Снорри Сторсон - Золото лепреконов

Но Снорри не хотел заглядывать так далеко. Жил он одним днем и каждый день был прекрасен по-своему, хоть и заканчивался обычно одинаково – в таверне за игорным столом или под столом. И ничего такого непристойного в этом не было. Все пристойно. Все рыцари так делают – напиваются и ночуют прямо там, где напились. Постелью им служат их же собственные латы, которые не снимаются никогда. Ни, когда рыцарь моется, ни когда по нужде идет… И на девок славный рыцарь залазит в латах. Девкам это не нравится, но… все ж таки, рыцарь! Спать в латах – это как-бы подвижничество, вроде как по «кодексу»… но, на самом деле, лень просто.

Так вот, однажды на пригреве ранней осени, когда дыхание Жарких ветров уже схлынуло, а Морозные великаны еще не проснулись, когда вся природа трепещет в ожидании прохлады и отдает свои самые сокровенные, самые бархатные деньки, ехал как-то Снорри Хрупский домой, из далеких земель, где провел весь последний цикл, выслеживая зло, проводя время в молитвах о даме сердца, прославляя ее доброе имя на дуэлях. Другими словами, ехал Снорри в разгар бабьего лета, измученный пьянками и развратом. И решил Снорри, граф Хрупский, отдохнуть в своем в родовом гнезде, рядом с прекрасной Хрупой, от которой храбрый рыцарь и получил свое второе прозвище. А как не заехать к даме сердца, если дама эта навеки упрятана в монастырь святой Бригантины прямо у порога родного дома? Ну… не заехать, так не заехать…

Как известно, дамы сердца на дороге не валяются. Но встречаются. А иногда даже и поджидают специально. Непонятно, как у нее это получалось, но дама Снорри всегда знала, что ее рыцарь должен появиться и всегда ждала его где-то по дороге к родному углу. Вот и на этот раз, не успел Снорри въехать на территорию графства – только-только в родной лес заехал, любимый с детства, где охотился с двенадцати лет… а Кристина де Портвейн тут как тут! Вот и куда только егеря смотрят? Почему пускают, кого попало, на заповедные угодья графской семьи?!

Они раскланялись картинно и чопорно, как это и должно быть между рыцарем и его дамой до замужества, то есть долго, витиевато и без физического контакта. Кристина всем своим видом давала понять, что вообще не заинтересована в Снорри Хрупском, что он ей утомителен, стеснителен и немного даже противен – в общем, все по этикету. «Вероятно, готовит очередную порцию оскорблений и ненависти…» – Снорри расшаркивался так широко, как только позволяли кольчуга и латы. Он делал страстные реверансы, игриво махал шлемом где-то в районе гульфика и совершал галантные подскоки, суча ножкой по всем правилам этикета, но при этом думал: «Если ты, зараза, такая вся недотрога, то нафига ты щас вообще тут выкобениваешься и строишь такую скрипучую физиономию?» Он тянул губы в стороны для создания улыбки, но это было так неискренне и фальшиво, что даже сами губы не желали этого делать и упорно вытягивались в тонкую линию, от которой казалось, что рыцарю то ли больно, то ли тошнотно. Действительно, было непонятно, зачем Кристина это делает – зачем она всякий раз поджидает его, зачем издевается и… как узнает, что он приедет?

Снорри судорожно икнул и кривая улыбка окончательно сползла, уступив место выражению какому-то уж совсем неопределенному. Маркиза де Портвейн не смогла проигнорировать подобное к себе отношение. Не то чтобы не хотела… но это было уже слишком.

– Скажите, мой рыцарь…

– Все, что угодно, сударыня! О, цветок моих сладчайших грез!

– Скажите, сэр Хрупский, вы меня боитесь или я вам противна? – Кристина изменилась в лице, и стало видно ее реальное отношение к происходящему – она была искренне заинтересована в ответе!

– Мы с вами, мой рыцарь, за два последних цикла, так толком-то и не поговорили по-настоящему. Вы все шастаете по вашим «походам», а я все жду вас у окна, вышивая крестиком… Может, отбросим куртуазные изыски и поговорим по-человечески?!

– Может… а зачем? – от неожиданности ляпнул сэр Хрупский.

Он тут же захотел исправить невольное хамство, но Кристина де Портвейн сказала:

– Я устала от этого кошмара. Вы мне не нравитесь. Мало того, скажу вам откровенно, вы придурок!

– Э-э… вы тоже не в моем вкусе, если честно, – Снорри выпучил глаза от удивления и обиды. – У вас, что-то произошло, о свет моих…

– Я беременна! – вскричала маркиза и, со слезами, кинулась на грудь своему рыцарю, немного ударившись головой о стальной панцирь кирасы. Рыцарь обнял свою даму металлическими предплечьями, больно придавив ей ухо и даже не заметил этого.

– Вот те раз…

– Да, в этот раз… уже поздно что-то делать, – всхлипнула Кристина, пытаясь высвободить ухо.

«В этот раз? Что она имеет ввиду…» Ситуация была та еще! Для Снорри все это было как-то слишком: ненавистная леди висит на плече, причем, беременная не от него… не ругает, не оскорбляет… плачет! Как, скажите, в такой ситуации должно вести себя простому рыцарю? Может быть, стоит ее побить, может, придется даже на ней жениться… Фу-фу-фу! Снорри стоял, придавив ухо несчастной барышни и не знал, что делать. И тогда он понял, что хочет выпить… и, желательно, перекусить.

– Я думаю, нам надо выпить, – несмело предложил рыцарь своей «даме сердца» и она согласилась…

Они устроились неподалеку в лесу, под раскидистым дубом, закрывающим своим пологом от посторонних глаз. Здесь, под этим дубом, Снорри провел прекрасные деньки беззаботного детства, свежуя лося, косулю или какого-нибудь кролика. Место было удобное – сюда никто не ходил, так как все знали, что этот дуб принадлежит лично Снорри Хрупскому. И Снорри, по приезде в родные угодья на отдых и «лечение», частенько скрывался тут от всех на свете, размышляя о вечном, а, если сказать попроще – уходя в глухой запой. Последний раз он был здесь пару циклов назад. Все казалось диким, но очаг из камней еще держался, был удобный вертел для жарки дичи, сковородка и кое-какая незатейливая утварь. Земля вокруг была перерыта кабанами и забросана толстым слоем разноцветной опавшей листвы. На удобной подстилке из листьев разложили провизию, разожгли веселый костерок. Рыцарь достал бурдюк с вином, но Кристина покачала головой.

– А! Я ж забыл, что тебе нельзя! – неловко воскликнул Снорри.

– Не в этом дело… не в этом дело… не в это дело… – медленно бормотала маркиза, доставая из собственной сумки две запыленные бутыли темного стекла, ловко сбивая сургуч и разливая по кубкам.

Они выпили, закусили нежной ветчиной и сыром. Потом выпили еще, и еще… Кристина достала копченых рябчиков, колбасу, зелень и немного паштета. Потом они выпили еще и в ход пошли фаршированные трюфелями перепелиные яйца, заливное из форели, запеченные в маринаде овощи, какие-то сладкие орешки и Бо знает, что еще. Снорри хлебал старинное вино, жевал деликатесы, и ему все больше казалось, что женщина напротив – это не его дама сердца.