастерами этого дела. Просто спасу от них не стало. Путешественники и обозы нанимали лучников для того, что бы отгонять распоясавшихся рыб. Надо сказать, что единственный, кто не ругался, был Отец-рыба. Он старался утихомирить свою братию, но… куда там! Рыбы и сами бы рады вести себя тихо, да только козявки им этого не позволяли.

И вот однажды, выйдя из медитации, которая длилась пятьдесят циклов, Борн наткнулся на рыб. Выглядел он в тот момент весьма безобидно: широкополая шляпа, плащ и посох. Никакого оружия. Гулял себе волшебник, прогуливался, где-то в лесах, вдалеке от крестьянских поселений и охотников. Идеальная мишень для рыбных шуток. На такое дело слетелось сразу три косяка. Следуя своей обычной тактике, рыбы затаились в кустах и, когда Борн проходили мимо, вылетели всем скопом.

Поначалу это волшебника даже позабавило. Борн вдоволь нахохотался, глядя, как рыбы махают в воздухе плавниками, ругаясь на чем свет стоит. Однако его веселье рыб просто взбесило. Козявки внутри пузырей разошлись не на шутку. Они выделяли так много газа, что рыбы с трудом удерживались от того, чтобы не взлететь к облакам. Изощряясь и кривляясь, рыбы понемногу-таки втянули мага в диалог… если можно так назвать серию взаимных пикировок, в результате которых Борн завелся не на шутку. Рыбам удалось вывести его из себя. Самого Борна!

Доведенный до бешенства маг заметил, что утратил все, чего добивался в эти долгие пятьдесят циклов. Его сосредоточенность, сила духа, приобретенная благодаря упорной концентрации, магические формулы – все пропало, растворилось без следа. И это по вине каких-то рыб! Даже не животных! Стая безмозглых пучеглазых хвостоголовок вытянула из величайшего мага всю волшебную силу, лишив его душевного равновесия. Это был хороший урок. Борн принял решение уйти в медитацию еще на пятьдесят циклов и хорошенько обдумать все случившееся. Он сел прямо там, на дороге, окружив себя магической стеной. Но, прежде чем отключиться, нужно было принять решение, как поступить с рыбами. Движением руки маг сгустил воздух и прекратил поток ругательств. Рыбы, беспомощно двигая плавниками, застыли на месте, ничего не понимая.

Вопреки всему, что про него говорят, Борн не был злым. Он понимал, что по дорогам бродят не только маги и что не все способны так легко выдержать рыбьи домогательства. Рыбы стали проблемой для всего Плоского Мира. И вот великий волшебник решил уничтожить всех рыб на свете. Ему показалось, что мир без ругающихся рыб будет лучше, чем с ними.

Но к месту надвигающейся трагедии вовремя подоспел Отец-рыба. Он взмолился перед волшебником и объяснил ему, что во всем виноваты не рыбы, а их козявки, что нельзя уничтожать тех, кто сам страдает больше всех остальных. Борн согласился. Он заколдовал только козявок внутри всех рыб. Он наложил на них заклятие, в результате которого козявки не смогли больше ругаться. Не то чтобы теперь они вовсе не могли говорить – они просто не могли раздражаться, гневаться и ругаться.

Самое интересное, что с тех пор рыбы замолчали навсегда. Рыбы могли говорить, но не хотели, они и сейчас могут это делать. Им просто нечего сказать. А козявки… козявки, кроме ругательств, других слов не знали, а учиться не захотели… С тех пор, от безделья и скуки, они как-то скисли, перемерли внутри рыб и перестали давать газ. Вот так рыбы, перестав ругаться, утратили и возможность летать. Их пузырь заполнился воздухом и больше не помогал в летном деле.