Игорь Ассман - Амнезия. Параллельные

– Стив, милый, – я вспомнил его имя, – поверьте, я сделаю все.

– Милый? – он раскрыл рот от удивления.

– Вы очень милы ко мне, – испугался я, сам не зная, откуда вырвалось это слово. Так меня называла только Марта, хотя она почти ко всем обращалась также. – Стив, я вам действительно очень благодарен. Даже уже за одно то, что вы мне хоть что-то рассказали.

– Не за что, – смутился тот, поднялся со стула и вышел.

Действительно, позже ко мне в палату пришли двое: солидный высокий мужчина с маленькой бородкой, похожий на профессора, и девушка, наверное, ассистентка. Они оба устроились на стульях у кровати и начали спрашивать. Причем мужчина старался отдать часть инициативе девушке, Лизе. Она была его ученицей, и я оценил его поведение. Они оба были, на мой взгляд, хорошими людьми. И мой лечащий доктор был таким же. Но в отличие от Марты, чувствовалось, что они делают работу, которую им так, или иначе, надо было делать. И лучшим подарком, какой бы я смог бы им сделать, были лишь мои возможные воспоминания. А их, как таковых и не было. Но вдруг, я неожиданно спросил именно Лизу:

– Извините, от меня, наверное, дурно пахнет. Мое тело уже не мылось много дней. А вы его видите?

Та смутилась и повернулась к профессору.

– Кого его? – спросил тот спокойно.

– Вы видите мое тело? То есть, оно у меня есть? А у вас есть время?

Тут уже смутились оба. А я, почувствовав, что ляпнул что-то не то, и просто покраснел.

– Вы шутите? – удивленно спросила Лиза.

– Извините, конечно, нет. Хотя, наверное, да. Я толком сам не знаю. Поэтому честно и спросил. – Я опустил глаза: мне стало совсем неловко.

– У вас есть тело, и время, и у нас обоих есть часы, – чуть огорченно сказал профессор. – Надеюсь, это не розыгрыш с вашей стороны. Извините, мы с вами уже более двух часов. Не волнуйтесь, мы придем завтра, с еще одним специалистом. Оба встали, но Джон заметил, что уходя, Лиза повернулась, и как-то внимательно на него посмотрела. Он внезапно почувствовал волну доверия к этой девушке, и опять покраснел.

– Спасибо, дорогой Джон, – сказал позже Стив, заглянув в палату. – Завтра у вас будут не только эти двое, но и психиатр. Я не понимал значение его слова *спасибо*. Оно могло звучать как с укоризной, так и с желанием быстрее разобраться со мной, Джоном.

– Стив, мил…, извините, доктор, я сделал, что смог. Не вините меня…

– До завтра, Джон, – ответил тот задумчиво, – пусть здесь соберут хоть международную конференцию, лишь бы был толк. И вас, наконец, выписали бы. – Тут он запнулся. – Извините, вылечили. – Стив вышел.

– Милый, давай присядем, – вдруг предложила Марта, и первая опустилась на какой-то еще один сухой поваленный ствол, лежащий вдоль тропинки. Я последовал за ней. Сердце мое колотилось, мне казалось, что даже она его слышала.

– Джон, я не должна тебе ничего объяснять, ты сам все узнаешь. То, что я делаю – исключение, как и твой случай. И постарайся смотреть мне, хоть иногда в глаза. – Тон ее голоса был серьезен, как никогда. Я просто застыл во внимании, глядя в ее зрачки. Сердце заколотилось еще сильнее.

– Представь себе монету, – сказала она и вздохнула. – У нее всегда две стороны, ну и ребро, конечно. Одна сторона монеты – грязная, залапанная тысячью пальцев, стертая или затертая до того, что сам рисунок уже плохо виден. Представляешь?

Естественно я кивнул, не убирая взгляда с ее глаз. Они были серьезны и задумчивы.

– Другая сторона – будто бы только что отчеканенная. На ней нет ни царапины, она блестит, каждая буковка и циферка видна с идеальной резкостью.

– Марта, не волнуйся, я все представляю, только не знаю, к чему ты ведешь, – заверил ее я, понимая, что она старается, чтобы я что-то понял, что она скажет уже потом. – Я представляю и ребро, хотя монета, стоящая на ребре – редкое явление. И что?

– Представь себе красивый, просто сказочный зал, вымытый и натертый до блеска. Скажи, ты впустил бы в него человека, в грязной одежде и в сапогах, заляпанных грязью? Наверное, нет?

Я, конечно, утвердительно кивнул. В какой-то момент, я вдруг почувствовал, что мою голову чем-то наполняют. Я не просто слышал ее слова, но и чувствовал, что с ними в мою голову мне вливают просто что-то очень умное, и, одновременно, простое, что я должен буду осмыслить потом. – Глаза, – вдруг понял я, – она мне дурманит голову чем-то, чего я просто не знаю, но смогу понять, если захочу.

– Марта, к чему ты клонишь? – не выдержав, спросил я. – Не тяни, пожалуйста. Кто я, где мы? Ты не могла бы просто сказать?

Ее глаза не переставали дурманить мне голову.

– Джон, ты – на ребре этой монеты. Ты залез, дотянулся до него с грязной стороны. И увидел ее другую сторону. Она показалась тебе прекрасной, верно? Как этот парк, и твои чувства.

– Ну, – тупо сказал я, – конечно. Я никуда отсюда не уйду.

– Еще как скоро уйдешь, милый. Тебя не впустят в чистый зал в грязных сапогах. Ты попал на ребро, с грязной стороны, и запачкался. Монета не может долго стоять на ребре, она вот-вот упадет, как и ты на свою старую грязную сторону. Чисто случайно, тебе удалось заглянуть на блестящую сторону, увидеть ее красоту, но упасть тебе придется туда, откуда ты пришел. – Марта внимательно впилась в меня глазами, пытаясь увидеть, понял я что-то или нет. Честно говоря, я понимал, то есть представлял, что она говорит, но одновременно ничего конкретно не понимал. Тупая ситуация. Тупым был, скорее всего, я, причем – конкретно.

– А как мне попасть на блестящую сторону? Навсегда в этот парк, в этот мир, или рай? – Я пытался задавать вопросы без философии, ожидая конкретных ответов. – Слушай, а может это – рай? – внезапно пришла мне нелепая мысль и я ее сразу высказал.

– Молодец! – вдруг похвалила меня она, и я, неожиданно вздохнул с облегчением.

– Значит, я умер, и теперь в раю? – добивал ее я.

– Молодец, – повторила она, – только это – не рай, а умер ты только на своей грязной стороне, и то на совсем короткое время. И только твое тело. На блестящей, смерти не существует. Но тебя вернут обратно, и очень скоро. Так что просто задавай вопросы, а я постараюсь на них ответить, если успеем.

– Мистика какая-то, – печально сказал я. – Я не хожу ни в церковь, ни в секты. По-моему, я тебя не пойму. – Я задумался. – Ну ладно, а как мне проползти по грязной стороне, не запачкав сапоги, чтобы меня пустили в зал, или на блестящую сторону?

– В этом и есть вопрос. Пройти по грязи и не запачкаться. Волшебства не бывает. Надо идти по той стороне, и обходить грязь, оставаясь чистым.

– Как? – уже безнадежно спросил я, скорее всего уже только из вежливости. Я понял, что ничего я толкового не услышу. А все это – просто прекрасный сон. Лучше бы я просто сидел на траве в парке, чем слушать сейчас какую-то нелепицу.